Балаганное шутовство Кота проявляется особенно ярко в диалогах с инфернальными персонажами — Воландом и Коровьевым, так как именно в этом общении и раскрывается истинная сущность Бегемота — пажа-шута, что определяет и высокий книжный характер речевых средств, вовлечённых в игру. Все участники знают, что их общение — условность, форма игры. Разнообразие речевого поведения Бегемота обусловлено типами диалогов, которые он ведет. Это диалоги-полемика, диалоги-согласия1. В речевых партиях Бегемота используются речевые жанры разных стилей, связанных с разными сферами общения.
Во время подготовки к балу Бегемот, «отбиваясь» от фамильярных придирок Воланда к его внешнему виду, прибегает к речевой форме полемики, и диалог приобретает характер полемического спора: Штаны коту не полагаются, мессир, — с большим достоинством отвечал кот. — Уж не прикажете ли вы мне надеть и сапоги? Кот в сапогах бывает только в сказках, мессир. Но видели ли вы когда-либо кого-нибудь на балу без галстуха? Я не намерен оказаться в комическом положении и рисковать тем, что меня вытолкают в шею! Каждый украшает себя, чем может. Считайте, что сказанное относится и к биноклю, мессир! [247—248]. Возражения Кота выдержаны в полемичной речевой манере. Речь строится так, будто Кот демонстрирует навыки и приёмы ведения полемики. Горячая убежденность Бегемота отражается в способе построения высказывания, при котором разные типы вопросов (опережающий вопрос, вопрос-аргумент) чередуются с ответами на них, содержащими аргументы в свою защиту. Вопросно-ответная форма высказываний как приём риторических жанров убеждающей речи (например, публичной полемики) сочетается с книжными речевыми формами: пассивной формой глагола с модальным значением долженствования (не) полагается, предикативным прилагательным не намерен, субстантивированным причастием сказанное в местоимённой функции указания, высокой этикетной формулой не прикажете ли вы. Экспрессивность высказывания усиливается контрастом — вкраплением разговорного фразеологизма вытолкать в шею.
В полемичном задоре Кот продолжает напыщенно отстаивать свою позицию: Я сяду /.../ но возражу относительно последнего. Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изволите выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно упакованных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секс Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго, и сам Аристотель [248]. Употребление книжных оборотов относительно последнего, оценить по достоинству, такие ... как, в присутствии дамы, книжной частицы отнюдь не, высокой формы выражения вежливости как вы изволите, термина силлогизм (содержание термина является предметом формальной логики), а также имен античных философов — всё это лишь игра с речевой формой. Арсенал риторических приёмов публичной полемики, элементы логической теории аргументации Бегемот использует, чтобы отстоять детали своего бального облика (фрачный галстук, золотая пудра, бинокль). Комизм ситуации, буффонада, разыгрываемая Котом, и строится на контрасте речевых форм высказываний и прагматической цели, которую они обслуживают.
Соотношение грубовато-фамильярного тона речи Воланда и напыщенной учёной речи Кота, юмор авторских ремарок определяют атмосферу лёгкой игры, буффонады, которая складывается вокруг Бегемота. Эта атмосфера поддерживается и шутливой галантностью Кота в поведении: фатические высказывания Бегемота (как вы изволите выражаться в присутствии дамы, не прикажете ли вы мне) подчёркиваются и знаками вежливости в обращении: Кот начал шаркать задней лапой, передней и в то же время выделывая какие-то жесты, свойственные швейцарам, открывающим дверь [125]; Стоящий на задних лапах и выпачканный пылью кот тем временем раскланивался перед Маргаритой [247]. В шутовской галантности Кота угадывается намёк на пажеский облик. Эти эксплицитные сигналы проспекции подготавливают читателя к превращению Кота в Демона-пажа, придворного шута при господине.
Полемический пыл Кота в разыгрываемом возражении Воланду контрастирует с речевым поведением Бегемота в другой форме диалога — диалога-согласия с неразлучным спутником и товарищем по проделкам — Коровьевым в эпизоде посещения ресторана «Грибоедов». Диалог-согласие строится на подхвате реплик Бегемотом, ведущая партия принадлежит его спутнику:
— Ба! Да это писательский дом! /.../ Обрати внимание, мой друг, на этот дом. Приятно думать о том, что под этой крышей скрывается и вызревает целая бездна талантов. — Как ананасы в оранжерее, — сказал Бегемот [342]. Экзотическое сравнение в реплике-подхвате Бегемота развивает ироническую окраску речевого образа, заключенную в высказывании Коровьева, в окказиональном употреблении глагола вызревать, усиливая скрытую насмешку Коровьева.
Объектом игры в высказываниях Бегемота становятся также речевые формы публицистического стиля: Протестую! /.../ Достоевский бессмертен! [343]. Ср. реплики из рассказа Бегемота о пожаре в «Грибоедове»: клянусь, я делал героические попытки спасти всё, что можно; Чувство долга /.../ побороло наш постыдный страх [351]; можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо! [352]. В высказывания включены публицистические штампы, отмеченные патетикой, которая контрастирует со сниженно-бытовой ситуацией, создавая комический эффект: Бегемот «спасает» из пожара сёмгу и халат.
Примечания
1. Разнообразные типологии диалогов основаны на разных критериях: на наш взгляд, эффективны классификации, где в качестве основных критериев избираются интенции и цели высказываний собеседников (Хундснуршер 1998, 38—50).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |