Диавол борется с богом,
А поле битвы — сердца людей...
Ф.М. Достоевский
Воланд устал. Если к бессмертному, неутомимому и аскетичному существу вообще применим такой термин. Тысячелетиями он сеял ростки зла, которые давали всходы, вырастали, и мир окунался в коллизии, потрясения, войны. Уничтожались народы, преследовались политические, научные и религиозные учения, государствами правили полубезумные и безумные вожди. Воистину, люди не ведали, что творили.
В двадцать первом веке ему удастся столкнуть лбами ислам и христианство, и мир станет на пороге всеуничтожающей третьей мировой войны. Спичкой, которая подожжет уже искусно подготовленный фитиль, станет Иран.
Великий Князь Тьмы не помнил, кто из них появился раньше. Но Он, его противовес, существовал всегда. И не просто существовал, а действовал, творя Добро и отвращая жалких людишек от помыслов и деяний, не соответствующих его понятиям состояния душ человеческих. Он не мог не допустить Зла, но стремился устранить его последствия, сопереживая людскому роду и принимая на себя его грехи и страдания.
Увы! Его можно было убрать из мироздания только в соответствии с установлениями тех, за кого Он боролся, строго следуя канонам человеческих законов. Таковы были правила, и не он, Воланд, их придумал. У Него не было таких мощных средств воздействия на мир, как у Носителя Зла, и не было таких умелых и преданных слуг. И, тем не менее, Он почему-то не проигрывал. Более того, Воланд подозревал, что и сам начинает потихоньку проигрывать в этой нескончаемой игре. А поэтому требовалось принятие самых радикальных мер — противника следовало уничтожить раз и навсегда. В мире должно безвозвратно восторжествовать Зло.
Сценарий уничтожения Иисуса Христа, который был написан рукой Мастера, ему нравился. Он был, по первому впечатлению, прост и в то же время изящен, как хорошо продуманная шахматная комбинация, ведущая окольными путями, но прямиком к мату. Воланд обожал шахматы и мог часами изыскивать хитроумнейшие пути к победе, играя сам с собой. Правда, все эти партии, несмотря на их неимоверную замысловатость и остроту, заканчивались вничью — противники были достойны друг друга.
Маргарита была тем балансиром и лекарством, которые удерживали от безумия Мастера, неумолимо влекомого его больным воспаленным мозгом.
— ...Итак, подлый Тиберий не захотел поправить дело, у него свои расчеты и своя игра. За это он наказан смертью. Между прочим, сделала это Маргарита и весьма неплохо. Я оценил ваши рекомендации и вашу поддержку ей. Но, увы, все это было проделано впустую. И все, что содеяно нами в Иудее, оказалось напрасным. Но не только потому, что мы не достигли нужного результата, в силу сопротивления этих ничтожных людишек... Не потому...
— А почему, мессир? — робко спросил кот, — то есть результат и не мог быть иным?
Троица понуро сидела на каменной скамье, опять в той же пещере, в соляных копях на берегу Мертвого моря.
— Да, — подтвердил Воланд. Он немного помолчал и добавил: — Мастер все-таки сжег свою рукопись...
— Как? — удрученным хором вскричали трое неразлучных соратников и друзей.
— Сжег, — повторил Воланд, — и погиб сам. Здесь Маргарита не справилась. Она не смогла его убедить. А может, и не захотела.
— Мессир!!! — троеголосый крик причудливым эхом отразился от стен пещеры и пошел гулять по лабиринтам.
— Ладно, ладно, — голос Воланда обрел добродушие, — я знаю ваше отношение к ней. Думаю, дело тут в другом... Не Он ли в этом нам противостоял?
— Но Он мертв, — угрюмо заметил Азазелло.
— Небеса воскресили его, поскольку казнь была неправосудной. Эти тщеславные упрямцы Тиберий и Пилат... Следует покарать и Пилата.
— Мессир, — с готовностью приподнялся Азазелло.
— Не сейчас. Время терпит. Пока не пошел необратимый процесс, следует воспользоваться еще одной возможностью...
Друзья выслушали план, не задав ни единого вопроса. По окончании лишь Фагот встал во весь свой немаленький рост и отсалютовал Воланду резким наклоном головы вперед, коснувшись подбородком груди.
— Мессир, не утратил ли я вашего доверия в связи с неудачей? — голос Фагота казался безмятежным, но в нем чувствовалось большое напряжение.
— Нет. Ты по-прежнему остаешься старшим и несешь ответственность за предстоящее дело в целом.
— У нас еще есть шанс, — спокойно подытожил короткую дискуссию Воланд, — следует быстро переместить его в Москву — в 1936 год. Там есть наш человек, он вам известен, который и доведет баталию до победного конца. За дело, друзья мои!
Троица шла во тьме вдоль склона Елеонской горы. Под порывами ветра стонали толстые, но низкорослые сосны и кедры. Далеко впереди и немного выше, на склоне горы трепетно мерцал огонек факела, служивший им ориентиром.
— По-моему, чудит старик, — противным голосом заметил кот, — комбинации разыгрывает, проще надо действовать.
— Да ты что.., — тотчас взвился Азазелло, но оборвал себя, получив увесистый тычок в бок от Фагота, который к тому же подмигнул ему своим сверкнувшим зеленым глазом. И только проворчал, адресуясь непонятно к кому: — Провокатор хвостатый, никак не могу привыкнуть к его выходкам.
Шедший сзади кот нагло ухмылялся и томно щурил глаза, что означало у него высшую степень довольства.
Трое стражей Синедриона подремывали у входа в пещеру, заваленного громадным камнем. Огромный факел, воткнутый в расселину скалы, коптил и вонял жировой гарью.
— Кому нужно тело бродячего проповедника? — только для того, чтобы не заснуть, зевнул скуластый конопатый стражник, вооруженный ассагаем — коротким метательным копьем с массивным плоским наконечником.
— А если кто-то и захочет к нему проникнуть, — вяло поддержал разговор низкорослый, с редкой бородкой и неприятным серым оттенком лица, — то ему следует взять в подручные самого Геркулеса, чтобы сдвинуть этот камень. — К его плечу была прислонена гаста — копье, находившееся на вооружении у римлян.
Камень к пещере, перекрыв в нее вход, подтянули вчера с трудом волоком два слона.
— Клянусь Эшмуном, пророк запечатан здесь навечно, — тараща закрывающиеся глаза, хохотнул третий с продавленным носом и растрепанными волосами, — только непонятно, зачем это нашим служителям богов. — Он сидел на корточках, прислонившись спиной к скале, и у него между колен также стояла гаста.
— Они боятся, как бы фанатики не растащили его тело на куски, — предположил конопатый, — вспомните, как украли голову предыдущего пророка Иоанна, прозванного Крестителем.
Но двое уже клевали носами, не поддержав дальнейший разговор. Конопатый был среди них главным и не имел права спать, поэтому он стал прохаживаться рядом с камнем, стараясь не уходить далеко от потрескивавшего дымящегося факела. Тьмы он страшился.
Три черные фигуры вынырнули из окружающего мрака внезапно и грозно. Колеблющийся на ветру огонь факела выхватил стеклянно блеснувший глаз самой высоченной из них, казавшейся страшной темной тенью. Рядом ярко высветились глаза округлой тени. Третья приземистая фигура возникла бесшумно уже прямо перед бодрствующим стражником.
— Демоны, — пискнул конопатый и вдруг заполошно заголосил от страха, не сумев оторвать ног, чтобы убежать от надвигавшихся теней. Ассагай он уронил сразу и теперь хватался руками по сторонам за пустоту, отыскивая точку опоры для начала движения.
Приземистый коротко размахнулся и смачно шваркнул его кулаком в ухо, прервав вопившего на самой высокой ноте. Страж покорно затих на земле.
Вскочившие на ноги от воплей своего товарища, долго не разбираясь с причиной тревоги, побросали свое оружие и прыснули по сторонам. Судя по последовавшему шуму и треску, они продирались сквозь заросли кустарника, удаляясь от источника неведомой опасности с приличной скоростью.
Азазелло легко поднял обеспамятевшего меченосца и плашмя швырнул его вниз. Удаляющийся шорох перекатывающихся камней показал, что тело несчастного стража покатилось по крутому склону к подножию горы.
Не теряя времени, Фагот, без видимых усилий, своими длинными руками отвалил громадный камень, закрывавший вход в пещеру.
Бегемот, по приобретенной уже привычке, принялся собирать трофейные копья, но вовремя опомнился и сконфуженно отошел под нависший обломок скалы, сделав вид, что сосредоточенно вглядывается в темнеющий внизу Иерусалим, неся нелегкую дозорную службу.
— Готово, — придушенно сказал Фагот, и лишь по прерывистому его дыханию стало понятно, что исполинский камень стоил ему немалых усилий.
Азазелло вырвал из скалистой расселины чадящий факел, и троица вошла внутрь пещеры.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |