Булгаков широко использует юмор в форме фарса для создания на страницах «Мастера и Маргариты» особой карнавальной атмосферы утопической свободы. В то же время, будучи писателем нового времени, он не вполне следует карнавальной традиции, для него это элемент игры и стилизации.
Пары комических персонажей присутствуют во многих литературных произведениях. Они могут быть комическими двойниками или, наоборот, контрастирующими образами. Образы Коровьева и Азазелло имеют не литературное, а, скорее, цирковое или карнавальное происхождение: высокий худой Коровьев и маленький рыжий Азазелло, нелепая неопрятная одежда одного персонажа и почти безупречный костюм второго (только куриная кость, торчащая из кармана, напоминает нам о том, что эта элегантность эфемерна):
«Турникет ищете, гражданин? — треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, — сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту! — кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик»1.
«Прямо из зеркала трюмо вышел маленький, но необыкновенно широкоплечий, в котелке на голове и с торчащим изо рта клыком, безобразящим и без того невиданно мерзкую физиономию. И при этом еще огненно-рыжий»2.
Что касается кота Бегемота, то он непосредственно выполняет обязанности шута Воланда. Комизм в описании свиты Воланда (Азазелло, Коровьева, Бегемота) в высшей степени выразителен. Эти трое обладают признаками персонажей пародийных представлений средневекового театра. Они намеренно наделены шутовской речью, игривым поведением, пестрой одеждой, подчеркнуто простыми манерами, но при этом всегда готовы обманывать и жульничать, иными словами, их образы обладают «двойственной природой»3. Эти трое клоунов совершают трюки, которые проделывались уличными актерами на протяжении веков и создавали вокруг настроение праздничного карнавала.
Одной из ярких карнавальных сцен романа является эпизод «сеанса черной магии» в Театре Варьете. Аркадий Аполлонович Семплеяров, председатель акустической комиссии московских театров, требует разоблачения фокусов свиты Воланда:
«Нет, виноват! Разоблачение совершенно необходимо. Без этого ваши блестящие номера оставят тягостное впечатление. Зрительская масса требует объяснения.
— Зрительская масса, — перебил Семплеярова наглый гаер, — как будто ничего не заявляла? Но, принимая во внимание ваше глубокоуважаемое желание, Аркадий Аполлонович, я, так и быть, произведу разоблачение»4.
Коровьев разоблачает самого Семплеярова как неверного супруга. В результате последний получает удар по голове зонтиком от своей молодой спутницы. За этим следует драка. Удары зонтиком можно рассматривать как традиционное фарсовое избиение палкой. Вероятно, по отношению к Семплеярову побои не несут никакого положительного, содержательного смысла5. Определенно, это наказание, и не только за слабость к женскому полу. Семплеяров в глазах автора — прежде всего одиозный представитель официальной культуры. Кроме того, драка является способом создания на короткий промежуток времени карнавальной атмосферы свободы, вседозволенности и несдержанности, нарушения законов и общественных норм, а главное — устранения последних границ между исполнителями и зрителями.
Эпизод со сменой одежды на сцене Театра Варьете также имеет фарсовый характер. Вскоре после переодевания импортные платья исчезают, и их обладательницы остаются голыми на улице. Слово «разоблачение» приобретает здесь свой первоначальный смысл, синонимичный слову «раздевание».
Афиша скандального представления гласит: «Сегодня и ежедневно в Театре Варьете. Сеансы черной магии с полным ее разоблачением»6.
Известно, что переодевание имеет давнюю традицию в народной смеховой культуре как Запада, так и России. Переодевание в праздничных карнавальных мероприятиях символизировало изменение социального образа и обновление в широком смысле. Не менее велико было и значение наготы. Авторы исследования «Смех в Древней Руси» отмечают, что нагота в древнерусской литературе была атрибутом юродивого, отбрасывающего условности мира вместе с его грехами и суетой. Нагота, таким образом, обозначала святость и соответствие идеалу равенства людей, ведь она уравнивает всех: «Что такое древнерусский дурак? Это часто человек очень умный, но делающий то, что не положено, нарушающий обычай, приличие, принятое поведение, обнажающий себя и мир от всех церемониальных форм, показывающий свою наготу и наготу мира, — разоблачитель и разоблачающийся одновременно, нарушитель знаковой системы, человек, ошибочно ею пользующийся. Вот почему в древнерусском смехе такую большую роль играют нагота и обнажение»7.
В романе «Мастер и Маргарита» неожиданное для посетительниц Театра Варьете исчезновение одежды — не только расплата за непреодолимую жажду получать все задаром. Несомненно, в этом эпизоде переплетаются социальные и философские мотивы. Булгаков, во-первых, высмеивает нравы доверчивых обывателей; во-вторых, иронизирует по поводу низкокачественной одежды отечественного производства, которая охотно заменяется аудиторией на импортную одежду; в-третьих, создает тонкую насмешку над так называемым равенством людей того времени. И, наконец, непристойное обнажение тела на улице, хотя и невольное, означает нарушение общественного порядка, а значит, выход за рамки норм поведения — непременный атрибут карнавала.
«В ярком свете сильнейших уличных фонарей он увидел на тротуаре внизу под собой даму в одной сорочке и панталонах фиолетового цвета. На голове у дамы, правда, была шляпка, а в руках зонтик. Вокруг этой дамы, находящейся в состоянии полного смятения, то приседающей, то порывающейся бежать куда-то, волновалась толпа, издавая тот самый хохот, от которого у финдиректора проходил по спине мороз»8.
Теперь внимательно посмотрим на специфику комического в изображении портретов персонажей романа. Комизм здесь, как правило, объясняется чертами их характеров. Например, описание Николая Ивановича комично вдвойне. С помощью волшебного крема для тела он был превращен в борова. Этот аспект ярко отражает «свиную» сущность Николая Ивановича, что само по себе комично. Но Булгаков не забывает о прежних чертах Николая Ивановича как чиновника-бюрократа: тот зажимал в передних копытцах портфель; пенсне, «свалившееся с носа, летело рядом с боровом на шнуре, а шляпа то и дело наезжала борову на глаза». Пенсне, шляпа и портфель с бумагами, о которых даже в этой ситуации беспокоится Николай Иванович, — все эти детали чрезвычайно усиливают комический эффект, превращая повествование в настоящий фарс:
«Она, совершенно нагая, с летящими по воздуху растрепанными волосами, летела верхом на толстом борове, зажимавшем в передних копытцах портфель, а задними ожесточенно молотящем воздух»9.
«Богиня, — завывал тот, — не могу я так быстро лететь. Я бумаги могу важные растерять. Наталья Прокофьевна, я протестую.
— Да ну тебя к черту с твоими бумагами! — дерзко хохоча, кричала Наташа.
— Что вы, Наталья Прокофьевна! Нас услышит кто-нибудь! — моляще орал боров»10.
Как заключают современные исследователи романа Булгакова, «широкое употребление... элементов юмора в форме фарса поначалу отбрасывает нас назад в прошлое, в эпоху народной карнавальной комической культуры. Карнавальное мировоззрение стало разрушаться несколько веков назад. Для нас карнавальные образы и персонажи не несут в себе никакого смысла, в отличие, например, от эпохи Возрождения. Тем не менее, определенные традиции карнавального мировоззрения встречаются в литературе XI—XXI вв. В то же время оценка роли карнавала в современной культуре разнообразна по причине неопределенности вопроса о совместимости индивидуальных форм современного человеческого мышления с целостным народным мышлением, проявленным в карнавале»11.
Проведя детальный анализ специфики и функций фарсовых сцен в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», мы можем выявить связь «приземленного смеха» с глубинным смыслом комического в романе. Элементы фарса в романе находятся в живом и осмысленном взаимодействии. Нельзя не признать значительную роль этой разновидности юмора в раскрытии социальных, этических и философских проблем, поднятых в романе. Кроме того, роль фарса велика при создании атмосферы карнавала, когда жизнь героев вырывается из привычного режима и переносится в странную, эксцентрическую, фантасмагорическую плоскость. Несомненно, автор использует элементы фарса для создания карнавального настроения свободы, временного освобождения от существующего порядка и доминирующей системы. Булгаков вдохновенно описывает эту временную ликвидацию всех иерархических взаимоотношений, норм, привилегий и запретов. В то же время мы не можем не заметить отклонение его от народной смеховой традиции, которое проявляется в интенсификации автором трагических моментов и мотивов, в обширном охвате поднятых в романе проблем.
Стихия карнавала пронизывает весь роман «Мастер и Маргарита». Но больше всего карнавальных элементов присутствует в трех эпизодах романа. Это представление Воланда и его свиты в Театре Варьете, Бал у сатаны и скандал в магазине Торгсина. Далее мы приступим к более подробному анализу карнавальных элементов в трех указанных эпизодах.
Примечания
1. Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. — С. 96.
2. Там же. — С. 182.
3. Ср.: Вулис, А.З. Метаморфозы комического / А.З. Вулис. — М., 1976. — С. 76.
4. Там же. — С. 288.
5. Ср.: Бахтин, М.А. Творчество Франсуа Рабле... / М.А. Бахтин. — С. 228.
6. Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. — С. 287.
7. Лихачев, Д.С., Панченко, А.М., Понырко, Н.В. Смех в Древней Руси / Д.С. Лихачев, А.М. Панченко, Н.В. Понырко. — Л.: Наука, 1984. — С. 15.
8. Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. — С. 546.
9. Там же. — С. 547.
10. Там же. — С. 547.
11. Petrenko, A.P., Petrenko, S.A. Slapstick Comedy Functions in M. Bulgakov's Novel «The Master and Margarita» / A.P. Petrenko, S.A. Petrenko // Middle-East Journal Of Scientific Research. — 2013. — № 18 (7). P. 890.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |