«Пречистенский круг» или «пречистенцы», «Пречистенка», слова, происходящие от названия московской улицы Пречистенка (ныне ул. Кропоткина) и определенного круга ее обитателей, тесно связаны с обширной и интересной по своей структуре и деятельности организацией, которая называлась Российской, а впоследствии Государственной Академией Художественных Наук, т. е. РАХН, затем ГАХН. Кроме того, в отношении М.А. Булгакова понятия «пречистенцы» и «Пречистенка» теснейшим образом связаны еще и с несколькими частными домами, жители которых также относились к ГАХН, например, Лямины, Поповы, Шамбинаго, Шапошниковы, Шпеты, Габричевские, Марков, Губеры, Морицы, Петровские. Некоторые из них не имели отношения к ГАХН, это были Топлениновы, Леонтьевы, Арендты, Долгорукий.
Первое знакомство Булгакова с представителями «Пречистенки» состоялось весной 1924 года. В это время в его жизни произошли перемены, он познакомился с вернувшейся из-за границы Любовью Белозерской, в дальнейшем ставшей его второй женой, появлялись новые знакомства. Художница Наталия Абрамовна Ушакова рассказывала о знакомстве с Булгаковым весной 1924 года. Писатель Сергей Сергеевич Заяицкий пригласил ее с мужем Николаем Ляминым к себе в гости: «Приходите — у меня будет читать молодой писатель, приехавший из Киева». Это чтение, происходившее у Заяицкого, и стало началом сближения Булгакова с новым дружеским кругом — теми, кто сами называли себя «дети старой Москвы».
С Заяицким Булгаков познакомился скорее всего через своего владикавказского приятеля Юрия Слёзкина который в начале двадцатых годов какое-то время жил в Трехпрудном переулке, где в одной квартире со своим близким другом, писателем Стоновым. Булгаков часто бывал у них, а в те времена этот дом посещало много разных людей, в том числе, например, актриса Розенель, за которой к концу вечера, обычно, заезжал ее муж А.В. Луначарский.
В 1925 году Михаил Булгаков вместе с Любовью Белозерской поселились на Пречистенке, в квартире в Обуховом переулке, дом 9 (до наших дней не сохранился). К тому времени он уже близко сдружился не только с Сергеем Заяицким, но и с писателем Евгением Замятиным, часто приезжавшем к тому в гости из Ленинграда. Заяицкий и Замятин — первые два очень близких друга Булгакова из числа «пречистенцев». Несмотря на то, что Замятин был жителем Ленинграда, его взгляды, характер и частые приезды в Москву, на Пречистенку, делали из него типичного «пречистенца».
У Заяицкого Булгаков устраивал первые чтения своих произведений, а друзья и знакомые Заяицкого затем близко сдружились и с Михаилом Афанасьевичем. Особенно он сблизился с Николаем Николаевичем Ляминым, сотрудником Государственной академии художественных наук и его женой Наталией Ушаковой. Жили они в одном из переулков Остоженки и вскоре чтения булгаковских произведений перенеслись к нему. У Лямина тоже бывало много народа, близких друзей, знакомых друг с другом уже долгие годы.
Здесь были писатели, художники, театральные декораторы, филологи и люди многих других гуманитарных профессий, революции не сочувствующие, но с ней смирившиеся. В этой старомосковской среде Булгаков не сразу прижился, не сразу был принят за своего. Все эти люди — искусствоведы, филологи, художники, литераторы — знали друг друга с детства, их лечили общие домашние врачи, их родители дружили домами. Он был для них «писателем, приехавшим из Киева». Здесь, в «пречистенском» кругу, он казался провинциальным («Элегантным его нельзя было назвать», — вспоминала Наталья Ушакова) потому, по-видимому, и сам чувствовал себя поначалу стесненно и был похож на неловкого студента — моложавый, как вспоминают многие, для своих тридцати с лишним лет.
Л.Е. Белозерская вспоминала: «К 1925 году относится знакомство М.А., а затем и длительная дружба с Николаем Николаевичем Ляминым... В дальнейшем все или почти все, что было им написано, он читал у Ляминых... "Белую гвардию" (в отрывках), "Роковые яйца", "Собачье сердце", "Зойкину квартиру", "Багровый остров", "Мольера", "Консультанта с копытом", легшего в основу романа "Мастер и Маргарита". Мне он сказал перед первым чтением, что слушать его будут люди "высокой квалификации" (я еще не была вхожа в этот дом). Такое выражение, совершенно не свойственное М.А., заставило меня особенно внимательно приглядываться к слушателям».
Также и Наталия Абрамовна Ушакова свидетельствует: «Из всех многочисленных друзей Николая Николаевича Михаил Афанасьевич стал, как мне кажется, самым любимым и близким его другом, и когда в издательстве "Недра" вышла книга Булгакова "Дьяволиада", он подарил ее с надписью: "Настоящему моему лучшему другу Николаю Николаевичу Лямину. Михаил Булгаков. 1925 г., 18 июля, Москва"... Михаил Афанасьевич приходил к нам запросто; обсуждали новости, обедали, играли в шахматы...»
Булгаков с Белозерской жили в сердце «пречистенской Москвы». Любовь Евгеньевна вспоминала: «Наш дом угловой по М. Левшинскому; другой своей стороной он выходит на Пречистенку (ныне Кропоткинскую) № 30. Помню надпись на воротах: "Свободенъ отъ постоя", с твердыми знаками. Повеяло такой стариной... Прелесть нашего жилья состояла в том, что все друзья жили в этом же районе. Стоило перебежать улицу, пройти по параллельному переулку — и вот мы у Ляминых.
— Здравствуй, Боб! (Это по-домашнему Н.А. Ушакова.)
— Здравствуй, Коля!
Еще ближе — в Мансуровском переулке — Сережа Топленинов, обаятельный и компанейский человек, на все руки мастер, гитарист и знаток старинных романсов.
В Померанцевом переулке — Морицы; в нашем М. Левшинском — Владимир Николаевич Долгоруков (Владимиров), наш придворный поэт ВэДэ, о котором в Макином календаре было записано: "Напомнить Любаше, чтобы не забывала сердиться на В.Д."».
Здесь кроме филолога Николая Лямина и его жена художницы-иллюстратора Наталии Ушаковой упоминаются и другие новые знакомые Булгаковых — лучший театральный макетчик Москвы Сергей Топленинов и писатель Владимир Долгоруков. Лямин, Ушакова и Заяицкий были членами Государственной академии художественных наук (ГАХН) — одного из последних оплотов дореволюционной культуры. ГАХН помещалась на Пречистенке, в доме № 32, на углу с М. Левшинским, то есть очень близко от квартиры Булгаковых. Писатель был хорошо знаком и дружен с такими видными деятелями академии, как ее вице-президент известный философ Г.Г. Шпет, философ и литературовед Павел Сергеевич Попов (самый близкий булгаковский друг), искусствовед Борис Валентинович Шапошников, театровед В.Э. Мориц, искусствовед и художник А.Г. Габричевский и другие.
Основанная в 1921 году, ГАХН в своем уставе определяла две главные задачи:
1) действовать как научное учреждение, посвященное искусствоведению (литература тоже включалась в понятие искусство), учитывая опыт европейских академий;
2) сочетать достижения специальных наук с новым мировоззрением и тем историческим переворотом, что случился в 1917 году, стремиться внести достижения чистой науки в жизнь, сделать их достоянием масс, и саму новую художественную реальность, возникшую после революции, изучать с помощью методов такой науки.
Устав ГАХН, утвержденный 5 октября 1921 года, гласил также, что, представляя собою высшее научное учреждение, данная Академия, в отличие от многих других академий, специализировалась на изучении искусств в их теории, истории, психо-физиологии и социологии. Академия имела целью сочетать достижения специальных наук с новым мировоззрением, созданным великим историческим переворотом, она стремилась ввести завоевания чистой науки в жизнь, в народные массы, стараясь при этом победить традиционную до сих пор замкнутость цеховой учености. Интереснейшей подробностью жизни ГАХН был тот факт, что многие научные заседания в ней были открытыми.
Академия состояла из трех отделений: социологического, физико-психологического и философского. Каждое из отделений имело пять секций: литературную, пространственных искусств (архитектура, живопись, скульптура), музыкальную, театральную, декоративную. Функционировала психо-физическая лаборатория, изучавшая законы восприятия тех общих явлений света, цвета, формы, пространства, времени, которые сопровождают художественное восприятие произведений искусства. Организовалась лаборатория живописной техники, изучавшая составы красок путем химического и микроскопического анализа, изыскивая лучшие способы их использования, новые возможности их сочетания, а также изучавшая приемы живописного мастерства древнерусских художников и великих мастеров Запада.
В 1924 году к Академии присоединилось Русское фотографическое общество. Редакционно-издательский комитет ГАХН издавал периодические журналы и сборники: «Искусство», «Гравюра и книга», «Современная музыка», бюллетени ГАХН, бюллетени Всероссийской художественно-промышленной выставки, «Труды членов ГАХН».
Академия устраивала выставки, в том числе большие художественные: это Всероссийская художественная выставка в Москве (1923), Международная выставка искусств в Венеции (1924), Международная выставка декоративных искусств в Париже (1925), большая выставка художников «4-х искусств» в Музее изящных искусств. В 1927 году был устроен вечер чествования поэта Максимилиана Волошина, которому исполнялось 50 лет, и на этом вечере М.А. Булгаков прочитал свои «Похождения Чичикова».
ГАХН была единственным в своем роде учреждением, в котором собрались для работы и творческой деятельности в высшей степени образованные люди, воспитанные в лучших традициях русской и европейской культуры. Вот имена некоторых из них: А.В. Луначарский, В.И. Качалов, В.И. Немирович-Данченко, К.С. Станиславский, И.М. Москвин, Г.Г. Нейгауз, К.Н. Игумнов, Б.А. Пильняк. Интересно, что первый президиум физико-психологического отделения ГАХН в 1921—1922 годах возглавил художник В.В. Кандинский, а член-корреспондент ГАХН в 1921—1924 годах, поэт Вячеслав Иванов приезжал в Москву из Баку, где жил в то время, и читал в литературной секции философского отделения доклады: «Дионис и дионисийство», «Пушкин и формальный метод» (1924).
Президентом ГАХН был Петр Семенович Коган (1872—1932), известный ученый, историк литературы и критик, которого все глубоко уважали. Вице-президентом ГАХН с 1926 года был Густав Густавович Шпет (1879—1940). М.А. Булгаков познакомился и встречался с Г.Г. Шпетом у Заяицких, Ляминых, Шапошниковых и посещая ГАХН. Г.Г. Шпет был ученым-философом. В его сочинении «Внутренняя форма слова» (1927) философия языка рассматривается как основа философии культуры. Он часто посещал булгаковские чтения у Ляминых, где, кроме самого чтения, происходили и оживленные обсуждения его, общие разговоры, обмен мнениями, споры.
Большевики терпели ГАХН недолго, до тех лишь пор, пока в ВКП(б) еще продолжалась фракционная борьба. Выпущенный академией в 1928 году первый том биобиблиографического словаря «Писатели современной эпохи», составленный на основе автобиографий и анкет, постигла печальная участь. Почти весь тираж книги вскоре после выхода был уничтожен из-за того, что в ней содержалась вполне объективная статья об уже крамольном Троцком. Была в словаре и статья о Булгакове. В ней, в частности, отмечалось: «Первое выступление в печати в ноябре 1919 г. — сатирические фельетоны в провинциальных газетах».
Принцип деятельности ГАХН отражен в предисловии к словарю. Там утверждалось, что «словарь лишь в том случае может дать материал для характеристики литературной жизни революционной эпохи, если он будет заключать в себе сведения не только о писателях-революционерах или принявших революцию, но и о тех из них, которые стояли и стоят в стороне от нее и даже относятся к ней враждебно. Как историк революции не может игнорировать деятельность врагов революции, так и историк литературы революционной эпохи не должен, давая общую ее характеристику, пройти мимо литературных группировок, стоявших во враждебном революции лагере», причем «составители словаря сознательно воздерживаются от какой бы то ни было оценки литературного творчества, считая, что таковая оценка не входит в задачи биобиблиографического словаря».
Но такой подход к концу 20-х годов стал неприемлем для власти. В 1930 году ГАХН была закрыта, а многие ее деятели арестованы. К этому времени под запретом оказались и все булгаковские пьесы, что же касается прозы, то он также был лишен возможности ее публиковать. Власти теперь требовали безоговорочного принятия художественной интеллигенцией коммунистической идеологии и отображения в произведениях литературы и искусства позитивных черт новой послереволюционной реальности. Вся же человеческая история рассматривалась теперь не более как предыстория великого социалистического настоящего и будущего.
«Пречистенский круг» распался, хотя со многими из «пречистенцев» (П.С. Поповым, Н.Н. Ляминым) Булгаков до конца жизни поддерживал самые добрые отношения. Впрочем, в 30-е годы он уже более критически оценивал круг интеллигенции, связанный с ГАХН. Так, Е.С. Булгакова записала в дневнике 8 февраля 1936 года: «Коля Лямин. После него М.А. говорил, что хочет написать или пьесу, или роман "Пречистенка", чтобы вывести эту старую Москву, которая его так раздражает».
Булгаков среди пречистенцев. Слева направо: С.С. Топленинов, М.А. Булгаков, Н.Н. Лямин, Л.Е. Белозерская
Слева направо: Сергей Топленинов, Николай Лямин, Любовь Белозерская, Михаил Булгаков
