Над Москвой опускался тихий летний вечер. Городской гул постепенно стихал, отдавая суету бурлящей жизни столичного центра домашнему уюту и редким, по западным меркам, вечерним заведениям. Лишь резкие трели трамвайных звонков да редкие гудки не заполонивших еще улицы автомобилей нарушали покой жильцов многоэтажек.
— Почему ты не написал о Нем?
— Я бы написал... Но я не могу иначе — чья-то неведомая сила водит моим пером.
— Как ты считаешь, существовал ли Иисус Христос на самом деле? Жил ли такой человек в древней Иудее? — Маргарита потерлась подбородком о плечо Мастера.
— Ты в это не веришь? — он удивленно посмотрел ей в глаза, — но ведь раньше...
— Раньше все было по-другому, — она упорно отводила взгляд, — Воланд считает...
— Как? — гневно вскричал он, — разве ты по-прежнему с ним видишься? Но когда? Мы же договорились...
Глаза Маргариты, смотревшие в окно, внезапно расширились, зрачки же сузились, как у кошки, глядящей на яркий свет. Мастер машинально проследил за ее взглядом.
В западной стороне над Москвой безоблачное темнеющее небо расчертила бесшумная зарница сверкнувшей молнии. Маргарита вздрогнула и вскочила на ноги.
— Я скоро вернусь, — прошептала она, поглаживая ладонью его пальцы и глядя мимо отрешенным взглядом.
Он тихо покачал головой, но женщина на него уже не смотрела. Она бросилась к двери и вышла, даже не закрыв ее, и Мастер увидел, как она на ходу лихорадочно сбрасывает с себя одежду.
Горькая понимающая усмешка скривила его губы. Он достал из-под подушки истрепанную рукопись и медленно, комкая листок за листком, стал бросать их на пол, возле стены, под окном. Крохотная слезинка почему-то застряла на его реснице, и он досадливо дернул веком, пытаясь ее стряхнуть. Это сделать не удалось, он пошарил рукой по кровати, по столу и, ничего не найдя, стянул с головы свою маленькую шапочку. Слезинка растворилась в мягком шелке.
Он сел на пол, прислонившись спиной к кровати.
Спички... Вот они.
Он взял коробок в левую руку, отчего-то встряхнул его, стал доставать спичку и с недоумением уперся в коробок чем-то мягким.
Шапочка. Его маленькая шелковая шапочка с вышитой латинской буквой «М». Он бережно разгладил мятую ткань и аккуратно положил поверх груды скомканной бумаги. Дрожащий язычок пламени робко лизнул бумажный комочек и тотчас взметнулся вверх и в стороны.
Мастер... Нет, он уже не был мастером. Человек, сгорбившийся на полу, безучастно глядел на корчащиеся в быстро разгорающемся огне чернеющие листки. Пламя огненным сполохом взметнулось по шторе, пожирая ее без остатка...
— Беги же! Беги! — в уши рвался чей-то до боли знакомый, но неузнаваемый голос.
Пронзительные льдисто-синие глаза попытались заглянуть в его расширенные зрачки, но Мастер прикрыл веки. Он остался на месте. И когда огонь жадной пастью лизнет его волосы, он будет уже мертв, задохнувшись ядовитым дымом, пахнувшим на него из пепла сгоревших листков бумаги...
Маргарита летела над вечерним городом, медленно набирая высоту. В окнах чернеющих внизу громад домов беспорядочными квадратиками вспыхивал свет. От закатного солнца осталась лишь узкая малиновая полоска. Полет приносил Марго неизъяснимое наслаждение. Хотелось рассекать прохладный воздух сильным послушным телом нескончаемо и безгранично. Вдруг ощущение безвозвратной потери тонкой иглой, прорвавшейся сквозь развевающиеся волосы, кольнуло ее в затылок.
Она оглянулась назад. Клубы черного дыма поднимались со стороны знакомого дома. Далекий заполошный звон колоколов пожарной команды проник в уши и дребезжал там назойливой струной. Она развернулась в крутом вираже.
— Беги же! Беги! — молчаливый город, казалось, содрогнулся от ее стона.
Какая-то мощная невидимая рука крутила ее на одном месте, все сужая и сужая круги.
Маргарита... Нет, она уже давно не была Маргаритой. Женщина сжималась всем телом, складываясь в позу эмбриона, стискиваемая незримым стальным кулаком. Дыхание перехватило, огни города раскручивались безумным убыстряющимся волчком. Вот они уже слились в сплошную яркую пелену, нестерпимый холод охватил съежившийся комочек плоти...
Внезапно кулак разжался, и прекрасная нагая ведьма почти вертикально взмыла навстречу падающей на Москву непроглядной тьме.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |