В диалогах с Мастером реализуется новая, познавательная, макроинтенция речи Ивана, которая соответствует новой картине мира. Познавательная интенция, определяя речевое поведение Ивана, мотивируется внутренним импульсом пробудившейся индивидуальности, внутреннего «я». Проявляется макроинтенция в таком соотношении речевых актов, при котором преобладают вопросительные высказывания; доля побудительных высказываний невелика: из них для преображённого Ивана характерны просьбы, обращённые к Учителю. Требования, прежде отражающие волюнтативную макроинтенцию и составляющие основу речи персонажа, совершенно отсутствуют, как и другие проявления агрессии — эмоционально-оценочные бранные высказывания.
Просьбы, переходящие в экспрессивную форму мольбы, мотивированы желанием узнать историю Мастера и его героев, Иешуа и Пилата, а имплицитно — подсознательным стремлением Ивана к истине: Так вы хоть про роман-то скажите, — деликатно попросил Иван [134]; Умоляю, дальше!; Дальше, /.../ и не пропускайте, пожалуйста, ничего! [137]; Скажите мне, а что было дальше с Иешуа и Пилатом, — попросил Иван, — умоляю, я хочу знать [147]. Просьбы передаются глагольными императивами, перформативный глагол умоляю, помимо просьбы-мольбы, выражает дополнительный прагматический смысл — нетерпеливое и горячее желание познания. Иван ещё не знает, что истину рассказать нельзя, к ней надо прийти самому. Речевые единицы с фатической функцией, формулы речевого этикета были не свойственны поэту Бездомному. Теперь же высказывания Ивана приобретают вежливую тональность в общении с Мастером: на это указывают либо специальные речевые знаки (пожалуйста), либо авторская ремарка (деликатно попросил).
Просьбы дополняют вопросительные высказывания, в которых наиболее полно и органично реализуется познавательная интенция. Вопросы носят частный, наводящий или уточняющий информацию, характер. Например: Вы — писатель?; А как ваша фамилия? [134]. Или: Вы были женаты? [137]; А кто она такая? (о Маргарите) [138] и т. п. Из подобных вопросов Ивана и ответов на них Мастера читатель узнает всю историю жизни Мастера. Концептуальный план первого диалога формируют вопросы об онтологии дьявола, но по характеру это частные конкретизирующие вопросы: Так он, стало быть, действительно мог быть у Понтия Пилата? Ведь он уже тогда родился? [133]. Ответы же на такие вопросы предполагают обобщение, введение мировоззренческих категорий. Другая особенность вопросов Ивана — их дактильный характер: они содержат запрос о предметной информации и не предполагают обмена мнениями, оценками, лишены субъективно-модальной окраски. На глубинном уровне смысловой диалогической структуры эти вопросы устанавливают духовную связь с Учителем. Но Мастер простился с учеником, оставив его одного.
В эпилоге в высказывании Ивана Николаевича: Ах, дорого бы я дал, чтобы проникнуть в его тайну, чтобы знать, какую такую Венеру он утратил и теперь бесплодно шарит руками в воздухе, ловит её? — взволнованный риторический вопрос выражает по-прежнему страстную потребность познания. Внутренняя жажда познания подчёркнута и оптативной модальностью (дал бы) и наречием степени (дорого). Риторические вопросы обладают высокой «познавательной ценностью». «Познавательная ценность» подобных безответных вопросов состоит в извлечении и осознании проблемы, волнующей человека (Колтунова 1986, 134). И в эпилоге же угадывается тот ориентир, к которому устремлён жаждущий познания дух героя: широкая лунная дорога, ведущая через вечность к свету истины.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |