О языке и стиле писем А.И. Булгакова к В.М. Покровской-Булгаковой

Дошедшие до нас письма А.И. Булгакова показывают, как менялся характер отношений между ним и его невестой. Первое письмо А.И. — начало переписки, почти официальное. Дальнейшие письма становятся все более дружескими и теплыми. Характерно, что А.И. нечасто использует традиционный зачин с обращением, кроме самого первого письма и писем 1897 г. (Дорогая моя голубка! Моя милая голубка! Милая моя голубочка! Милая моя Варечка! и под.). Письма показывают, как постепенно проходил переход от Вы к ты, от имени и отчества к имени. В этом отношении показательно письмо № 11 (начатое 1 февраля 1890 г., но пишущееся несколько дней). А.И. использует в начале письма обращение Варвара Михайловна и местоимение Вы: «Настоящее письмо, моя милая Варвара Михайловна, имеет очень длинную историю. Последний раз я писал Вам (уже не буду употреблять «ты» в письме, потому что с Вашей стороны не получаю в ответ того же) коротенькую записочку с вокзала перед отъездом в Киев. Коротка она, правда; я хотел написать подробнее, да не успел <...> Я собираюсь по получении Вашего письма написать ответ и к нему приложить то, что теперь написано. Словом: я каждый день (пока не получу от Вас письма) буду приписывать по-немногу и отправлю все разом к Вам в надежде, что и Вы будете так же поступать». Однако уже на другой день, получив от В.М. письмо с обращением на «ты», он также переходит к этой форме.

Письма носят характер живого разговора. А.И. обращается к невесте с вопросами и сам же на них отвечает; автор письма и его адресат как бы ведут между собой диалог, хотя живут за много верст друг от друга: «Ведь этого не будет? да?; Я думаю, за это ты на меня не рассердишься. Да? Тебя может поразить неровность моего настроения, которая так заметно сказывается в моих письмах. Да! Оно очень неровно. Отчего? На этот вопрос ты после получишь ответ. Когда? Я сам не знаю; <...> моя совесть ни одного раза не послала мне упрека. Что это? Разве она спит? Нет! она иногда меня сильно терзает, когда я сам увлекусь, забудусь на время в весельи. <...> Да разве я мало прожил? 31 год! <...> Ой! Уже четверть четвертого! Пора спать» (письмо № 11). Те же черты доверительной и эмоциональной беседы с адресатом свойственны и

другим письмам, например, письму 24: «Какая страшная возня с переменою квартиры, это просто ужас! Каждую книжонку, каждую поганенькую (извини за выражение) вещичку приходится передержать в руках, да иногда еще по нескольку раз, пока им найдешь место, а потом каждую из них вновь нужно разложить, расставить и все это самолично, потому что не на кого больше поверить. Голубка моя, ты говорила, что ничего не имеешь, чтобы остановиться по приезде в гостиннице. Сообрази-ка теперь, сколько раз нам с тобою пришлось бы проделать эту отвратительную процедуру перекладки, перестановки вещей? Да и где хранились бы мои вещи, если бы я не оставил за собою квартиры? Наконец, я не хочу, моя дорогая, чтобы ты приехала на новое место жительства и принуждена была рыскать по городу (извини за крепкое словцо) отыскивать квартиру и устраивать ее, когда мне придется браться за работы» (письмо № 24). В этом письме много разговорных слов (книжонка, поганенькие вещички, страшная возня, рыскать и др.), за некоторые А.И. тут же извиняется.

Письмам А.И. свойственна стилевая многоплановость. Наряду с отмеченной выше разговорной диалогичностью в серьезных рассуждениях и синтаксис, и лексика имеют книжный характер. Переходы из одного стилевого регистра в другой весьма часты. При этом книжные обороты и лексика, переход на Вы нередко используется как средство шутки или иронии. Вот пример: «Ты, моя голубочка милая, когда-то задала мне вопрос: осужу ли я тебя за некоторую эгоистичность в отношении к людям. Я оставил этот вопрос без ответа. А теперь скажу, что ты сама себя осудила, некоторыми словами своего письма. Что попалась? Пораскуси, а потом я тебе напомню. Прости меня за это ехидство: когда привезу свои уши, то можешь надрать мне их. Я очень и очень ценю Вашу переписку с собою, милостивая государыня, и тоже отвожу на ней душу, когда мне взгрустнется. «Хорошая ты у меня, дорогая ты для меня», — говорю это от чистого сердца» (письмо № 22, Киев, 1890 года, 4^го мая; курсив мой. — Е.З.).

Разговорные слова и выражения А.И., как мы уже видели, употребляет нередко: тфу ты!; ужас!; ровнехоньким счетом; вскочил как встрепанный; и одним глазом не заснул, как говорится; Карачевские эскулапы. Особенно часты разговорные глаголы: заболтался; буркнул; мажут (о малярах); плюнул я на них (в перен. смысле); сваливала на меня; тащить жизнь; мы постоянно грызлись друг с другом; махнул на все рукою. Менее экспрессивны, но имеют налет разговорности выражения: Вы обещались (не: обещали); стряпня (о приготовлении пищи); мытье белья.

Наряду с многими ласкательными словами (Варечка, Шурочка, мамочка и др.) А.И. использует и разговорные фамильярные формы имен: Шурка (по отношению к младшей сестре В.М., которую называет и Шурочка), Мишка (по отношению к сыну), Мишкина постель.

А.И. любит шутить, каламбурить. Выше был дан пример относительно «привоза ушей». Вот еще один: «Проснувшись вскочил как встрепанный, потому что очень рано должен придти портной, который принесет мне фрачную пару, заказанную мною первый раз в жизни. Посмотрю, как это буду я в ней высматривать; кстати у меня в квартире есть зеркало, в котором видна не только «Италия» но даже и Африка и Азия и под. страны света (впрочем зеркало это не мое, а хозяйское; и я завидую тебе, что у тебя есть зеркало, в котором «даже и талия видна»)» (письмо № 14). Рассказывая о том, что в Киеве устраивают много скверов, А.И. пишет, что комиссию, занимающуюся скверами, фельетонисты называют скверной комиссией.

А.И. и В.М. употребляли домашние прозвища. К сожалению, трудно сказать точно, к кому они относились. В письмах часто упоминается пиковая дама, одна из киевских знакомых А.И., вероятно, острая на «язычок» брюнетка. Среди окружения В.М. были «званые мерзавцы». О них говорится и в письмах В.М., и в письмах А.И. Но о ком идет речь, для меня не ясно.

К излюбленным риторическим приемам А.И. относится цитация. Он цитирует разных авторов, чаще всего Грибоедова («Горе от ума»). Дам лишь один типический пример: «Я говорил и теперь повторяю, что я не знаю, что будет со мною, если Вы забудете меня. Мне кажется, что я тогда махну на все рукою, перестану идти вперед и буду тащить тихонько свою жизнь как тащил ее до настоящего времени. «День за-день, ныньче, как вчера», — писал Грибоедов в комедии «Горе от ума». Прибавил он и слова: «к перу от карт и к картам от пера, и положенный час приливам и отливам». Правда, к картам я не особенно склонен. Но почем знать, что эта склонность не вкоренится от отсутствия в жизни определенной цели» (письмо № 11, 11 янв. 1890 г.).

А.И. имеет приверженность к употреблению иностранных слов и выражений — немецких, французских, итальянских. Несколько иллюстраций.

Письмо № 15 (Киев, 1890 г. 15 марта): «<...> на солнечных сторонах улиц приходится пускать в ход разные parasols и parapluies, чтобы не «взопреть, как мыши» (а неправда ли? хорошая выходит «смесь французского с нижегородским?»)». 29 апреля 1890 г. он пишет по-итальянски: «Addio, mia cara, mia bella. Buona notte!» Рассказывая о том, что маляры просили денег «на чаёк», А.И. помещает в скобках: «Drink-Geld; pour boire». В начале письма № 14 дает французское слово commencement с пояснением: так ставят в начале летописи. Повествуя о немце, который едет из Киева на родину, сообщает, что он будет там в следующее воскресенье «Seine Messe lesen (pour dire sa messe)» (письмо № 31, 12 июля 1897 г.). По-видимому, он дает французский перевод, чтобы В.М. было понятнее.

Дважды А.И. употребляет украинские выражения. Один раз ласковое обращение кохано. Другой раз — шутливо-грубоватое сравнение: «У тебя время летит незаметно, а у меня тянется так «як тий віл», — говорят хохлы».

Письма А.И. отделены от нас более чем сотней лет. Какие отличия от современного языка находим мы в них? Можно отметить ушедшие из современного языка, устарелые явления в области синтаксиса и лексики.

Синтаксис. В письмах находим устарелые явления из области функционирования падежных форм и глагольного управления. Здесь встречается более широкое употребление родительного количественного: А.И. употребляет родительный количественный в тех случаях, когда в современном языке мы бы употребили винительный падеж: «<...> вечером хотелось почитать тех газет, из которых я знакомлюсь с заграничною религиозною жизнью» (письмо № 15); «изредка есть возможность послушать хорошего пения и хорошей музыки» (письмо № 3).

Формы творительного падежа как беспредложные, так и предложные, имели в конце XIX в. более широкий круг значений. Творительный падеж без предлога в конце XIX в. мог выражать значение способа действия. Это значение в литературном языке XX в. сохраняется лишь у ограниченного числа существительных (плавать брасом, петь басом и нек. др.). В языке рубежа XIX—XX вв. круг существительных, выражающих такое значение, был шире. В переписке начала XX в. встречаем: «Я ела чернику компотом. Сырую никогда не ела». Русские эмигранты первой волны, сохранившие словоупотребление рубежа веков, говорят ездить туризмом¹. В одном из писем А.И. находим: «затруднялся присылкою». Такое употребление в современном языке является несомненно устарелым.

Установлено, что из литературного языка XX в. уходит творительный падеж с предлогом за со значением причины². В письмах А.И. находим «заразговором не успел написать письма»; «я отстал [...] от знакомств за делами». Сл. Уш. отмечает это значение у предлога за следующим образом: «10. с твор. пад. употр. при обозначении причины». Словарь оценивает подобные конструкции пометой «канц.» и иллюстрирует их такими примерами: «За молодостью лет. За отсутствием улик. За истечением срока. За ненадобностью». К помете, содержащейся в словаре, следовало бы добавить и помету «устар.». Обратим внимание на еще одну любопытную подробность: А.И. использует эту конструкцию, говоря об обычных житейских обстоятельствах, тогда как примеры из Сл. Уш. относятся к официально-деловому стилю.

Лексика. Приведу некоторые слова и выражения, ставшие устарелыми или ушедшие из современного языка по разным причинам.

Артельщик. В одном из писем А.И. объясняет невесте, что он писал на вокзале, не успевал сам опустить письмо в ящик и дал его артельщику. Нашему современнику не вполне ясно, кого называли артельщиками. Даль и Сл. Уш. мало помогают в понимании этого слова. Даль дает: «артельщик — участник, товарищ по артели; хозяин, расходчик ее; род десятника, для присмотра за артельными работами». Сл. Уш. толкует это слово сходным образом: «Член, участник артели. // Член артели ответственного труда». Более информативным оказывается БАС, который как второе и устар. значение помещает: «носильщик на станциях железных дорог, пароходных пристанях». И дает иллюстрацию из Чехова: «Поезд стоял. Артельщики в белых фартуках и с бляхами суетились возле пассажиров и хватали их чемоданы» (Чехов. «Тиф»). Слово артельщик в данном значении было вытеснено словом носильщик, которое первоначально обозначало лиц, занимающихся переноскою людей и предметов (не на вокзалах и пристанях). Были носильщики дров, солдаты-носильщики и проч. Когда носильщик победил артельщика? Словари дают разные свидетельства. Сл. Уш. указывает современное значение слова носильщик как первое и основное: «Лицо, занимающееся переноскою багажа пассажиров на вокзалах». И дает лишь за // «То же, что носчик (напр., в экспедициях)». БАС поступает по-другому. Он в качестве первого значения помещает «рабочий по переноске чего-н.» и указывает современное вокзальное значение за знаком // «Рабочий по переноске багажа на вокзалах, пристанях и т. п.».

Почему же носильщик вытеснил артельщика? Можно высказать предположение, что причин было две: 1) ясная внутренняя форма у слова носильщик (тот, кто носит); связь слова артельщик с артелью у второго слова не способствовала пониманию значения «переносчик багажа»; 2) слово артель в современном языке обрастало социально-политическими коннотациями (см. толкование в О.-Ш.), мешающими ему функционировать в обыденной жизни.

Юс. юс-юсыч. В современном языке слово юс обозначает лишь букву. В переносном значении эта номинация вышла из современного употребления. В письме № 11 А.И. пишет: «Я сильно скучаю теперь в часы досуга от оффициальных занятий. Меня уже не интересует то, что прежде интересовало, т. е. мелкие факты из жизни нашего общества, обсуждением которых мы занимались и ради которых сходились в часы досуга (я разумею таких же холостых бездомовных юсов-юсычей, как и я сам)». Очевидно, это наименование выражает самоиронию. А.И. шутит над собой и себе подобными. Современные словари включают переносное значение слова юс. Сл. Уш. дает как второе значение слова юс: «законник; крючок, знаток судебно-полицейской процедуры (устар. шутл. бран.)», не давая примеров. БАС помещает так же как второе значение: «Юс. устар. простор, шутл. Законник, судейский крючкотвор». Иллюстрация одна: «Это его этот мошенник, этот в-вор, этот поганый юс подбил» (Герцен. «Былое и думы»). Очевидно, что крайне узкая сфера употребления слова юс в прямом значении, уход его из активного словаря XX в. благоприятствовал выпадению из языка и переносного значения. Небольшой опрос, проведенный мною в 2002 г. среди высокообразованных носителей литературного языка (преимущественно филологов), свидетельствует о незнании ими переносного значения слова юс.

Рукопись в 220 страниц дробного письма (письмо № 21 от 29 апр. 1890 г.). В современном языке мелкий почерк не называют дробным; слово письмо не употребляют в значении почерк. Да и конструкция с род. падежом, характеризующим (220 страниц такого-то письма) является устарелой. Даль при слове дробный указывает: «Мелкий, раздробленный, мелочной... Дробные огурцы млрс., орл., кур. Мелкие». Афанасий Иванович был из Орла, так что слово дробный в указанном значении вполне могло быть ему свойственно.

Левша — в знач. левая рука. Даль при слове левша дает это значение как первое, в противоположность правша — правая рука.

А.И. в письме № 15 от 15 марта 1890 г. пишет; «А если я начертил несколько строк левою рукою, то не потому, что не мог этого сделать правою, а потому, что хотел показать образчик письма своего левшаго».

А.И. склоняет это слово как прилагательное мужского рода, вкладывая в него значение «левая рука». Даль трактует это слово как существительное женского рода. В современном языке оно функционирует как существительное общего рода (он такой левша, она такая левша) и обозначает только человека, лучше владеющего левой рукой, а не самое руку.

Высматривать как или кем. В современном языке значение «иметь какой-нибудь вид, производить какое-нибудь впечатление» выражает только глагол выглядеть (неперех,), не имеющей пары выглядывать. Этот глагол является калькой немецкого aussehen. Принято считать, что этот германизм появляется в 30-х годах XIX в. в языке петербургских немцев³. В современном языке этот глагол укоренился и не вызывает негодования пуристов. Однако в указанном значении А.И. употребляет не глагол выглядеть, а слово синонимичного корня — высматривать, причем по нормам русского языка в форме не-сов. вида. В письме № 14 (26 февр. 1890 г.) он пишет: «<...> [портной] принесет мне фрачную пару <...> Посмотрю, как это буду я в ней высматривать

Сл. Уш. у глагола высматривать этого значения не указывает, а БАС помещает при глаголе высматривать за ромбом: «Неперех. устар. Высматривать кем — иметь вид кого-либо». Пример из Гоголя: «Высматривает орлом, выступает плавно, мерно» («Мертвые души»).

Можно предположить, что глагол aussehen породил кальки от двух глаголов — глядеть и смотреть, которые сосуществовали некоторое время, но укрепилась в русском языке одна.

Глагольная префиксация. В письмах А.И. Булгакова встречаются два устарелых словоупотребления, связанные с глагольной префиксацией.

Приискать. В современном языке этот глагол воспринимается как устарелый. А.И. пишет: «Пусть он [папа] приищет этот указ и прочитает его» (письмо № 21, 29 апр. 1890 г.). Глаголы с приставкой при- со значением «произвести действия в интересах субъекта действия» в языке XVIII — первой половины XIX в. обладали большей продуктивностью (см. подробнее Земская, 1952). Со временем их продуктивность ослабевает, их число сокращается. В современном языке сохраняется лишь несколько глаголов этого типа: присмотреть, приберечь, припрятать. Все они несут печать разговорности.

Ремонтировать. Второй случай устарелого словоупотребления — использование глагола ремонтировать для обозначения законченного действия, что подчеркивает частица уже. Сообщая, что ремонт закончен, А.И. пишет: «Квартира уже ремонтирована».

Мы в этом случае употребили бы глагол с приставкой: отремонтирована.