Герои комедии «Иван Васильевич», оказавшись в другом времени, столкнувшись с другим миром, не теряются и, не изменяя своей природе, остаются целы и невредимы: не попадают ни на плаху, ни в тюрьму, ни в сумасшедший дом. Однако сам М. Булгаков понимает, что идея абсолютно гармоничного сосуществования двух начал утопична. И потому всему происходящему придается не просто фантастический, а несколько сказочный характер — благополучный, идеальный.
Карнавальный мир «натуральных» комедий Шекспира, с которыми в жанровом отношении, как мы установили, связаны пьесы М. Булгакова, благополучен: героям все удается, влюбленные всегда соединяются. Но драматург XX века не верит в утопию, спорит с нею. Карнавал, во время которого человечество живет по законам «золотого века», с его веселой вседозволенностью не может длиться вечно, он всегда ограничен во времени. В комедии М. Булгакова сама жизнь в виде живых опричников бунтует, требуя возвращения к исконному порядку. Бунт опричников, не поехавших драться на Изюмский шлях, и обратное перемещение героев, каждого в свое время, — кульминация пьесы. Все заканчивается благополучно: герои возвращаются — каждый в свою эпоху. Так должно быть. Карнавал заканчивается. Условием того веселья, которое царит в «Иване Васильевиче», является именно это обязательное возвращение к порядку.
И. Григорай утверждала, что основной конфликт произведений М. Булгакова — конфликт организующей и творческой личности. Наш анализ «Адама и Евы», «Блаженства» подтверждает это. В «Иване Васильевиче» носители организующего и творческого начал довольно успешно действуют сообща, легко преодолевают препятствия, что позволило нам определить характер пьесы как утопический.
«Ивана Васильевича» мы, как и «Адама и Еву», «Блаженство», относим к драматическим мениппеям (наличие элемента утопии характерно для мениппеи). В карнавальной атмосфере веселой путаницы М. Булгаков проверяет серьезную идею, которая лежит в основе не только данной пьесы.
Фантастический сюжет «Ивана Васильевича» — обмен людей разных эпох — позволил показать, что два типа натур (организатор и творец) вечны. Они задаются природой, а не социальными обстоятельствами. Мир XVI века не похож на мир века XX. Но люди, характеры остаются теми же. Это и позволило Бунше и Милославскому неплохо устроиться в древней Москве, а Грозному провести несколько часов в коммунальной квартире. Более того, как мы старались показать на протяжении анализа, они общались с людьми другого времени и понимали друг друга.
Критики правы, когда пишут о сатирическом пафосе «Ивана Васильевича». Но сатира на деспотическую власть в пьесе проходит, если использовать выражение В. Каверина, именно «пунктиром».
Тема деспотизма не главная. Иначе не возникло бы того хохота при чтении «Ивана Васильевича», о котором писали Е. Булгакова и П. Попов. Не получилось бы того веселого фильма Л. Гайдая, который так любим зрителями.
Данная тема возникает на периферии лишь благодаря самым общим представлениям читателя об эпохе Иоанна IV Васильевича, прозванного Грозным. В ходе драматического действия эти представления не актуализируются. Грозный М. Булгакова не похож на исторического Иоанна Васильевича. Точнее, драматург демонстрирует возможность иного проявления его человеческой сущности: способность к милосердию (согласие с Тимофеевым, что влюбленную Зинаиду нужно простить, прощение Якина), любопытство («Как это гусли-то очарованные играют?» — спрашивает он о патефоне), испуг. А Московия XVI века раскрывается как сказочное царство, где страшные опричники изгоняются до смерти перепуганным Буншей и ловким Милославским, где потчуют икрой и «соблазняют царицей».
Не отказываясь от рассмотрения проблем серьезных, М. Булгаков заставляет читателей, зрителей смеяться веселым, жизнерадостным смехом и утверждает карнавальную идею относительности любого, самого устойчивого, положения и вечности человеческой природы. Эта природа делает человеческую жизнь сложной: конфликты творческого и организующего начал могут привести к страшным результатам (как в «Адаме и Еве», «Кабале святош», «Александре Пушкине»). Но она же в трудных ситуациях — в чужом и опасном мире в «Иване Васильевиче» — помогает человеку выжить, спасает его.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |