Языковая личность Ивана развивается по мере развёртывания событий. Качественная смена картины мира подготавливается постепенно. Динамика языковой личности проявляется в переоценке прежних представлений, в формировании новых ценностных ориентиров. Изменение картины мира влечёт за собой и изменение прагматических характеристик — интенций и доминанты эмоционального тона речи.
Речевые приметы начавшейся эволюции героя многообразны. Так, смещаются смысловые и оценочные акценты в сообщении об иностранце: исчезает из речи номинация шпион (с семой «контрреволюционер»), т. е. утрачивается отождествление иностранца с образом врага; в новых номинациях акцентируется элемент таинственности, ирреальности и неоднозначности: он, консультант /.../ с нечистой силой знается [69—70]; таинственная личность, иностранец не иностранец [88]; этот страшный тип, а он врет, что он консультант, обладает какою-то необыкновенной силой... [89]. Из контекстов очевидна двойственность восприятия Иваном неизвестного с Патриарших. Лексические значения определений таинственный, необыкновенный содержат признаки «загадочный», «необычный, непохожий на других» и передают притягательную таинственность Воланда. Наряду с новой положительной оценкой, сохраняется и отрицательная характеристика «консультанта»: номинация страшный тип, устойчивое выражение знается с нечистой силой и данные в авторской речи, но ориентированные на субъектно-модальный план Ивана именования проклятый иностранец [88], страшный консультант [112] содержат признаки «опасный», «пугающий» и пейоративную оценку, лексикографически закреплённую в денотативном значении слов проклятый, страшный. Неоднозначность оценки по-новому характеризует Воланда в речи Ивана.
В беседах с профессором Стравинским рассказ Ивана о событиях на Патриарших становится более детальным. Прямые волеизъявления-требования поймать консультанта уступают место суждениям с модальным значением необходимости: Его надо немедленно арестовать, иначе он натворит неописуемых бед [89]; Но его необходимо поймать! [92]. На основную модальность необходимости лишь наслаивается дополнительный оттенок побудительной модальности. Исчезновение прямых императивных требований свидетельствует о том, что волюнтативная интенция, основу которой составляют волеизъявления, слабеет в речи Ивана.
Оставшись в палате один на один с собой, Иван обнаруживает способности к размышлениям. Они проявляются в несвойственных ему ранее диалогизированных рассуждениях с самим собой, отражающих внутреннюю рефлексию героя, первые попытки самостоятельно мыслить: Почему, собственно, я так взволновался из-за того, что Берлиоз попал под трамвай? — рассуждал поэт. — В конечном счёте, ну его в болото! /.../ я, в сущности, даже и не знал-то по-настоящему покойника. Действительно, что мне о нем было известно? Да ничего, кроме того, что он был лыс и красноречив до ужаса [114]. Имплицитный смысл размышлений Ивана в том, что он, отрекаясь от лжеучителя — Берлиоза, освобождается от влияния растлевающего невежественные умы атеистического учения и тем самым подготавливается к встрече с истинным Учителем.
Кроме того, снимается двойственность в отношении к иностранцу: разберёмся вот в чём: чего это я, объясните, взбесился на этого загадочного консультанта, мага и профессора с пустым и чёрным глазом? К чему вся нелепая погоня за ним в подштанниках и со свечечкой в руках, а затем и дикая петрушка в ресторане? /.../ Он личность незаурядная и таинственная на все сто. Но ведь в этом-то самое интересное и есть! Человек лично был знаком с Понтием Пилатом, чего же вам ещё интереснее надобно? [114—115]. Новое оценочное отношение к незнакомцу с Патриарших закрепляется в номинациях загадочный консультант, маг, в суждении Он личность незаурядная и таинственная на все сто. В этих номинациях и характеристиках Ивана признак «таинственный» является определяющим. Ореолу тайны сопутствует положительная оценка, заключенная в прилагательном незаурядный. Соотнесённый с характеризующими эпитетами фразеологизм на все сто выражает и предельную меру проявления названных признаков, и восхищение Ивана, в котором пробуждается интерес к загадочному консультанту.
Качественно новые оценки отражают и изменение точки зрения Ивана на всё происходящее и на своё поведение, которое теперь расценивается как дикая петрушка, глупейшая буза на Патриарших, нелепая погоня [114—115]. Пейоративная эмоциональная оценочность стилистически сниженных слов и выражений отражает иной взгляд Ивана на своё стремление разоблачить врага. Смена оценок и речевых реакций свидетельствуют о новом, индивидуализированном осмыслении событий героем, об освобождении его языкового сознания от идеологической зашоренности, от давления стереотипов речевого поведения и в конечном счёте показывают готовность личности к трансформации, перерождению.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |