Русскую литературу и культуру в Чехии традиционно хорошо знают и изучают, ее знали и ценили раньше, огромный интерес есть к ней и сегодня. По словам русиста Владимира Сватоня (род. 1931), одного из ведущих чешских литературоведов, профессора Карлова университета, было три традиции восприятия русской литературы. Первая традиция связана со славянофилами, национальным Возрождением, с представлением, что русские — просто могучая защита от всех славянских народов. Вторая традиция шла от Т.Г. Масарика, она относилась критически к царскому самодержавию, к остаткам крепостного права, к бедности деревенского населения и т. д. Но она была пронизана просветительским духом, верой в то, что Россия просто постепенно станет таким же государством, как просвещенные европейские государства Западной Европы. И третья традиция — она самая живая — это усвоение искусства русского модернизма и авангарда. Здесь отношения были очень тесные. Русская эмиграция, которая поселялась в Праге, приносила много сведений о русской культуре, изобразительном искусстве, литературе, поэзии, поэтике [см.: Сватонь, эл. публ.].
Известные литературоведы Роман Якобсон, Альфред Бем поддерживали живые отношения с чешской культурной общественностью, русские эмигранты много сделали для знакомства с русской культурой, ее самыми интересными явлениями.
Имя Булгакова в Чехии появилось впервые в 1927 г. в статье «Русский обзор» («Ruský přehled»), автором была как раз русская эмигрантка Надежда Мельникова-Папоушкова, поместившая свои заметки в журнал «Рассуждения Авентина» (журнал выходил в Праге в 1925—1934 гг. и информировал о культурной жизни в Чехии и за рубежом). Первой постановкой Булгакова в Чехии стала драма «Дни Турбиных», пьеса с драматичной, но очень интересной судьбой. Ни одно из булгаковских произведений при жизни автора не получило ни столь широкой известности, ни признания публики. Пьесу с огромным энтузиазмом восприняли белоэмигранты. Уже в 1927—1928 гг., когда за границей мало что знали о Булгакове и его романе «Белая гвардия» (хотя в 1927 г. роман вышел на русском языке в Риге и в Париже, а «Дни Турбиных» на немецком были изданы в Германии), текст пьесы переписывался от руки. Во многих центрах сосредоточения русской эмиграции — Берлине, Париже, Белграде — «Дни Турбиных» были поставлены русскими эмигрантскими театрами и самодеятельными коллективами. Праге тоже было близко то, что писал Булгаков.
По результатам исследований, на сегодняшний день существует 493 перевода произведений Булгакова на 37 языков мира. Чехи внесли значительный вклад. Первым чешским переводом Булгакова стал роман «Белая гвардия», вышедший в Праге в 1928 г., переводчицей была Людмила Вороновска-Мелихарова. В том же году появился перевод «Белой гвардии» Винценца Червинки (1877—1942), о котором надо сказать особо. Червинка первым перевел на чешский язык Л. Андреева, А. Аверченко, И. Бунина, В. Немировича-Данченко и других русских авторов, именно он ввел в чешский язык русские слова bezprizorný, kulak, kerenština. Червинка вообще больше всех сделал для популяризации Булгакова, работая в газете «Народни листы» и регулярно публикуя обзоры русской литературы под названием «Русские листки» («Ruské listy»). С 1919 по 1932 г. Червинка в издательстве «Отто» осуществил публикацию серии «Русская библиотека». Еще один перевод Булгакова, вышедший в 1929 г. («Роковые яйца»), сделала Камила Значковска-Нойманнова.
На чешском языке в 1930 г. появляются две постановки — «Белой гвардии» и «Зойкиной квартиры». В прессе того времени больше писали о «Белой гвардии», поставленной в 1933 г. в пражском театре «На Виноградех» (19 показов, режиссер Ян Бор), которая была принята очень хорошо. За основу был взят перевод Червинки. Рецензенты отмечали, что Булгаков следует традиции Чехова (а надо сказать, что Чехов был для чешского театра ключевым автором XX в.). В основном негативно оценил и пьесу, и постановку Ю. Фучик в статье «Белая гвардия», опубликованной в газете «Гало новины» («Halo noviny») 8 ноября 1933 г. Он с уважением говорит о Булгакове, подробно описывает непростую судьбу романа и пьесы в СССР, отмечает, что в первой редакции «Белой гвардии» был важен контраст трагизма и гротеска, в постановке же Бора акцентирован не трагический накал, а элемент гротесковости [см.: Fučík 1956: 412]. Был и сугубо отрицательный отзыв — скорее не о постановке, а о Булгакове вообще: Мирослав Рутте в газете «Народни листы» утверждал, что пьеса привязана к своему времени, это документ эпохи, но никак не художественное произведение [см.: Rutte 1933: 45].
Первая премьера «Зойкиной квартиры» за рубежом состоялась в 1929 г. в Латвии (рижский Театр русской драмы) при содействии советского посла А.И. Свидерского. В Чехословакии Национальный театр города Брно (с 1931 г. он назывался «Земский театр», сцена «На Вевержи») представил 13 ноября 1934 г. премьеру «Зойкиной квартиры» под названием «Квартира пани Зои» («Byt paní Zoe»), последний раз спектакль был сыгран 23 февраля1935 г. Перевод сделал в 1933 г. малоизвестный Ян Пеликан. Интересно, что на французский язык пьеса была переведена только в 1935 г. (переводчицей выступила актриса и режиссер М. Рейнгардт), а в мае того же года советский литератор Э.Л. Жуховицкий и секретарь посольства США в Москве Ч. Боолен перевели ее на английский. Так что чехи сделали это раньше. Режиссером постановки в Брно был Йозеф Скршиван (1902—1942) при участии директора театра Вацлава Йиржиковского (1891—1942). Йиржиковский часто вводил в репертуар пьесы славянских, прежде всего русских авторов (В. Шкваркина, В. Катаева, А. Афиногенова). В частности, поэтому деятельность театра казалась немцам в период протектората особо опасной. Кроме того, как утверждали оккупанты, театр стал прибежищем для лиц еврейской национальности. Йиржиковский имел возможность уехать из Чехии, но отказался покинуть родину. 12 ноября 1941 г. театр был закрыт, Йиржиковский и Скршиван были арестованы гестапо и погибли в Освенциме в 1942 г. Спектакль по пьесе Булгакова шел в Брно всего три месяца и, видимо, был принят не очень хорошо. Во всяком случае, если судить по единственной рецензии, обнаруженной К. Лготовой в газете «Народни политика» («Národní politika») от 16 ноября 1934 г.) Говоря о пьесе, рецензент утверждал, что в ней есть вещи, вызывающие отвращение, удивление, но нет ничего веселого и забавного, и укорял Булгакова за то, что он не вложил в пьесу никакой идеи, не наполнил ее ни трагикой, ни нравоучительностью [см.: Lhotová, эл. публ.]. «Зойкина квартира» не была в Чехии самой популярной в те годы пьесой, но тем не менее к ней обращались некоторые театры. Волна интереса поднялась в 1980-х гг. В 1984 г. комедия была поставлена в Драматической студии города Усти над Лабем, в 1985 г. — в сатирическом театре «Вечерний Брно» (режиссер Йозеф Моравек). В Восточночешском театре города Пардубице «Зойкину квартиру» впервые поставили осенью 1989 г. — режиссером был Юрай Деак, нынешний художественный руководитель театра «На Виноградех». А через много лет комедия вернулась в этот театр — премьера спектакля, поставленного Янушем Климшей, состоялась 14 июня 2014 г. Хорошо известна постановка 1998 г. в пражском театре «Диск», осуществленная Сергеем Федотовым (род. 1961). Жанр «Зойкиной квартиры» сам Булгаков обозначил довольно необычно: трагическая буффонада. Спектакль Федотова, по его словам, полностью соответствовал такому определению. Режиссер против модернизации классики и всегда ставит классические произведения в стиле русского психологического театра. Для Федотова «Зойкина квартира» — пьеса потрясающе смешная, но одновременно страшная история [см.: Тух, эл. публ.]. И в финале зрители были шокированы, поскольку спектакль заканчивался очень неожиданно и трагически.
Если вернуться к истории, в военные и послевоенные годы вплоть до конца 1950-х гг. Булгакова на чешской сцене не было — лишь в 1940 г. в прессе появилось сообщение о его смерти. В некрологе, автором которого был В. Червинка, говорилось о том, что благодаря «Белой гвардии» Булгаков стал известен в Чехии, упоминалось о его непростой литературной судьбе, об оказывавшемся на него давлении и травле со стороны критиков. Червинка называет русского автора мужественным борцом, единственным из советских писателей творившим вопреки всему и сохранившим внутреннюю свободу [см.: Červinka 1940: 3].
В послевоенной социалистической Чехословакии ставились пьесы, которые отражали проходящие в стране социальные процессы, в соответствии с теорией «бесконфликтности»: в обществе может быть только борьба «хорошего» с «отличным», искусство не отражает истинную жизнь, а лишь лакирует действительность. Булгакову там места не находилось. Зато выходят переводы его произведений: были изданы «Дни Турбиных» (1957, переводчик Франтишек Шец), «Бег» (1963) и «Багровый остров» (1967, переводчик Сергей Махонин).
С середины 1950-х гг. как в СССР, так и в Чехословакии идут процессы внутреннего оздоровления. Происходит обновление и в области культуры. Театр стремится к преодолению разрыва между жизнью и сценой, правдивому отображению явлений действительности, высоте и разнообразию эстетических поисков, очищению от догматизма и канонизации. Симптоматичной постановкой этого периода стал спектакль «Бег». При жизни автора пьеса не была поставлена, что было для Булгакова почти катастрофой. Премьера «Бега» состоялась только в 1957 г. в Сталинграде. Пьеса почти не имеет сценической истории: семь более-менее известных постановок за 87 лет — это совсем мало. В Чехии «Бег» поставили в 1959 г. в пражском Камерном театре. Это была лучшая режиссерская работа Мирослава Махачека (1922—1991) с великолепным актером Рудольфом Грушинским в роли генерала Хлудова. Режиссер и сценарист Э. Турновский отметил, что театр «открыл для современной сцены большого советского драматурга, а режиссер удачно преподнес особенный булгаковский текст» [Turnovský 1959: 4]. Главный переводчик Булгакова Алена Моравкова считает, что это была лучшая инсценировка «Бега» из всех существовавших в Чехии и она разительно отличалась от схематичных пьес того времени. Но, несмотря на высокий уровень, стилевую чистоту постановки, она не снискала популярности у зрителей (спектакль был сыгран только 23 раза) — возможно, из-за того, что коммунистическая газета «Руде право» отозвалась о ней весьма одобрительно. Хотя О. Ота, режиссер и бывший директор пражских театров, полагает, что чешский зритель был пресыщен советской драматургией [см.: Ota 1993: 309]. По мнению критика И. Гаека, «Дни Турбиных» были бы более приемлемы для чешских зрителей, нежели «Бег», поскольку в «Турбиных» есть социально-политический аспект, а в «Беге» доминируют этико-психологические проблемы [Hájek 1959: 6].
Период 1956—1970 гг. в Чехии характеризовался чередованием «оттепели» и «заморозков». Режим то лояльно относился к выходившим переводам, постановкам, то вновь закручивал гайки.
С середины 1960-х гг. интерес к Булгакову заметно растет; это время в Чехословакии было просто наполнено его произведениями. В 1967 г. пьеса «Бег» зазвучала по радио; радиопостановку по переводу С. Махонина подготовил Э. Турновский (спустя десятилетия, в 2011 г., «Бег» вновь прозвучит в эфире радиостанции «Влтава»). В 1968 г. в театре «Дивадло АБЦ» состоялась премьера еще одной булгаковской пьесы — «Багровый остров». В рецензиях эта постановка называлась наступлением на догматизм, очищением классики от расхожих сценических штампов. В 1969 г. на экраны Чехословакии выходит телепостановка «Жизнь господина де Мольера».
В 1966 г. появился сделанный А. Моравковой (род. 1933) первый перевод булгаковского романа «Записки покойника» («Театральный роман»). В течение почти 45 лет Моравкова являлась «придворной», как ее называли, основной переводчицей прозы Булгакова и автором посвященных ему литературоведческих работ. В частности, это фундаментальная монография «Крестный путь Михаила Булгакова». Моравкова рассказывает, что, когда она училась на отделении русистики в Карловом университете, Булгаков был в Чехословакии практически неизвестен. Однако в 1957 г. в Праге гастролировал МХАТ, и она работала с актерами в качестве переводчика. МХАТ привез спектакли «Три сестры» и «Мертвые души». Автор инсценировки «Мертвых душ» не был указан в программке, и от актера Михаила Яншина Моравкова впервые услышала имя Булгакова, который и стал ее судьбой. В 1960 г. Моравкова познакомилась с вдовой писателя Еленой Сергеевной и переписывалась с нею до конца ее жизни (1970). Это была большая дружба. Елена Сергеевна два раза приезжала в Карловы Вары на лечение, они встречались.
Итак, в 1966 г. вышли «Записки покойника» в чешском переводе. Тогда же в СССР в двух номерах журнала «Москва» впервые увидел свет роман «Мастер и Маргарита» (Моравкова в интервью ошибочно называет «Новый мир» [см.: Sečkař 2011: 37]). Переводчица стала активно работать над текстом, но дело продвигалось медленно, надо было ждать русского издания — ведь благодаря Елене Сергеевне Моравкова могла переводить прямо по рукописи, не дожидаясь официального издания в СССР. Ее перевод вышел в 1969 г., и, по словам Моравковой, это было первое полное издание «Мастера и Маргариты» в странах Восточной Европы [см.: Sečkař 2011: 38].
«Монополия» Алены Моравковой на Булгакова с 60-х гг. была нарушена несколько раз. Сначала появился сделанный Яной Клусаковой чешский перевод инсценировки Александра Червинского, вышедший в 1988 г. в пражском издательстве «Дилиа» под названием «Собачье сердце. Драматизация» [Bulgakov Červinskij 1988]. Драматург и сценарист Червинский в своей интерпретации Булгакова размышлял на тему не только «Собачьего сердца», но и всего творчества писателя, у него присутствовали мотивы и «Роковых яиц», и «Мастера и Маргариты». Собственно повесть Булгакова «Собачье сердце» вышла в конце 1989 г. в переводе Людмилы Душковой, а в начале 1990 г. с разницей в месяц появился перевод «Собачьего сердца» Моравковой. Из-за Булгакова в Чехословакии возникла своеобразная конкуренция. В 2005 г. вышел еще один перевод «Мастера и Маргариты», Либора Дворжака, в 2010 г. новый перевод «Собачьего сердца», Милана Дворжака.
Вообще выход книг Булгакова массовым тиражом, как рассказывает, например, знаменитый чешский бард Яромир Ногавица, являлся для чехов большим событием и для многих становился откровением. Булгаковские произведения в чешских переводах в 1970-х гг. разительно отличались от того, что в угоду официальной линии показывали по телевизору, на сцене, на концертных площадках — «из Советского Союза ведь приезжали деятели совсем другого пошиба, на что просто нельзя было порой смотреть» [Вашкова, эл. публ.].
В 1970-х гг. уже не появлялось новых булгаковских произведений; в основном все они были переведены, но знакомство с ними стало более массовым — благодаря теле- и радиопостановкам пьес: это были «Последние дни» (по пьесе «Александр Пушкин») и «Дни Турбиных». Была также попытка пражского театра «На окрайи» (коллектив работал с 1972 по 1987 г. на Малой Стране) в 1978 г., практически сразу после Театра на Таганке, инсценировать роман «Мастер и Маргарита». Пьеса под названием «Маэстро!» режиссера Сватоплука Валы шла в Праге совсем недолго и была запрещена, но эта смелая попытка обращения к Булгакову в годы «нормализации», несомненно, заслуживает упоминания [см.: Janousek 2012: 455]. Новые, неизвестные чешскому зрителю, булгаковские пьесы появились на сцене в самом конце 1980-х гг. В 1988 г. в театре Й.К. Тыла в Плзени впервые показали «Адама и Еву», а в 1989 г. в Национальном театре Брно — «Собачье сердце». Отклики на спектакль «Адам и Ева» были достаточно негативными, отмечалось неприятие и непонимание спектакля публикой. Напротив, «Собачье сердце» в преддверии «бархатной революции» принималось зрителями как пророческое видение приближающегося распада тоталитарной системы, порождающей шариковых, как история общества, развивающегося по абсурдным законам.
В 1979 г. вышла на чешском языке «Жизнь господина де Мольера», и 9 января 1980 г. в театре «На Забрадли» состоялась премьера «Кабалы святош». Критика отметила, что Булгаков показал Мольера как человека из плоти и крови, любящего жизнь, но также с его ошибками, ненавистью к фальши, лицемерию и унижению. И в XXI в. «Мольер» продолжает присутствовать в репертуаре чешских театров. Например, труппа брненского Национального театра предложила в 2003 г. свою сценическую версию пьесы, которую, однако, критика посчитала неудавшимся постмодернистским экспериментом. Режиссер Зденек Плахи попытался скомбинировать все театральные жанры в симфонической инсценировке — здесь и драма, и балет, и оперные арии. В результате вместо мультижанрового театра получился некий странный гибрид.
В 2006 г. в пражском «Театре в Длоуге» состоялась премьера спектакля «Мольер» в постановке С. Федотова. Его главной темой стала борьба за творческую свободу и независимость, столкновение художника с властью. Булгаков находил много сходных моментов между жизнью Мольера и своей собственной. Федотов также увидел в пьесе параллели со своим личным опытом [см.: Toufar 2006: 6]. Это был уже пятнадцатый спектакль, над которым российский режиссер работал в Чехии, и, по его словам, «Мольер» — его любимая пьеса. Федотов — заслуженный артист России, создатель и художественный руководитель пермского театра «У моста», лауреат Национальной премии Чехии, был удостоен Главной премии «За лучшую постановку 2003 года», когда в остравском Театре камерной сцены «Арена» поставил спектакль «Собачье сердце». Он был признан лучшим режиссером Чехии и стал первым в истории Национальной премии иностранцем, удостоенным этой высшей награды. В марте 2006 г. министр культуры Чехии вручил Федотову приз газеты «Пражские новости» за особый вклад в чешскую культуру. Его постановки получили более двадцати Гран-при международных фестивалей. Для Федотова Булгаков — один из любимых авторов, его энергетический двигатель, от которого режиссер черпает энергию. В списке Федотова свыше двадцати постановок булгаковских произведений в разных странах.
Самым популярным в чешских театрах произведением является, конечно, «Мастер и Маргарита». Как уже отмечалось, существует два перевода романа — Алены Моравковой и Либора Дворжака. Ряд чешских литературоведов считает, что, к примеру, иерусалимская часть сделана у Моравковой объемнее, но перевод, сделанный Дворжаком, более современен. В основу дубляжа российского фильма В. Бортко, вышедшего в Чехии в 2010 г., лег перевод Дворжака. Если не считать недолго продержавшейся постановки театра «На окрайи» 1978 г. и великолепной радиопостановки 1987 г. (режиссер Иржи Горшчичка, в спектакле приняли участие лучшие чешские актеры: Милош Копецкий — Воланд; Эдуард Цупак — Пилат; Ладислав Фрай — Мастер; Гелена Фридрихова — Маргарита), спектакль «Мастер и Маргарита» появился на чешской сцене за несколько месяцев до «бархатной революции», в мае 1989 г. в театре «На Виноградех» (режиссер Ярослав Дудек). Затем в 1998 г. — в театре Клицперы города Градец Кралове (режиссер С. Федотов), в 1999 г. — в пражском Национальном театре (режиссер Оксана Милешкина-Смилкова), в 2001 г. — в театре Мнестске дивадло города Брно (режиссер Зденек Чернин), в 2005 г. — в театре Мнестске дивадло города Злин (режиссер Додо Гомбар), в 2007 г. — в Восточночешском театре города Пардубице (режиссер Виктор Полесны). В 2010 г. было сразу две постановки: в Пражской консерватории (режиссер Ян Новотны) и театре «Гуса на провазку» города Брно (режиссер Владимир Моравек). И это еще не все постановки.
Немного подробнее о постановках «Мастера и Маргариты», осуществленных в Чехии русскими режиссерами С. Федотовым и О. Милешкиной. Постановка Федотова была не первой в Чехии, однако такого ажиотажа, какой вызывали и до сих пор вызывают его работы, не удавалось добиться ни одному режиссеру. Свой секрет Федотов объясняет тем, что в своих постановках он показывает сущность русской души, отчаяние, взлеты, падения. Для него интересна классика, и в его родном театре «У моста» 99% репертуара — классические пьесы. Здесь, в Чехии, была особая ниша, которую до Федотова никто не занимал, — ниша психологического театра с элементами мистического реализма. Федотов считает, что чехов привлекает русская психологическая школа. В Чехии доминирует в основном развлекательный театр, а глубоких классических вещей не так много. Режиссер видел свою задачу в том, чтобы показать, как он видит русскую классическую литературу. На роль Воланда он решил пригласить французскую актрису Шанталь Пулен, которая живет в Чехии уже более 20 лет. Воланд не мужчина и не женщина — это дьявол. Со столь загадочным персонажем постановка была обречена на успех. Спектакль получился очень необычным, Федотов подтвердил репутацию экспериментатора, но в рамках классической школы психологического русского театра. В Чехии этого режиссера уже давно считают своим [см.: Císař 2000: 2].
Еще одна постановка «Мастера и Маргариты» в Чехии была осуществлена режиссером Оксаной Милешкиной-Смилковой (род. 1955 г.). Она заслуженная артистка Украины, работала в театре русской драмы имени Леси Украинки в Киеве, а в Москве была главным режиссером Театра мимики и жеста, генеральным директором Центра визуального и драматического искусства. Затем работала в Англии. С 1996 г. живет в Чехии в городе Оломоуце. В 1999 г. поставила «Мастера и Маргариту» в пражском Национальном театре. Спектакль был номинирован на престижную театральную премию имени Альфреда Радока. В Словацком театре Милешкина ставила «Чайку» (2003), «Вишневый сад» (2012). На ее счету также чешские постановки чеховского «Дяди Вани» и лермонтовского «Маскарада». Ее спектаклю «Мастер и Маргарита» посвящено много рецензий. Надо учитывать, что к моменту постановки О. Милешкиной прошло менее десяти лет со времени «бархатной революции» и в Чехии еще сохранялась эйфория по поводу свержения коммунистического режима. Милешкина стремилась углубить это чувство. Главной ее задачей было выразить нелюбовь к советской власти и ощущение счастья от того, что она больше не живет в СССР. Почти во всех рецензиях на ее постановки есть такие слова — «режиссер, любящий конфликт» или «конструктивная скандалистка». Постановки Милешкиной всегда отличались особой символикой, игнорированием стилистических и языковых ограничений, отказом от общепринятых ценностей, норм, социальных и художественных традиций, нередко сопровождались эпатажем публики. После спектакля в Национальном театре один из зрителей даже потребовал выдворить ее из страны. Различные аллегории советской власти подавались ею как шокирующее шоу, это были сплошные внешние эффекты, бешеный темп, экспрессивная фантастическая фантасмагория: здесь и Павлик Морозов, и говорящая скульптура Ленина, и коллаж транспарантов советской эпохи, в Варьете выступают и Карел Готт, и Паваротти. Такое мелькание деталей не позволило почувствовать глубокий смысл булгаковского произведения; абсурдность человеческого поведения, несвобода личности были превращены в некую схему; эффектные картинки для создания якобы атмосферы эпохи отодвинули булгаковский текст куда-то очень далеко. Шумовые эффекты вышли на первый план, затмив, по сути, довольно интимное философское звучание «Мастера и Маргариты» [Novak, эл. публ.].
В итоге можно сказать, что Булгаков был представлен на чешской сцене более чем достойно. Произведения писателя, особенно его сатирическая фантасмагория-феерия, совершили по Чехии триумфальное шествие. Постановки были в разных театрах и городах; не все они оказались успешными и однозначно принятыми зрителем и критикой, некоторые спектакли имели поистине драматическую историю. В преддверии 125-летнего юбилея Булгакова многие литературоведы отмечали, что за все эти годы вокруг его личности сложилось огромное количество мифов, которые мешают серьезному восприятию творческого наследия писателя. Одним из главных специалистов по Булгакову считает себя Федотов, на счету которого многочисленные постановки булгаковских произведений в Чехии и других странах. Часто их объединяют в пару — «мистический режиссер Сергей Федотов и демонический драматург Михаил Булгаков» [Тух, эл. публ.]. Федотов уверен, что мистика — это самое главное у Булгакова. Более того, по словам режиссера, мы постоянно чувствуем булгаковское присутствие, знаем, что он наблюдает за нами и благословляет на постановку своих произведений [см.: Соколинский 2013: 50].
Литература
Вашкова, эл. публ. — Вашкова Л. Самородок из Остравы для чешской фолк-сцены незаменим: Интервью с Я. Ногавицей // Электронный ресурс «Radio Praha». Режим доступа: http://www.radio.cz/ru/rubrika/bogema/samorodok-iz-ostravy-dlya-cheshskoj-folk-sceny-nezamenim
Сватонь, эл. публ. — Сватонь В. Русская литература в Чехии // Электронный ресурс «Радио Свобода». Режим доступа: http://www.svoboda.org/content/transcript/393179.html
Соколинский 2013 — Соколинский Е. Мистика или мистификация? // Театральная жизнь. 2013. № 4.
Тух, эл. публ. — Тух Б. Мистический режиссер Сергей Федотов и демонический драматург Михаил Булгаков. Электронный ресурс «Русский театр Эстонии». Режим доступа: http://veneteater.ee/?cat=1&paged=8
Bulgakov 1928 — Bulgakov M. Bílá garda / Překlad Voronovská-Melicharová L. Praha, 1928.
Bulgakov 1929 — Bulgakov M. Osudná vejce / Překlad Značkovská-Neumannová K. Praha, 1929.
Bulgakov Červinskij 1988 — Bulgakov M. Červinskij A. Psí srdce (dramatizace) / Překlad Klusáková J. Praha, 1988.
Císař 2000 — Císař J. Domestikace ruského režiséra v Čechách // Divadelni noviny. 2000. Č. 12.
Červinka 1940 — Červinka V. Nekrolog // Národní listy. Praha, 1940. 3. března.
Fučík 1956 — Fučík J. Stati o literatuře. Praha, 1956.
Hájek 1959 — Hájek J. Analytik odumírajícího světa // Literární noviny. 1959. Roč. 8. Č. 12.
Janoušek 2012 — Janoušek P. a kol. Přehledné dějiny české literatury 1945—1989. Praha, 2012.
Lhotová, эл. публ. — Lhotová K. Česká recepce prózy Michaila Bulgakova Osudová vejce [эл. ресурс]. Режим доступа: https://is.cuni.cz/webapps/zzp/download/120199535a
Melniková Papoušková 1927—1928 — Melniková Papoušková N. Ruský přehled // Rozpravy Aventina. Praha, roč. 1927—1928. Č. 4.
Moravková 1996 — Moravková A. Křížová cesta Michaila Bulgakova. Praha, 1996. Vyd. 1.
Novák, эл. публ. — Novák M. Jediná moc, která přetrvá, je láska [эл. ресурс]. Режим до ступа: http://www.i-divadlo.cz/recenze/jedina-moc-ktera-pretrva-je-laska
Ota 1993 — Ota O. Hraje Váš tatínek ještě na housle? Praha, 1993.
Rutte 1933 — Rutte M. Po stopách předků: Osmdesát let divadelní kritiky v Národních listech // Národní listy: Jubilejní sborník. Praha, 1941.
Sečkař 2011 — Sečkař M. Bulgakov se stal mým osudem: Rozhovor s překladatelkou Alenou Morávkovou // Host, 2011, Č. 9.
Toufar 2006 — Toufar I. Bulgakovův Moliére v Divadle v Dlouhé // Hospodářské noviny. Praha, 2006. 12. září.
Turnovský 1959 — Turnovský E. Objev velkého autora sovětské dramatiky // Lidová demokracie. Praha, 1959. 15. března.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |