Прежде чем приступать к анализу сновидений именно как композиционно-речевых форм, необходимо выделить их в тексте «Приглашения на казнь». Сделать это довольно сложно, поскольку, как уже говорилось, перед нами художественный мир, в котором сон и действительность меняются местами. Сон становится здесь более «реальным», а действительность, напротив, предстает как фантом. Сталкиваясь с таким художественным миром, резонно предположить, что сны героев как вставные формы будут играть важную роль в структуре романа. Однако непосредственно снов в романе не так много.
Критерием для выделения фрагментов, которые посвящены снам Цинцинната, служит наличие элементов их инвариантной структуры, обозначенных нами в первой главе работы. Еще раз перечислим их: 1) обязательная фиксация хотя бы одной из границ сна, причем необходимо, чтобы в тексте обязательно присутствовало указание на то, что герой перемещался в мир сна; 2) особое пространство и время в мире сна, отличные от условно-реальных; 3) субъектная структура — особое внимание следует обратить на тот случай, когда сон вводится от лица повествователя, а не героя-сновидца, тогда возможно наложение оценок субъекта речи и сновидца; 4) мотивы, типические для сна как художественной формы (мотив смерти, болезни и т. д.). Исходя из этих параметров, можно предположить, что в романе «Приглашение на казнь» четыре сна, изображенные соответственно в главах 4, 5—6, 8 и 14. Структура этих фрагментов будет рассмотрена ниже, после чего можно будет точнее определить их природу и функции, выполняемые ими в художественной системе.
Все «сны» (назовем их пока условно) обозначают моменты, важные для развития сюжета. Первый из них связан с самоосознанием героя как другого, отличного от всех, второй Ц видит в ожидании свидания с Марфинькой, третий — после знакомства с м-сье Пьером, четвертый записывает перед тем, как его ведут на казнь.
Сны вводятся в повествование двумя принципиально различными способами. Дважды сны героя изображаются в основном повествовании и даются от лица повествователя (5—6 и 14 главы), и дважды эта форма появляется в записях Цинцинната1 — в главах 4 и 8. То есть, композиционно «сны» во вставных текстах и в основном повествовании чередуются. Разные аспекты их соотношения будут последовательно рассмотрены нами в ходе анализа. Начнем с исследования границ этих фрагментов с основным повествованием, поскольку это один из наиболее важных структурных элементов сна как вставной формы.
Примечания
1. Подробнее о функции вставных текстов в романе см., например: Медарич М. Указ. соч. — С. 462—465; Зверев А.М. Указ. соч. — С. 222; Ащеулова И.В. Тема писания в романе В. Набокова «Приглашение на казнь» и в романах С. Соколова // Русская литература в XX веке: Имена, проблемы, культурный диалог. Вып. 2: В. Набоков в контексте русской литературы XX века. — Томск, 2000. — С. 84—93.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |