У каждого из героев романа Булгакова «Мастер и Маргарита» — свои видения и свои откровения, которые в то же время, бесспорно, аллюзивно связаны с видениями и пушкинских героев в их духовных путешествиях.
У Булгакова редактор Берлиоз, мнящий себя знатоком древней мифологии, читая лекцию профану Ивану Бездомному, пытается, одновременно, и профанировать культ Девы Марии (который Пушкин, наоборот, последовательно воссоздавал в своем творчестве). «Нет ни одной восточной религии, — говорил Берлиоз, — в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога» (гл. 1), — как известно, заявил он. Материалистический (а скорее, идеалистический) атеист Берлиоз оспаривает здесь версию зачатия Христа от Духа Святого, доказывая Ивану Бездомному, что «главное не в том, каков был Иисус — плох или хорош, а в том, что Иисуса-то этого как личности не существовало на свете, и все рассказы о нем — просто выдумка» (гл. 1). В его речах слышна при этом интонация того беса, который в «Гавриилиаде» Пушкина заявлял: «С рассказом Моисея не соглашу рассказа моего». В своих речах Берлиоз уподобляется пушкинскому бесу «лукавому»: «...христиане, не выдумав ничего нового, точно так же содрали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых» (гл. 1).
Дьяволу Воланду Булгакова тоже лукавства не занимать. Но он не может отрицать ни существование Девы Марии, ни ее Сына, иначе дьяволу придется отказаться от самого факта соблазнения и, более того, отрицать самого себя как соблазнителя. Он пытается оспорить Берлиоза, преследуя свои собственные цели: во-первых, предать забвению факт вмешательства Божиего в дела земные, в результате чего пречистая дева Мария родила сверхъестественным образом Человека во всей полноте его достоинства (один из неприятных для него фактов);
во-вторых, чтобы другим неповадно было в земной жизни доверяться Богу и возлагать на Него надежды, а также надеяться на заступничество богородицы;
а в-третьих, в очередной раз возвести напраслину на Бога (и в очередной раз совершить Иудин грех — предательство доверившегося ему праведника).
Выступая в романе в лице анонимного рассказчика, Булгаков нигде сам не высказывается по вопросу о зачатии Христа, предоставляя каждому из читателей романа самому — искренне и по совести — ответить на этот вопрос. Любой момент столкновения Добра и Зла — есть, прежде всего, духовное событие, которое нельзя обойти стороной.
Разница между версией Берлиоза и Воланда в трактовании священной истории, прежде всего, в том, что Берлиоз Христа при жизни не знал, а потому и оспаривает сам факт его бытия в прошлом. А Воланд рассказывает об Иешуа, которого знал не только как бедного бродягу-философа, оставленного Богом, но и как владыку Света, мысля себя его подданным в этой иерархии Добра и Зла.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |