Вернуться к Главный роман

Рецепты блюд из романа «Мастер и Маргарита»

Михаил Афанасьевич Булгаков был настоящим гурманом. И хотя в жизни ему зачастую приходилось довольствоваться лишь общепитовскими картофельными котлетами, описания трапез своих литературных героев он превращал в настоящие кулинарные шедевры. В «Мастере и Маргарите» Булгаков показывает идеальную трапезу для любого случая жизни.

Завтрак похмельного холостяка? Извольте — эпизод со Степой Лиходеевым:
«— Дорогой Степан Богданович, — заговорил посетитель, проницательно улыбаясь, — никакой пирамидон вам не поможет. Следуйте старому мудрому правилу — лечить подобное подобным. Единственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской. <...>
Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в объемистом ювелиршином графинчике. Особенно поразило Степу то, что графин запотел от холода. Впрочем, это было понятно — он помещался в полоскательнице, набитой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело <...> Открыли кастрюлю — в ней оказались сосиски в томате...»

Полноценный семейный обед? Берите пример с председателя жилтоварищества Никанора Босого:
«Через пять минут председатель сидел за столом в своей маленькой столовой. Супруга его принесла из кухни аккуратно нарезанную селедочку, густо посыпанную зеленым луком. Никанор Иванович налил лафитничек, выпил, налил второй, выпил, подхватил на вилку три куска селедки... и в это время позвонили, а Пелагея Антоновна внесла дымящуюся кастрюлю, при одном взгляде на которую сразу можно было догадаться, что в ней, в гуще огненного борща, находится то, чего вкуснее нет в мире, — мозговая кость. <...> Супруга побежала в переднюю, а Никанор Иванович разливательной ложкой поволок из огнедышащего озера — ее, кость, треснувшую вдоль».

Обед для путешественника? Вспомним дядю Берлиоза, приехавшего из Киева на поезде, и так неудачно посетившего «нехорошую квартиру»:
«...Без всякого ключа Азазелло открыл чемодан, вынул из него громадную жареную курицу без одной ноги, завернутую в промаслившуюся газету, и положил ее на площадке. Затем вытащил две пары белья, бритвенный ремень, какую-то книжку и футляр и все это спихнул ногой в пролет лестницы, кроме курицы...»

Меню ресторана Массолита у Грибоедова отличается изысканностью и разнообразием:
«— Ты где сегодня ужинаешь, Амвросий?
— Что за вопрос, конечно, здесь, дорогой Фока! Арчибальд Арчибальдович шепнул мне сегодня, что будут порционные судачки а натюрель. Виртуозная штука! <...>
Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе, — на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей скатерти тарелочка супа-прентаньер? <...> Что ваши сижки, судачки! А дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики? Шипящий в горле нарзан?!»

Особый интерес всегда вызывала ресторанная абракадабра — заказ официанта для кухни «Грибоедова»: «Карский раз! Зубрик два! Фляки господарские!» Первое это наверняка шашлык по-карски. Загадочный «зубрик» — это скорее всего горькая настойка зубровка. Фляки же оставались тайной для всех, кто не был близко знаком с польской кухней. Слово flaki по-польски — всего лишь требуха. Но из них готовят вкусный острый наваристый суп, давно ставший одним из самых любимых польских блюд.

После известия о смерти Берлиоза литераторы в ресторане быстро вспомнили о забытых было деликатесах на их столах:
«Да, взметнулась волна горя, но подержалась, подержалась и стала спадать, и кой-кто уже вернулся к своему столику и — сперва украдкой, а потом и в открытую — выпил водочки и закусил. В самом деле, не пропадать же куриным котлетам де-воляй? Чем мы поможем Михаилу Александровичу? Тем, что голодные останемся? Да ведь мы-то живы!»

Заглянувших в ресторан Коровьева и Бегемота Арчибальд Арчибальдович угощает особыми блюдами:
«— Чем буду потчевать? Балычок имею особенный... у архитекторского съезда оторвал...
— Вы... э... дайте нам вообще закусочку... э... — промычал Коровьев, раскидываясь на стуле.
— Понимаю, — закрывая глаза, многозначительно ответил Арчибальд Арчибальдович <...> — Филейчиком из рябчика могу угостить...»

Уходя от пожара в ресторане, предусмотрительный Арчибальд Арчибальдович прихватывает с собой два балыка:
«Заблаговременно вышедший через боковой ход, никуда не убегая и никуда не спеша, как капитан, который обязан покинуть горящий бриг последним, стоял спокойный Арчибальд Арчибальдович в летнем пальто на шелковой подкладке, с двумя балыковыми бревнами под мышкой».

Можно вспомнить и селедку, которую с аппетитом поглощал Бегемот в магазине Торгсина:
«Публика из ситцевого отделения повалила на этот крик, а Бегемот отошел от кондитерских соблазнов и запустил лапу в бочку с надписью: "Сельдь керченская отборная", вытащил парочку селедок и проглотил их, выплюнув хвосты...»

Блестяще описано угощение у князя тьмы Воланда.
«...Тут в багровом свете от камина блеснула перед буфетчиком шпага, и Азазелло выложил на золотую тарелку шипящий кусок мяса, полил его лимонным соком и подал буфетчику золотую двузубую вилку.
— Покорнейше... я...
— Нет, нет, попробуйте!
Буфетчик из вежливости положил кусочек в рот и сразу понял, что жует что-то действительно очень свежее и, главное, необыкновенно вкусное. Но, прожевывая душистое, сочное мясо, буфетчик едва не подавился и не упал вторично. Из соседней комнаты влетела большая темная птица и тихонько задела крылом лысину буфетчика...»

«Бегемот отрезал кусок ананаса, посолил его, поперчил, съел и после этого так залихватски тяпнул вторую стопку спирта, что все зааплодировали.
После второй стопки, выпитой Маргаритой, свечи в канделябрах разгорелись поярче и в камине прибавилось пламени. Никакого опьянения Маргарита не чувствовала. Кусая белыми зубами мясо, Маргарита упивалась текущим из него соком и в то же время смотрела, как Бегемот намазывает горчицей устрицу.
— Ты еще винограду сверху положи, — тихо сказала Гелла, пихнув в бок кота.
— Попрошу меня не учить, — ответил Бегемот, — сиживал за столом, не беспокойтесь, сиживал!»

Не мог Булгаков обойти своим вниманием и театральные буфеты.
«...Я, — горько заговорил буфетчик, — являюсь заведующим буфетом театра Варьете...
Артист вытянул вперед руку, на пальцах которой сверкали камни, как бы заграждая уста буфетчику, и заговорил с большим жаром:
— Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы.
Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. <...>
— Я извиняюсь, — заговорил ошеломленный этим внезапным нападением Андрей Фокич, — я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем.
— Осетрину прислали второй свежести, — сообщил буфетчик.
— Голубчик, это вздор!
— Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!»

Рецепты