Тема Договора человека с дьяволом

— Ах, право, дьяволу бы я заложила душу.

М. Булгаков. «Мастер и Маргарита» (гл. 19)

Мотив «заклинания». Когда в композиции евангелия от сатаны тема искушения исчерпана, возникает тема договора с дьяволом о запродаже души человека. Это одновременно также и тема искушения властью, которая своими корнями, как мы видели, уходит в Евангелие (и которая имеет также свое развитие во всей раннехристианской литературе, в средневековых мистериях и, особенно, в житиях святых).

Легенды о союзе человека с дьяволом известны со времен раннего христианства. Но корни идеи договора с дьяволом как запродажи последних жизненных позиций можно обнаружить еще раньше, в античности, например, в карнавально-сатирическом изображении «Продажи жизней» у Лукиана. Венцом развития сюжета о запродаже души и договоре с дьяволом в западноевропейской литературе и культуре, бесспорно, является «Фауст» Гёте. Но сюжет этот был не чужд и древнерусской литературе, которая на своей завершающей стадии развития представила достаточно богатый материал, позволяющий выделить внутри сюжета хорошо распознаваемый структурный комплекс, свойственный всей общеевропейской традиции сюжета о договоре человека с дьяволом. В разных вариантах этого сюжета в произведениях древнерусской литературы Журавель О.Д. выделяет «пять основных блоков мотивов» сюжета (Журавель О.Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом в русских повестях конца XVII — начала XVIII в автореф. дисс. канд. филол. наук СПб, 1994, с. 10—11):

I блок — мотивы, объясняющие обращение героя к дьяволу («мотивировка обращения»).

II блок — путь к заключению договора, поиск героем контакта с дьяволом. Важную роль в этом блоке играют мотивы, определяемые действиями персонажа-посредника, в качестве которого в одних сюжетах выступает ведьма или чародей, в других — сам бес.

III блок — центральный, реализующий условия поведения героя, необходимые для получения обещанной дьяволом награды, в частности, устное или письменное отречение персонажа от Бога.

В случае с героиней в сюжете предполагался даже ее плотский союз с дьяволом, который выступал в этом случае как инкуб или вампир, как у Пушкина в эпизоде «Сна Татьяны», где Демон-Онегин действительно действует как вампир: «Онегин тихо увлекает / Татьяну в угол и слагает / Ее на шаткую скамью / И клонит голову свою / К ней на плечо»; 5:XX).

В «Мастере и Маргарите» этот структурный элемент мифа о дьяволе — плотский союз женщины с дьяволом — обыгрывается репликой героини: «Понимаю... Я должна ему отдаться» (гл. 19). Мотив присутствует у Булгакова, но отсутствует его развитие как таковое (как, впрочем, и у Пушкина в развитии эпизода с вампиром-демоном Онегиным). У Булгакова развитие мотива снято ответом Азазелло («...я разочарую вас, этого не будет»), хотя в сцене явления Маргариты Воланду перед балом характерный жест Воланда (рудимент пушкинского жеста демона Онегина: «слагает ее на шаткую скамью») все-таки присутствует («Воланд положил свою тяжелую <...> руку на плечо Маргариты, дернул ее к себе и посадил на кровать рядом с собою»; гл. 22). Фраза Булгакова «...я разочарую вас, этого не будет», очевидно, подспудно адресована тем читателям, которые были знакомы с романом В. Брюсова «Огненный ангел», героиня которого попадает в руки инквизиции и вынуждена под пытками признаться в соитии с дьяволом и умерщвлении своего плода (который был у нее в виде белой мыши).

Сюжетные блоки IV и V мифа о дьяволе (по Журавель О.Д.) выражают осмысление и оценку сюжета в религиозно-нравственном плане, свойственную для бытования мифа о дьяволе в средневековой литературе.

VI блок содержит описание дальнейшей судьбы героя (уход в монастырь, благочестивая смерть, святость и др.).

У Булгакова в «Мастере и Маргарите» в договор с дьяволом вступает Маргарита. Ее любовь к Мастеру выходит на уровень высшей, почти мистической ценности: «Ах, право, дьяволу бы я заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет!» (гл. 19). Это пожелание Маргариты не осталось без ответа «сакральных» сил. Как и предполагается структурой мифа о дьяволе, в булгаковской сцене возникает бес-посредник — Азазелло, который сродни своему литературному предшественнику — пушкинскому бесу Мефистофелю в «Набросках к Фаусту», который говорит о себе, что на любой призыв он готов «как бы с неба пасть»:

«Скажи, какие заклинанья
Имеют над тобою власть?»
— Все хороши: на все призванья
Готов я как бы с неба пасть.

А.С. Пушкин. «Наброски к замыслу о Фаусте» (1821)

Упоминание не только самого Бога, но и черта в легендарной литературе и мифе имеет сакрально-магический смысл и определенные последствия для героя. Человек не знает всего закулисья — тех договоров между богом и чёртом, которые существуют благодаря мифу и его литературным обработкам (как то скрытое, что мы находим у Гёте в «Фаусте» в «Сцене на небесах»).

В сценах Булгакова непроизвольное восклицание Маргариты «Боже!» не вызывает, конечно, явления Бога (бес Азазелло, как и полагается бесу, реагирует при этом восклицании своим брезгливым замечанием: «Пожалуйста, без волнений и выкрикиваний»; гл. 19). Но с того момента, как Маргарита выкрикивает: «Ах, право, дьяволу бы я заложила душу...!», это становится обусловленным исполнением ее обязательств по «договору»: «Я знаю, на что иду. Но иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет <...> Я погибаю из-за любви» (гл. 19). Еще ничего не подозревая о шабаше, Маргарита была «...согласна на все, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласна идти к черту на кулички» (гл. 19). Интуитивное знание Маргариты о тех областях, куда она должна будет отправиться, следуя «договору», совершенно точно угадано ею ее собственным подсознанием — а именно, к черту на праздник весеннего равноденствия (на который, по преданиям, простую душу злые духи заманивали куличами).

В романе Брюсова «Огненный ангел» своеобразно разрешен вопрос о запродаже души дьяволу. Фауст у Брюсова рассматривает договор человека и сатаны как намеренное принесение своей души в жертву. Он считает, что сам человек при этом уподобляется богу, пожертвовавшему своим сыном ради спасения мира: «Не забудьте, что человек сотворен по образу и подобию самого творца и поэтому есть в нем свойства, непонятные не только демонам, но и ангелам. Ангелы и демоны могут стремиться лишь к своему благу, первые — во славу божию, вторые — во славу зла, но человек может искать и скорби, и страдания, и самой смерти. Как господь вседержитель сына своего единородного принес в жертву за сотворенный им мир, так мы порою приносим в жертву нашу бессмертную душу и тем уподобляемся создателю. И вспомните слова евангельские: кто хочет душу свою сберечь, потеряет ее, а кто потеряет, тот сбережет!» (гл. 13).

Маргарита у Булгакова не испугалась «дьяволу заложить душу» и спуститься в бездну ради спасения другой души — Мастера. Что касается самого булгаковского Мастера, основной договор, который определяет его соглашение с дьяволом Воландом, — это написанный им роман о Понтии Пилате (и о Иешуа одновременно), который, в тоже время является подтекстом («романом в романе») в структуре всего романа Булгакова «Мастер и Маргарита».