После сожжения рукописей и разговора со Сталиным 18 апреля 1930 года в жизни Булгакова произошли изменения. В мае он был принят режиссером-ассистентом во МХАТ. В 1931 году он написал пьесу «Адам и Ева» и инсценировку по роману Л.Н. Толстого «Война и мир» для МХАТа и БДТ в Ленинграде. Весной 1932 года начались репетиции «Кабалы святош». В это же время Булгаков получил заказ на роман-биографию Мольера от издательства «Жургаз». Рукопись романа была сдана в издательство через год — 5 марта 1933 года, а через месяц стало известно, что издательство отказывается от публикации романа по цензурным соображениям.
Вот тогда, после очередной неудачи, Булгаков принимается за старый сюжет. 16 мая 1933 года он заключил договор на пьесу с Ленинградским мюзик-холлом. 19 мая драматург писал из Москвы в Ленинград своему другу П.С. Попову: «Распространился слух, что ты уезжаешь в отпуск... А я? Ветер шевелит зелень возле кожной клиники, и сердце замирает при мысли о реках, мостах, морях. Цыганский стон в душе. Но это пройдет. Все лето, я уже догадываюсь, буду сидеть на Пироговской и писать комедию (для Ленинграда). Будет жара, стук, пыль, нарзан...»1
26 мая 1933 года Булгаков действительно начал работу над пьесой. В Архиве писателя в Российской государственной библиотеке сохранился лист набросков к «Блаженству», на котором рукой Е.С. Булгаковой карандашом приписано: «Первые заметки для пьесы "Блаженство"». Начинает лист вполне определенная запись: «Комедия в 3-х актах». Булгаков записывает варианты названия пьесы и имени главной героини: «Аврора, Диана, Венера, Луна». Далее следует набросок сцены в будущем. Имена персонажей еще не определены — Вор впоследствии получит имя Милославского, Жених — Фердинанда Саввича:
«Вор. Идет.
Жених. Здравствуйте.
Вор. Бонжур. (Пауза.) Что скажете, отец? (Пауза.) Может, что новенькое есть?
Жених. У меня сегодня пропал портсигар.
Вор. Запирать надо вещи. (Смотрит в окно.) Аэроплан полетел. Наверно, в Индию. Летают, летают целый день. (Раздраженно.) А то вот не запирают вещей, людей в грех вводите. А их потом по МУРам затаскают.
Жених. Ничего не понимаю.
Вор. Где вам понять! Нет, он не в Индию, он из Индии. Да, скучновато. Дрянной пассаж. Я не агент, ты не вор. Халтурный человечишко»2.
С самых первых строк наброска Булгаков вкладывает в название пьесы явно иронический смысл. Он рисует в новой пьесе общество, противоречащее его собственным представлениям об идеале и Золотом веке. Отчасти это юмористическое переосмысление «Елизиума» могло быть связано с самим жанром задуманной для мюзик-холла пьесы — комедии. Булгаков был не первым из тех, кто использовал машину времени из мрачного романа Уэллса: его предшественники на этом пути демонстрировали на сценах мюзик-холлов «Чудеса XXI века» и «Чудеса XXX века». Для мюзик-холлов писали многие друзья Булгакова, известные драматурги, в том числе В. Катаев, Н. Эрдман, В. Масс, И. Ильф, Е. Петров. Путешествие в будущее с присовокуплением концертных номеров было известным приемом, создающим на сцене необычный, красочный и праздничный антураж.
Необходимость музыкальных и танцевальных номеров, яркая зрелищность мюзик-холла диктовали особые черты будущей пьесы: крепкий стремительный сюжет, характерные маски персонажей, частую смену декораций, предельную ясность текста. Но при всей любви Булгакова к легкому жанру (одним из его любимых актеров был Г. Ярон) способ однозначной подачи событий и отсутствие психологизма были чужды драматургу. К тому же тема задуманной пьесы волновала его слишком глубоко. В рукописи, появившейся позднее, действительно в двух местах были намечены дуэты: Авроры и Рейна и Радаманова и Марии Павловны. Однако текст этих дуэтов так и не был написан: начав работать, Булгаков стал писать комедию для драматического театра.
После появления наброска 26 мая 1933 года пьеса о будущем вновь была отложена: во МХАТе начались репетиции «Бега». Булгаков участвовал в репетициях, искал музыку для спектакля, написал по просьбе театра варианты некоторых сцен и новый финал «Бега» — с самоубийством Хлудова. Работа над спектаклем продолжалась до 30 ноября 1933 года, когда стало известно, что «Бег» окончательно запрещен. Через несколько дней после очередной катастрофы Булгаков возвращается к пьесе о будущем.
8 декабря 1933 года в первой из трех бумажных тетрадей, где написана первая редакция пьесы, появляется окончательное название: «Блаженство». Затем на с. 1 Булгаков пишет наброски сцен с Милославским и на с. 2 — варианты имен действующих лиц:
«Фамилия Радаманфов (Радаманов)
Бондерор
Саввич (Жених)
Крейн
Мария Павловна
Рейн Евгений Иванович
Милославский Жорж
Кличка для вора — ...»3
Через несколько дней, 16 декабря, в этой же тетради появляется новая запись, которая выглядит как эпиграф к пьесе о будущем: «...вдруг тот самый Нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился, как ни в чем не бывало, вновь на своем месте...» Гоголь — «Нос». Сразу вслед за фрагментом из финала «Носа» начинается текст пьесы словами жены изобретателя Евгения Бондерора Марии Павловны: «Запишись в партию, халтурщик!»
Текст первой редакции расположен последовательно в трех тетрадях: в первой тетради — акты I и II (с. 1—72), во второй тетради — акт III (с. 73—125), в третьей тетради — акт IV (с. 127—153). В финале пьесы после слова «Конец» стоит дата окончания рукописи — «28.III.34. Москва»4.
6 марта 1934 года, в разгар работы над пьесой, П.С. Попов писал Булгакову из Ясной Поляны: «2222-й год меня очень интересует. Я очень люблю и ценю чисто научное прозрение в будущее. Что Мольер?»5
По-видимому, этому письму Попова предшествовало письмо Булгакова, в котором рассказывалось о новой пьесе. Однако обнаружить его нам не удалось. 14 марта Булгаков отвечал Попову из Москвы: «Я, кроме всего, занимаюсь с вокалистами мхатовскими к концерту и время от времени мажу, сценка за сценкой, комедию. Кого я этим тешу? Зачем? Никто мне этого не объяснит»6.
Положение драматурга в эти дни по-прежнему было безрадостным. Из всех его пьес шли лишь «Дни Турбиных» на сцене МХАТа, возобновленные по приказу Сталина в 1932 году.
28 марта 1934 года, в четвертую годовщину письма, отправленного Правительству СССР, убийством идеолога Блаженства Фердинанда Саввича Булгаков закончил пьесу «Блаженство».
Эту первую рукописную редакцию, написанную без учета цензуры, драматург явно рассматривал как черновик. В тексте нет еще некоторых эпизодов. Например, нет последней сцены I акта, в которой машина времени уносит героев в будущее. Нет в I акте и сцены разговора изобретателя с соседкой. Между тем стилистически эта неподцензурная рукопись была наиболее цельной и завершенной.
В изображении Блаженства в первой редакции подчеркнуты черты общества полувоенного типа, с четко прорисованной иерархической структурой и жесткой субординацией отношений между персонажами. Радаманов, а вместе с ним и Саввич — безраздельные властители Блаженства. Лексика героев и сцены первомайской демонстрации не оставляют сомнений в том, что образцом драматургу послужила Советская Россия эпохи великого перелома. При этом Рейн, внезапно оказавшийся в 2222 году, в этой рукописи имеет очевидное сходство с автором пьесы и выражает его взгляды на устройство коммунистического общества. Булгаков даже поселяет Рейна в том же доме на Большой Садовой, где жил он сам в первые годы своего пребывания в Москве и где впоследствии окажется «нехорошая квартира» дома 302-бис в романе «Мастер и Маргарита». Бунша, звоня в милицию, почти точно называет первый адрес Булгакова: «Двенадцатое отделение. Говорит секретарь домкома Кирва. Садовая десять. У нас в квартире тринадцать физик Рейн сделал машину»7.
Приехав в Москву в 1921 году, Булгаков жил в доме 10 по Большой Садовой в комнате своего зятя А. Земского8. Именно из этой комнаты его выселял домовый комитет (здесь кроется источник фразы в «Блаженстве» «Ваш Луковкин — палач» и описание компании Швондера в «Собачьем сердце»). Дав Рейну собственный адрес на Садовой, драматург изменяет лишь номер квартиры: сам Булгаков и Татьяна Николаевна Булгакова-Лаппа жили в квартирах 50, а затем 34 дома № 10 по Большой Садовой. В окончательном тексте утверждается вымышленный (и, возможно, литературный, — от названия пьесы погибшего В. Маяковского «Баня») адрес Рейна в Банном переулке в Москве.
В первой рукописной редакции присутствует персонаж, который исчезает в других редакциях пьесы. Это — жена изобретателя Мария Павловна, о которой Саввич, говоря о вырождении человеческого рода в XX веке, замечает: «У нее асимметричное лицо!» Эта фраза заставляет вспомнить один из театральных снов Максудова в «Записках покойника (Театральном романе)»: «...сизый дым, женщина с асимметричным лицом, какой-то фрачник, отравленный дымом, и подкрадывающийся к нему с финским отточенным ножом человек с лимонным лицом и раскосыми глазами»9. Авторское воспоминание о «Зойкиной квартире» дает основание предположить, что путешествие людей XX века в мир коммунистического совершенства в какой-то мере отражает судьбу героев булгаковских пьес 1920-х годов. Институт гармонии признает путешественников из XX века неполноценными и вредными для идеального общества Блаженства. Неполноценными и вредными для социализма были признаны рапповской критикой и живые характеры булгаковских пьес, прототипами которых были реальные люди его времени.
С самого начала работы над пьесой в нее вошла литературная и театральная игра, обусловившая оригинальность и внутреннюю полемичность булгаковского текста. В имени председателя Совета Народных Комиссаров прочитывается имя царя Радаманфа из оды Пиндара «Остров блаженных»10. В имени директора Института Гармонии соединились имена романтического любовника Фердинанда из «Коварства и любви» Ф. Шиллера11 и нигилиста Саввы из пьесы Л.Н. Андреева «Савва»12. Вор и убийца получает имя боярского рода Милославских, а бывший князь изъясняется языком газетных передовиц и растерянно сообщает: «...теряю темпы»13, явно используя название одной из самых репертуарных пьес конца 1920-х — начала 1930-х годов — «Темпа» Н. Погодина.
Столкновение в ткани пьесы традиционных культурных символов и черт русской сатирической драматургии с приметами советских пьес того времени создает особый сценический мир. Потерпевший театральную катастрофу драматург смотрит на современность сквозь «магический кристалл» театральности. Условность театральной игры, обилие театральных цитат в «Блаженстве» дает тот же эффект, что перевернутый бинокль Бегемота: современность предстает в иных масштабах, современники — в новых соотношениях, раскрывая невидимую обычно суть происходящего.
Первая же сцена рукописи прямо связана с реальными событиями 1930-х годов и отражает отношение к ним автора. Главный герой в первых сценах назван Евгений (иногда — Александр) Иванович14 Бондерор (в окончательном тексте Евгений Николаевич Рейн):
«Мария Павловна. Когда я выходила за тебя замуж, я думала, что ты живой человек. Но я жестоко ошиблась. В течение нескольких лет ты разбил все мои надежды. Кругом создавалась жизнь. И я думала, что ты войдешь в нее.
Евгений. Вот эта жизнь?
Мария Павловна. Ах, не издевайся. Ты — мелкий человек.
Евгений. Я не понимаю, в конце концов, разве я держу тебя? Кто, собственно, мешает тебе вступить в эту живую жизнь? Вступи в партию. Ходи с портфелем. Поезжай на Беломорско-Балтийский канал. И прочее.
Мария Павловна. Наглец! Из-за тебя я обнищала. Идиотская машина, ненависть к окружающим, ни гроша денег, растеряны знакомства... над всем издевается... Куда я пойду? Ты должен был пойти!
Евгений. Если бы у меня был револьвер, ей-богу, я б тебя застрелил.
Мария Павловна. А я жалею, что ты не арестован. Если бы тебя послали на Север и не кормили бы, ты быстро переродился бы.
Евгений. А ты пойди донеси. Дура!
Мария Павловна. Нищий духом! Наглец!»15
Во время объяснения с мужем Мария Павловна хочет сказать ему всю правду. Правда ее облечена в лексику времени, несущуюся из громкоговорителей, принятую на идеологическом фронте и перешедшую из газет в быт. Она была глубоко чужда Булгакову и тому русскому языку, на котором он говорил и писал. Характерно, что в сценах «Блаженства» употребление высокой лексики в обыденной речи свойственно Саввичу. В «Адаме и Еве» — это стиль Дарагана.
В подоплеке первой сцены пьесы лежит реальный эпизод, о котором рассказывает в своем дневнике жена писателя Елена Сергеевна Булгакова. Сестра Булгакова Надежда Афанасьевна Земская сообщила ему, что один из родственников ее мужа сказал:
«Послать бы Булгакова на три месяца на Днепрострой, да не кормить, тогда бы он переродился.
Миша:
— Есть еще способ — кормить селедками и не давать пить»16.
Писатель указал один из методов воспитания в лагерях ГУЛАГа.
После ссоры супругов Мария Павловна уходит из дома. Затем, вернувшись, случайно попадает в поле действия машины времени и вслед за своим мужем, Милославским и Буншей переносится в Блаженство. В первоначальном замысле пьесы этот образ играл существенную роль. В Блаженстве у Марии Павловны завязывается роман с народным комиссаром Радамановым. Действие пьесы концентрируется вокруг двух влюбленных пар: Аврора — Рейн и Радаманов — Мария Павловна. Их дуэты и наметил Булгаков в первоначальной рукописи.
Жене изобретателя принадлежат чрезвычайно важные реплики, характеризующие людей, живших в России 1930-х годов:
«М ария. Меня поражает выражение лиц здешних людей. В них безмятежность.
Радаманов. Разве у тогдашних людей были другие лица?
Мария. Ах, что вы спрашиваете? Они отличаются от ваших так резко. Ужасные глаза. Представьте в каждых глазах или недоверие, или страх, или лукавство, или злобу и никогда смех»17.
В финале пьесы Мария Павловна единственная из всех путешественников во времени остается в Блаженстве. Во второй и третьей редакциях пьесы этот образ жены Рейна отсутствует, исчезают сцена ссоры супругов в начале I акта и диалоги Радаманова с Марией Павловной, в частности, их разговор, характеризующий скрытые черты внешнего великолепия Блаженства:
«М ария. Я только сейчас сообразила, как высоко мы над землей. Ведь, наверное, если броситься вниз, то что будет?
Радаманов. Вы умрете, не долетев до нижней галереи. (Пауза.) Так говорят врачи. Я сам не падал. (Пауза.)»18
Внешний вид искусственного рая характеризует терраса на огромной высоте над землей и обилие мраморных колонн. «Прощайте, мраморные колонны!» — кричит Аврора, улетая в XX век. В первой редакции Бунша, чтобы подслушать происходящее на Совете Народных Комиссаров, залезает на колонну (впоследствии этот эпизод исчезает). Возможно, на создание облика Блаженства в пьесе повлиял внешний вид украшенного многочисленными колоннами дворца марсианского правителя в фильме Якова Протазанова «Аэлита» по роману А. Толстого, одном из самых популярных фильмов 1920-х годов, имевшем грандиозную рекламу. Главную роль Аэлиты в фильме играла красавица Юлия Солнцева.
Сцены в будущем Булгаков начал писать с III акта, начатого в новой тетради. В него вошли сцены скуки людей XX века (Бунши и Милославского) в Блаженстве, в частности, эпизод с их неудачным полетом в Индию, намеченный еще в наброске к пьесе 26 мая 1934 года, и разговор Радаманова с Женихом (Саввичем) об измене невесты.
Лишь в этом акте Аврора вначале названа именем древнегреческой богини справедливости Астреи. «Астрея» — также название одной из первых масонских лож в России. Рядом с заголовком «Акт III» Булгаков поставил знак вопроса, так как структура пьесы была еще не до конца определена.
В первой тетради рукопись сначала была написана до сцены второго испытания машины времени и появления царей. Прежде Иоанна Грозного в комнате изобретателя появлялся другой царь — Николай I.
Размышления Булгакова о собственной писательской судьбе при написании пьесы о нищем и голодном гении, своеобразно преломились в эпизоде с Николаем I:
«Николай I (выходит).
Бунша. Не надо нам царей.
Бунша (у телефона). В доме № 151 в Жакте 900 появился император. Считаю долгом потребовать милицию, потому что я за это отвечаю. Секретарь Бунша-Окаян-Корецкий. Нет, не князь я, не князь, сын кучера, Корецкий. Слушаю.
Бондерор (вырывая трубку). Сию минуту! Кретин!..
Бунша. Караул!! Меня контрреволюционер душит!
Николай I. Что это за шут гороховый? Что это за наряд?
Бондерор. Это пиджак.
Николай I. Пиджак?»19
В 1833 году, ровно за сто лет до событий булгаковской пьесы, Николай I пожаловал великому Пушкину низшее придворное звание камер-юнкера. Всякий раз, как Пушкин появлялся на придворных балах во фраке, это вызывало гнев императора. Мундир — знак принадлежности к государственной иерархии и законопослушания. Штатская одежда Пушкина, как и пиджак Бондерора, — явная примета оппозиционности официальной власти, отказ послужить. Однако Булгаков зачеркнул эпизод с Николаем I и поверх нее написал сцену: «Явление Иоанна Грозного» — в том виде, в каком этот эпизод вошел во все тексты «Блаженства» и позднее в пьесу «Иван Васильевич»: Иоанн диктует дьяку послание игумену Козьме в Кирилло-Белозерский монастырь (здесь, в рукописи «Блаженства», Бунша назван Кирвой).
Выбор текста для царя Иоанна связан, возможно, с работой Булгакова над романом «Мастер и Маргарита». Именно в послании, упоминая ссору сосланных им из Москвы в монастырь бояр с царским чиновником, Иоанн формулирует свои обвинения с помощью известных образов Библии — убийц Христа, что говорит о силе его гнева: «Есть у вас Анна и Кайяфа... есть у вас Пилат — Варлаам Собакин»20. Во второй сохранившейся тетради с рукописью романа (1928—1929) Булгаков пишет в сцене на Патриарших эпизод с Иванушкой, который переносится в эпоху Ивана Грозного21. В этом же тексте Иванушка видит, как в трамвае, зарезавшем Берлиоза, на последней площадке едет «Пилат с портфелем»22. Используя фигуру Иоанна Грозного, Булгаков прямо указывал читателю на необходимость толковать события современности через образы Библии.
Эпизод с царями не занимает, на первый взгляд, важного места в структуре «Блаженства». Но это не так. С таким же успехом изобретатель мог бы попасть во времена Тиберия или Генриха IV. Суть этих эпизодов в том, чтобы заложить в сознании зрителя вектор именно русской истории, к которой имеют непосредственное отношение события в Блаженстве: Советская республика трудящихся — шаг на пути к тоталитарному раю Блаженных Земель. В этом смысле фигура Николая I, главы российской бюрократической машины, не совсем устраивала Булгакова. Он обращается к допетровскому времени, к образу одного из последних Рюриковичей. Самобытная фигура Иоанна, одного из творцов русского государства, как нельзя лучше контрастировала с внеисторичным и вненациональным миром Блаженства. Скачок во времени от русской старины к Блаженству наглядно объяснял идею самого Булгакова: путь к искусственным, чуждым идеалам ведет к забвению собственной истории и гибели России. Этим замыслом объясняются и старинные княжеские имена спутников Рейна — Милославский и Бунша. Сарказм Булгакова заключается, в частности, в том, что само безумие Иоанна, сделавшее его жестоким деспотом и губителем своих подданных, вызвано кратковременным общением с «демонами» — обитателями республики трудящихся.
В финале первой редакции во время бегства людей XX века происходит убийство Фердинанда Саввича:
«Саввич. Ах, вот что! Остановите машину!
Рейн. Назад! Или я вас убью!
Саввич. Нет! Аврора! Я тебя не выпущу! (Бросается к аппарату, кричит: "Тревога!") (Рейну.) Негодяй!
Рейн. Милославский!
Милославский ударяет ножом Саввича, тот падает.
Рейн. Что ж ты наделал?»23
В следующих редакциях пьесы этот эпизод исчезает.
Работу над второй редакцией «Блаженства» Булгаков начал сразу вслед за окончанием черновика. Текст ее написан рукой Булгакова в черной коленкоровой тетради (с. 1—146). На первой странице значится: «Михаил Булгаков. Блаженство. Пьеса. Москва. 1933—1934». На второй странице дан полный список действующих лиц. Два персонажа — Ольга Николаевна Рейн и Боярин впоследствии вычеркнуты:
«Действуют:
Евгений Львович Рейн
[Ольга Николаевна Рейн]
Соседка
Юрий Милославский, по прозвищу Солист
Бунша-Корецкий, секретарь домоуправления
Иоанн Грозный [Боярин]
Опричник
Стрелецкий голова
Михельсон, гражданин
Милиция
Гость
Граббе, профессор медицины
Радаманов
Аврора
Саввич
Анна
Действие происходит в разное время»24.
В тексте второй редакции, написанном подряд, разметка на акты не сделана. Синим карандашом Булгаков обозначил семь картин пьесы.
Картина I соответствует I акту первой редакции, в котором события происходят в XX веке, начинается ремаркой: «Общая передняя с телефоном...» (с. 3—26).
Картина II соответствует II акту первой редакции и включает сцены возвращения Авроры, ее встречи с отцом и Саввичем и прилет людей XX века. Она начинается ремаркой: «Та часть Москвы Великой...» (с. 27—48).
Далее картины второй редакции не соответствуют актам первоначальной рукописи.
Картина III — «Ночь майского карнавала» (с. 50—76).
Картина IV начинается ремаркой: «Рейн в рабочей одежде у своего аппарата...» Следует объяснение Рейна с Авророй (с. 82—110).
Картина V проходит в той же декорации. Рейн вновь у своего аппарата, следует объяснение его с Радамановым о возможностях изобретения и о том, кому оно должно принадлежать (с. 111—126).
Картина VI рисует финальные сцены в Блаженстве, начинается ремаркой: «На той же площадке. Утро. Анна с Жоржем...» (с. 127—141).
Картина VII рисует возвращение героев в XX век: «Комната Рейна. Заплаканный и растерзанный Михельсон и милиция. Пишут протокол» (с. 142—146)25.
На с. 145 обозначена «Сцена между Авророй и милицией». На с. 149—159 автор делает наброски к картине II, значительно сокращая ее; здесь Радаманов — «в домашней одежде».
На с. 159—160 рукописной тетради «Блаженства» сделаны выписки об Иоанне Грозном.
По всему тексту пьесы есть несколько подчеркиваний красным карандашом. Подчеркнута первая ремарка со светящимся кольцом вокруг машины времени в картине I; реплика Авроры, обращенная к Саввичу: «Мне скучно, бес» (с. 37); фраза Рейна «Иоанн Грозный остался в Москве» в картине III (с. 69); обозначение ненаписанной сцены между Авророй и милицией (с. 145) и, среди выписок об Иоанне Грозном, выражение «прыщ смертный...», вошедшее затем в текст Иоанна в пьесе «Иван Васильевич». На наш взгляд, эти подчеркивания относятся к началу переработки Булгаковым пьесы «Блаженство» в пьесу «Иван Васильевич» и появились позднее весны 1934 года.
В конце рукописи пьесы в черной коленкоровой тетради стоит дата «11 апреля 1934 г. Москва».
Все три редакции пьесы сохраняют единые структурные сочленения. Главные герои встречаются в комнате Рейна (Бондерора в первой редакции), когда он пробует действие своей машины времени. От первого ее включения исчезает стена в квартиру Михельсона, и в комнате появляется Милославский. Второе включение машины срабатывает во времени, и на сцене оказывается Иоанн Грозный, диктующий дьяку. Наконец, третье включение машины происходит в суматохе, без участия Рейна, и герои попадают в 2222 год.
В сценах будущего во всех редакциях действуют одни и те же герои: Радаманов, Саввич, Аврора Радаманова, секретарь Анна и доктор Граббе. Внезапно вспыхивает любовь Авроры к Рейну и она отказывает своему жениху Саввичу.
Далее, усилиями директора Института гармонии Фердинанда Саввича, так не похожего на благородного героя шиллеровской трагедии «Коварство и любовь», у людей XX века начинаются неприятности: у Рейна отбирают аппарат, Милославского и Буншу объявляют больными. Герои решают бежать обратно, в чем им помогают Аврора и Анна. Милославский наконец возвращает Рейну «золотой ключик» от машины времени, и друзья переносятся в Банный переулок, где встречаются с милицией, составляющей протокол. Всех их забирают в отделение.
Во время работы над первой редакцией пьесы Булгаков не был связан никакими обязательствами: договор с Ленинградским мюзик-холлом на «эксцентрическую синтетическую трехактную пьесу», заключенный в мае 1933 года, 16 июля того же года был расторгнут26. К моменту начала работы над второй редакцией текста «Блаженства» Булгаков 23 марта 1934 года заключил договор на комедию в трех актах с московским Театром сатиры. Срок сдачи пьесы предполагался 15 мая 1934 года27.
Наличие договора объясняет изменения, произошедшие с текстом «Блаженства» в начале апреля: драматург не просто дорабатывал текст, пьеса явно прошла первый этап автоцензуры. Прежде всего из пьесы исчезла жена изобретателя Мария Павловна, а вместе с ней яркая и откровенная речь московской жительницы XX столетия. Вместе с Марией Павловной исчезла первая сцена ссоры супругов с разговором о доносе и Беломорско-Балтийском канале, и линия любовных отношений Радаманова и женщины XX века, отчего сильно сократился III акт (картины III, IV и V второй редакции). Это «изгнание» Марии Павловны из пьесы, явно по цензурным соображениям, напоминает муки Максудова в «Театральном романе»: «...стоило наметить что-нибудь к изгнанию, как все с трудом построенное здание начинало сыпаться, и мне снилось, что падают карнизы и обваливаются балконы, и были эти сны вещие. Тогда я изгнал одно действующее лицо вон, отчего одна картина как-то скособочилась, потом совсем вылетела...»28
Исчезает из текста пьесы обширный диалог двух властителей Блаженства о совершенствовании биологической природы человека в совершенном обществе будущего — эти идеи сильно занимали умы современников Булгакова, наука евгеника была популярна. Не случайно необычайные биологические эксперименты лежат в основе двух фантастических повестей Булгакова — «Роковые яйца» и «Собачье сердце». Этот «идейный» эпизод первоначальной рукописи заменяет любовная сцена Авроры и Рейна (картина IV). Наконец, Булгаков исключает из пьесы убийство Фердинанда Саввича Милославским. Во второй редакции в финале, в сцене бегства, Рейн лишь грозит Саввичу и Радаманову револьвером.
Эти три основные купюры разрывают полностью связь текста пьесы с современностью. События пьесы приобретают явно абстрактный характер. В первой редакции поведение людей XX века в будущем было явно обусловлено их положением в прошлом — в этом смысле «Блаженство» композиционно совпадает со структурой пьесы В. Маяковского «Клоп».
Исключение во второй редакции сцены Рейна с женой, Рейна с Милославским, сокращение сцены Рейна с Буншей приводят к тому, что в будущее попадают персонажи гораздо менее подробно очерченные, и это снижает зрительский интерес к событиям в Блаженстве. Явно блекнет с исчезновением Марии Павловны образ Радаманова. Исчезают диалоги председателя Совет а Народных Комиссаров с Саввичем и Марией Павловной, которые составляли половину III акта первой редакции. Их заменяют во второй редакции сцена Авроры и Рейна (картина IV): герои решают вместе совершать путешествия во времени. Исчезают и сцена тоски Радаманова в начале II акта, и сцена первомайской демонстрации, где он выступает как подлинный глава общества Блаженных Земель.
В первой редакции Радаманов вместе с Рейном, Авророй и Марией Павловной оказывался, в сущности, противником Саввича. Во второй редакции конфликт между ними в значительной степени стерт. Действие в Блаженстве сосредотачивается вокруг отношений Авроры с Рейном и Саввичем, которые, по сути, ясны с самого начала пьесы. Традиционная комедийная конструкция, основанная на двух любовных дуэтах с добавлением похождений Арлекина и Панталоне (Милославский и Бунша), рушится с исчезновением пары Радаманов — Мария Павловна.
В то же время важная в первой редакции линия отношений главы Блаженства с гением Рейном, тот конфликт чувства и долга, личных прав и государственных обязанностей, который затрагивал важнейшие проблемы времени, теряет свой драматизм. В первоначальной рукописи вопрос о значении и возможности использования изобретения (машины времени), в сущности, решали оба героя — и глава правительства, и изобретатель. Рейн добровольно приходил к согласию с интересами общества, и лишь фанатизм Саввича заставлял Рейна нарушить слово и бежать.
Фердинанд Саввич, своеобразный архиепископ Шаррон Блаженства, доводил идею совершенствования общества до абсурда — до необходимости изоляции и насильственного «лечения» и «перевоспитания» несовершенных. Исключение монологов Саввича, его оценки людей XX века, за которыми проступала надменность политики новой власти России по отношению к «неудачному» человеческому материалу, приводило к тому, что все поведение директора Института гармонии легко объяснялось мстительностью неудачливого жениха — и это, несомненно, обедняло содержание сцен в «Блаженстве».
Значительны и более мелкие изменения, сделанные в тексте драматургом. Поначалу для жены изобретателя предполагался текст. В списке действующих лиц она названа Ольгой Николаевной Рейн. В начале картины I для нее написана реплика: «Ольга. Включись в живую жизнь, халтурщик!» (Вместо реплики Марии Павловны «Запишись в партию, халтурщик!») На слова жены Рейн несколько фальшиво отвечает: «Что с тобой? Ты ругаешься?» Затем этот диалог вычеркнут, и пьеса начинается длинным разговором Рейна с соседкой, которая стучится в дверь со словами: «Товарищ Рейн» и узнает, что его жена «ушла к любовнику».
В речи Бунши появляются актуальные фразы: «Бунша. Заклинаю вас, заплатите за квартиру. А то наш дом на черную доску попадет»; «Бунша. Куда она выехала? Рейн. Я не знаю. Бунша. Я сам узнаю и тогда выпишу»29.
В первой редакции машина времени проявляла себя лишь чудесным звуком. Во второй: «В воздухе вокруг Рейна и механизма начинает возникать слабо мерцающее кольцо». При появлении Иоанна, кроме возникшего мерцающего кольца, «слышится церковное складное пение и тягучий колокольный звон»30. Описание Иоанна подробнее и сделана отсылка к с. 159 тетради, где рукой Е.С. Булгаковой зафиксированы выписки «Об Иоанне Грозном».
Фрагменты из послания Козьме идентичны первой редакции, но вместо «Боже мой!» Рейн восклицает: «О, какая минута! Бунша! Эго Иоанн Грозный!»31. Далее в тексте Иоанна появляются новые строки: «Мне, скверному душегубцу, ох!»; «Кровь на мне! Ох мне!» Рейн несколько грубовато погоняет царя: «Назад в палату! Назад!» — и тем спасает32.
В первой редакции Милославский появляется из квартиры Михельсона в цилиндре, с часами в руках. На вопросы отвечает кратко и испуганно. Во второй редакции он явно старше, держится более солидно и уверенно, надевает шляпу, пальто Михельсона, сразу определяет стиль мебели — «ампир». С другой стороны, Рейн уже не задает Милославскому опасный вопрос: «Какой царь царствует сейчас в России?» Вместо этого интересуется: «А в каком году вы родились?» Многие мысли, остроты и даже эпизоды первой редакции в этом тексте уходят в подтекст.
Сцена перенесения во времени, завершающая I акт, здесь написана полностью, оно происходит внезапно, когда Рейн чинит машину:
«Отходит, ищет инструмент. В ту же минуту вспыхивает кольцо, потом лопается, раздается удар литавр, затем музыка.
Рейн. Что вы наделали?!..
Поднимается вихрь.
Бунша. Караул!
Вихрь втаскивает Буншу в кольцо. Он исчезает...» и т. д.33
Далее Михельсон звонит в милицию. Милиция, как всегда у Булгакова, реагирует очень деловито, но безлично: «Милиция. Без паники, гражданин. Кто звонил? Товарищ Сидоров, на черный ход»34.
Технические познания Булгакова характеризует любопытная деталь. Инструмент, который ищет Рейн, чтобы починить машину времени, оказывается стамеской: «Признавайтесь, кто из вас двух, чертей, тронул машин); пока я искал стамезку?» (так в рукописи. — И.Е.) — спрашивает Рейн.
В картине II исключена сцена беспокойства Радаманова о дочери и размышлений о ее необычном характере, которая начиналась словами: «Люблю закат в Блаженных Землях...» Исчезают слова Радаманова о собственной тоске, разговор с телефонистом, размышления о музыке «Полета валькирий».
На вопрос Радаманова о дочери во второй редакции сразу звучит радиоголос: «Прилетела». В общении Радаманова с секретарем Анной исчезают черты военной субординации. Секретарь, изъяснявшаяся в манере, напоминающей женщину-курьера, разносившую телеграммы-молнии в «Мастере и Маргарите», превращается в очаровательную Анну, закончившую университет в Блаженстве. Радаманов обращается к ней с просьбой: «Анна, дайте мне ваши подснежники». Напряженный и деятельный стиль времен военного коммунизма исчезает, речь персонажей смягчается, действие замедляется, контуры абстрактного Блаженства уже не напоминают героическую Россию начала 1920-х годов, но приобретают черты сцен из жизни хорошего общества. Здесь Милославский и Бунша появляются на первомайском празднике во фраках.
В тексте Авроры исчезает важная фраза: «Ведь я же не подписывала контракт на то, что мне всегда будет весело».
Объяснение Саввича в любви напоминает текст Адама в первой сцене «Адама и Евы»: «...и сегодня, лишь только я проснулся, радость охватила меня. Все веселило меня сегодня, а когда я поднялся сюда к Вам, в Блаженство, она совершенно затопила меня. Посмотрите, как сверкают колонны, как прозрачен воздух! Человечество счастливо. Я гордился тем, что я один из людей...»35 У Авроры же появляется предчувствие, что что-то должно случиться. Она рассказывает жениху сон о разбойниках, которые будто бы его зарезали. Саввич обещает вылечить ее. Таким образом, подлинное убийство Саввича из первой редакции здесь переходит в область сновидений.
Аврора обращается к жениху с многозначительной фразой: «Мне скучно, бес!» Поскольку речь у влюбленных идет о комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», возможно предположить, что и эта реплика героини — сознательная или бессознательная цитата из сочинения того же времени: первая строка «Сцены из "Фауста"» А.С. Пушкина. Сразу вслед за ней раздается «глухой пушечный удар», и Саввич произносит: «Сигнал. К началу празднеств». Так начинается в Блаженстве праздник Первомая — ночной карнавал.
Сцена приветствий Рейна на первомайском празднике гораздо обширнее в первой редакции. Во второй это просто костюмированный бал. В первой — Рейна уводит к танцующим Аврора и «Фердинанд выходит мрачен». Во второй — его провожает Анна «в бальном платье». Драматург явно пытается растянуть любовную интригу, усилить роль Анны, увлекшейся затем Милославским. Однако замена явно неравноценна. Мария Павловна обладала необычной судьбой, своеобразным характером и явной независимостью: именно ей принадлежала краткая и яркая характеристика Саввича — «Ревнивый дурак!» Анна так и остается не участником, а свидетелем событий.
На карнавале происходит первый разговор Саввича с Радамановым, идентичный краткой редакции окончательного текста, за исключением первой реплики Фердинанда: «Я поражен, я раздавлен, я ничего не понимаю. (Пауза.) Скажите мне, Радаманов, какие последствия может все это иметь?.. Да ведь этого же не может быть!»36 Характер отношений жителей Блаженства между собой прекрасно демонстрирует текст доктора Граббе, обращенный к Бунше и Милославскому на балу: «Разрешите мне выслушать ваши сердца? Анна, простите, одну минуточку, и вы можете флиртовать дальше...»37
Начало диалога Рейна и Авроры различно во всех трех редакциях. В первой Рейн говорит о войнах, предшествовавших появлению Блаженства. Во второй: «Иоанн Грозный остался в Москве. Я его видел так же близко, как вижу вас. Спутанная нечесаная бороденка, с посохом...»; «Аврора. И он выбежал в квартиру? Рейн. Да, я бросился его ловить. Поймал и загнал обратно!»38
Во второй редакции сцена второго появления Саввича явно связана с репликой Авроры «Мне скучно, бес!» и навеяна эпизодом появления Мефистофеля с репликой «Вот и я!» в опере Ш. Гуно «Фауст»: «Бьет полночь и входит Саввич. Аврора. Полночь. Вот мой жених»39.
В третьей сокращенной редакции и реплика Авроры и эта сцена исчезают. Ночь первомайского карнавала заканчивается выступлением Милославского и репликой обокраденного им Гостя: «Противный писатель этот Толстой!» После картины III написано в скобках слово: «(Пушки?)» — Что превратится в финальную сцену с пушечной стрельбой в третьей редакции. И в первой, и во второй редакциях сохраняется сцена с полетом в Индию, которую не захотел видеть Милославский, затосковавший по Москве. В речи же Бунши появляются новые реплики, характеризующие советский стиль 1930-х годов. Упрекая Радаманова, что бюрократизм не изжит, Бунша добавляет: «...а пора бы, на триста пятом году революции» (картина IV).
В первой редакции в разговоре Рейна с Радамановым звучат слова «Я пленник!» и «наш дорогой гость», позволяющие услышать в этом эпизоде скрытую цитату из сцены Кончака и князя Игоря в опере А.П. Бородина «Князь Игорь»40. Во второй редакции текст сцены сокращается, речь персонажей становится деловитой, современной, а позиции явно непримиримы: «Рейн. Позвольте! Я человек иной эпохи. Я дик, возможно. То, что вы говорите, может быть и правильно, но мне чуждо»41. В свою очередь Радаманов здесь гораздо более чиновник, чем «человек просто», со своими слабостями и страстями, каким он нарисован в первой редакции: «Кто знает, — говорит он Рейну, — кто может прилететь к нам из этого века, быть может, на ваших же плечах. Вот о чем подумал прежде всего Наркомат безопасности, и он был совершенно прав» (картина V)42.
Значительно расширены во второй редакции сцены с Авророй. Отчасти меняется и ее характер, в нем появляются энергичные, деятельные черты. В первой редакции в финале III акта она говорит: «Ты не отец, ты сват и кум, ты Фигаро, севильский цирюльник и пушистый ковер»43. Во второй редакции в ее речи появляются требовательные ноты, свойственные идеальным героиням современных Булгакову пьес: «Они могут лететь куда угодно, но только ты требуй, чтобы первый полет был совершен в древность. Я хочу видеть твою жизнь!»; «Это мой муж. И я совершу полеты с ним. Я добьюсь этого, имейте в виду»44.
13 апреля Е.С. Булгакова писала в своем дневнике: «Вчера М.А. закончил комедию "Блаженство", на которую заключил договор с Сатирой. Вчера у нас была читка, не для театра еще, а для своих. Были: Коля Лямин, Патя Попов, который приехал на три дня из Ясной Поляны, Сергей Ермолинский и Барнет. Комедия им понравилась»45. Слова «закончил комедию» относятся именно ко второй рукописи «Блаженства» (вторая редакция). То есть ни сцена ссоры супругов Рейн и слова о доносах и каналах, ни монологи Саввича о полноценных и неполноценных членах общества, об «атавизме», зове предков и путях совершенствования человеческой породы на этом чтении не звучали. И все же отзывы друзей в отношении цензурной «проходимости» пьесы были, по-видимому, нерадужны. Булгаков постоянно жил под угрозой запрещения его произведений, зафиксированной в «Театральном романе» фразой Ликоспастова на дружеской вечеринке: «Об "пропустить" не может быть и речи!»46, и чтение в узком кругу имело, в частности, цель узнать дружеское мнение на этот счет. 14 апреля Е.С. Булгакова записывает: «Из Управления зрелищными предприятиями звонок: дайте сообщение о Вашей новой пьесе. М.А. отказал. М.А. правит "Блаженство", диктует мне. Весь город говорит о челюскинцах»47.
В этой записи речь идет о следующей переделке текста, в результате которой он был значительно сокращен и вновь разбит на четыре действия. Появился текст, который принято называть третьей редакцией пьесы «Блаженство». Он имеет подзаголовок «Сон инженера Рейна» и датирован 23 апреля 1934 года. Это машинопись, которая сохранилась в Архиве М.А. Булгакова в Российской государственной библиотеке48. С перепечаткой текста связаны, вероятно, слова Е.С. Булгаковой «диктует мне», так как первая и вторая рукопись написаны самим Булгаковым.
Жена драматурга воспринимает работу над пьесой как естественный процесс: Булгаков не переделывает, а правит «Блаженство». Это момент необычайно важный, так как переделки, которые Булгаков вынужден был предпринять против воли, в дневнике оговариваются всегда особо. Между тем пьеса явно прошла еще один этап автоцензуры, усиленной, возможно, советами близких друзей.
Безжалостно сокращены роли Саввича и Радаманова, блистательные, но опасные реплики Бунши и Милославского, сцена первомайской демонстрации сведена до двух реплик, сокращена роль Анны, диалоги Радаманова и Рейна и Рейна и Авроры. Исчезли упоминания о вещих снах и бесах, о Чацком и «Горе от ума», о «Полете валькирий» из «Кольца Нибелунга» Р. Вагнера и «дорогом госте» из оперы Бородина. Фабула пьесы сохраняется, но побудительные мотивы поступков персонажей становятся не до конца ясны. Конфликт гения Рейна с идеальным обществом выглядит случайностью, а его столкновение с Саввичем — столкновением соперничающих женихов. В финале третьей редакции Радаманов спокоен и надеется на возвращение Авроры и Рейна. Фраза Рейна, обращенная в первой редакции к Саввичу: «...вы счастливы тем, что вы, отвергнутый любовник, сошлете меня»49 — в третьей редакции невозможна. Все, что привязывало события в «Блаженстве» к современности, было из пьесы исключено.
Структурно третья редакция основана на семи картинах второй: первые две картины составляют 1-е действие, картина III — 2-е действие, картины IV и V — 3-е действие, картины VI и VII — последнее 4-е действие. Этот сильно сокращенный и «приглаженный» текст был представлен в Театр сатиры и 25 апреля 1934 года прочитан труппе.
Чтение закончилось провалом: актеры не восприняли комедию, театр ее не принял. 1 мая Е.С. Булгакова записала в дневнике: «25 апреля М.А. читал в Сатире "Блаженство". Чтение прошло вяло. Просят переделок. Картины "в будущем" никому не понравились. Вчера у нас ужинали Горчаков, Никитин Вас. Мих., Калинкин (директор), Поль, Кара-Дмитриев и Милютина. Встретил их М.А., лежа в постели, у него была дикая головная боль. Но потом он ожил и встал к ужину. Вечер прошел приятно. Все они насели на М.А. с просьбой переделок, согласны на длительный срок, скажем, на четыре месяца. (Ведь сейчас М.А. должен работать над "Мертвыми душами" для кино.) Им грезится какая-то смешная пьеса с Иваном Грозным, с усечением будущего...»50
Это был, в сущности, единственный случай непринятия пьесы театром, если говорить о московском периоде драматургического творчества Булгакова. После неудачного чтения он писал В. Вересаеву: «Дорогой Викентий Викентьевич! На машинке потому, что не совсем здоров, лежу и диктую... Все дни, за редкими исключениями, репетирую, а по вечерам и ночам, диктуя, закончил наконец пьесу, которую задумал давным-давно. Мечтал — допишу, сдам в Театр сатиры, с которым у меня договор, в ту же минуту о ней забуду, и начну писать киносценарий по "Мертвым душам". Но не вышло так, как я думал. Прочитал в Сатире пьесу, говорят, что начало и конец хорошие, но середина пьесы совершенно куда-то не туда. Таким образом, вместо того, чтобы забыть, лежу с невралгией и думаю о том, какой я, к лешему, драматург! В голове совершеннейший салат оливье: тут уже Чичиков лезет, а тут эта комедия. Бросить это дело нельзя: очень душевно отнеслись ко мне в Сатире. А поправлять — все равно что новую пьесу писать. Таким образом, не видится ни конца ни края»51.
О том же чтении «Блаженства» в Театре сатиры Булгаков через два дня и в гораздо более откровенных выражениях писал П.С. Попову в Ясную Поляну: «Можешь еще одну главу прибавить — 97-ю (речь идет о составляемой Поповым биографии Булгакова, содержание которой друзья обсуждали в письмах. — И.Е.), под заглавием: "О том, как из "Блаженства" ни черта не вышло". 25-го числа читал труппе Сатиры пьесу.
Очень понравился всем первый акт и последний, но сцены в Блаженстве не приняли никак. Все единодушно вцепились и влюбились в Ивана Грозного. Очевидно, я что-то совсем не то сочинил. Теперь у меня большая забота. Думал сплавить пьесу с плеч и сейчас же приступить к "Мертвым душам" для кино. А теперь вопрос осложнился. Я чувствую себя отвратительно в смысле здоровья. Переутомлен окончательно...»52
Так закончилась история «Блаженства». Как и «Адам и Ева», «Блаженство» не увидело свет при жизни автора. Пьеса впервые была опубликована в 1966 году53. Тексты первой редакции с демонстрацией авторских купюр, фрагменты второй редакции и третья редакция пьесы опубликованы в 1994 году во второй книге «Театрального наследия» М.А. Булгакова (1994)54.
Примечания
1. Булгаков М.А. Письмо П.С. Попову. Июнь 1933 г. // Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 т. М., 1990. Т. 5. С. 489.
2. Булгаков М.А. Блаженство. [Набросок] / публ. Е.А. Кухты // Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. СПб., 1994. С. 343.
3. Булгаков М.А. Блаженство [1-я ред.] // ОР РГБ, ф, 562, к. 13, ед. хр. 2. С. 2.
4. Там же. 1—153.
5. Письма П.С. Попом М. А Булгакову // Переписка М.А. Булгакова и П.С. Попова / публ. В.В. Гудковой // Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография: в 3 кн. СПб., 1994. Кн. 2. С. 315.
6. Булгаков М.А. Письмо П.С. Попову 14 марта 1934 г. // Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 т. М., 1990. Т. 5. С. 502.
7. Булгаков М.А. Блаженство [1-я ред.] // ОР РГБ, ф. 562, к. 13, ед. хр. 2.
8. Мягков Б.С. Булгаковская Москва. М., 1993. С. 103.
9. Булгаков М.А. Театральный роман // Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 т. М., 1990. Т. 4. С. 519.
10. Кухта Е.А. Комментарии к пьесе «Блаженство» // Там же. Т. 3. С. 667.
11. Там же. С. 669.
12. Петровский М. Два Мастера: Михаил Булгаков и Владимир Маяковский // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 386.
13. Булгаков М.А. Блаженство [1-я ред.]. С. 99.
14. Там же. С. 75.
15. Там же. С. 70—71.
16. Дневник Елены Булгаковой. М., 1990. С. 48.
17. Булгаков М.А. Блаженство [1-я ред.]. С. 84—85.
18. Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. СПб., 1994. С. 365.
19. Булгаков М.А. Блаженство. 1-я ред. // Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. С. 348.
20. См. об этом: Лурье Я.С. Иван Грозный и древнерусская литература в творчестве М.А. Булгакова // Тр. Отд. древнерусской литературы ИРЛИ (Пушкин. Дом) АП СССР. СПб., 1992. Вып. 45. С. 316.
21. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: ранние редакции и варианты романа / публ. В.И. Лосева // Булгаков М.А. Собр. соч. в 8 т. СПб., 2002. Т. 4. С. 83.
22. Там же. С. 82.
23. Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. С. 382.
24. Булгаков М.А. Блаженство [2-я ред.] // ОР РГБ, ф. 562, к. 13, ед. хр. 3.
25. Там же.
26. Договоры М.А. Булгакова но поводу пьесы «Блаженство» // РО ИРЛИ, ф. 369, ед. хр. 216—217.
27. Там же.
28. Булгаков М.А. Театральный роман. С. 455.
29. Булгаков М.А. Блаженство [2-я ред.]. С. 27.
30. Там же. С. 24.
31. Там же. С. 28.
32. Там же.
33. Там же. С. 29.
34. Там же. С. 30.
35. Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. С. 386.
36. Булгаков М.А. Блаженство [2-я ред.]. С. 24.
37. Там же. С. 23.
38. Там же. С. 26.
39. Там же. С. 32.
40. Чудакова М.О. Архив М.А. Булгакова: матер. к творческой биографии писателя // Записки Отдела рукописей Гос. б-ки СССР им. В.И. Ленина. М., 1976. Вып. 37. С. 114.
41. Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. С. 396.
42. Булгаков М.А. Блаженство [2-я ред.]. С. 33.
43. Булгаков М.А. Блаженство. [1-я ред.]. С. 110.
44. Булгаков М.А. Блаженство. [2-я ред.]. С. 25.
45. Дневник Елены Булгаковой. С. 55.
46. Булгаков М.А. Театральный роман. С. 408.
47. Дневник Елены Булгаковой. С. 56.
48. Булгаков М.А. Блаженство [3-я ред.] // ОР РГБ, ф. 562, к. 13, ед. хр. 4.
49. Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. С. 381.
50. Дневник Елены Булгаковой. С. 56.
51. Булгаков М.А. Письмо В.В. Вересаеву // Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 т. М., 1990. Т. 5. С. 502.
52. Булгаков М.А. Письмо П.С. Попову // Там же. С. 504—505.
53. Булгаков М.А. Блаженство / публ. В.А. Сахновского-Панкеева // Звезда Востока. 1966. № 7. С. 75—107; Он же. Пьесы. М., 1986. С. 605—649.
54. Булгаков М.А. Блаженство [1-я ред., фрагм. 2-й ред., 3-я ред.] / публ. Е.А. Кухты // Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов: Театральное наследие. СПб., 1994.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |