Главный герой ершалаимских глав романа — Иешуа Га-Ноцри. Связь этого персонажа с Иисусом Христом не вызывает сомнений. Однако в описании Иешуа немало расхождений с каноническим текстом. Его образ и поведение не строго соответствуют образу и поведению библейского персонажа, хотя очевидны отсылки на библейские тексты. Образ Иешуа сложен и многомерен, что позволяет выделить ряд аспектов для его описания и анализа, смысловое содержание которых в определенной мере обусловлено смыслами интертекстуальных единиц.
Имя персонажа
Прецедентное имя «Иешуа» является одной из ключевых единиц смысла, формирующих образ этого персонажа. Понимание его значимости обусловлено этимологией и источниками заимствований. Имя персонажа представляет собой фонетический перевод с арамейского языка [23, с. 42]. На арамейском означает «Господь — спасение» [68, с. 153]. Иешуа Га-Ноцри встречается в книгах Ветхого Завета, Нового Завета и апокрифах [206]. Имя Иешуа М.А. Булгаков также мог найти у Ф.У. Фаррара, другим источником мог быть Талмуд. Что касается прецедентного имени «Га-Ноцри», исследователи трактуют его по-разному На иврите оно означает «христианин», Г.А. Лесскис переводит его как «из Назарета» [68, с. 153].
В рассматриваемых английских переводах имя главного героя ершалаимских глав транслитерируется: «Yeshua Ha-Nozri». В переводческом комментарии Х. Эплина имеется следующее пояснение: «Yeshua: The Lord is salvation (Aramaic); Ha-Nozri: From Nazareth (Aramaic)» [218]. Переводчик посчитал необходимым не только передать фонетическое звучание имени героя, ограничившись косвенной аллюзией на библейского персонажа, но и объяснить читателю этимологию имени, тем самым пояснив скрытый в нем смысл. Комментарий раскрывает мотивацию автора при выборе имени для своего персонажа, благодаря ему отсылка становится более определенной и конкретной.
Возраст
В отношении возраста Христа в богословской литературе нет единого мнения. По Евангелию сложно точно определить его даты рождения и смерти. Принято считать, что к моменту распятия, ему было 33 года.
У М.А. Булгакова, Иешуа — «человек лет двадцати семи» [207, с. 19]. Смысл данной прецедентной фразы гораздо глубже суммы значений ее компонентов. Данный интертекстуальный знак, отрицающий общепризнанный возраст, не случаен, писатель намеренно дистанцирует свою версию развития событий от традиционной, описанной в Священном Писании. Читатель-переводчик приходит к пониманию того, что роман Мастера претендует на статус истинной истории, в то время как библейское описание представляется мифом и домыслами. В англоязычных текстах фраза переведена одинаково — «a man of about twenty-seven» [221; 218].
Внешний вид и одежда
В канонических Евангелиях отсутствует описание наружности Иисуса Христа. Церковные изображения светлокожего молодого мужчины высокого роста, с каштановыми волосами и короткой бородой, являясь частью образа, созданного средневековыми монахами и священнослужителями, не основаны на исследованиях и достоверных источниках. М.А. Булгаков описывает одежду и внешний вид своего героя при его первом появлении в романе на допросе у Понтия Пилата.
Рассмотрим следующий фрагмент: «Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта — ссадина с запекшейся кровью» [207, с. 19].
Понимание содержания данного фрагмента обусловлено интертекстуальной связью с сюжетом источника. Побои на лице Иешуа напоминают читателю-переводчику о заключении героя под стражу, допросу в Малом Синедрионе, описанных в Евангелиях. Реалии «хитон» и «белая повязка с ремешком вокруг лба» отсылают к соответствующей исторической эпохе, месту действия романа. Хитон — одежда у иудеев, напоминавшая длинную рубашку или тунику длинной до колен, с рукавами, которую носили на голое тело. Эта одежда упоминается в Священном Писании.
Одним из требований к мужской одежде того времени было наличие головного убора. В Талмуде сказано, что еврей может сделать не более четырех шагов с непокрытой головой [212].
Перевод фрагмента М. Гинзбург:
(1) «The man was dressed in an old and torn pale-blue chiton. His head was covered with a white headcloth, with a leather thong around his forehead. His hands were tied behind his back. Under his left eye there was a large, dark bruise, and the corner of his mouth was cut and caked with blood» [221].
Перевод фрагмента Х. Эплина:
(2) «This man was dressed in an old and ragged light-blue chiton. His head was partly covered by a white cloth with a band around the forehead, and his hands were bound behind his back. Under his left eye the man had a large bruise, and in the corner of his mouth there was the dried blood of a cut» [218].
Реалия «хитон» передана посредством аналога «chiton». Хитон Иешуа «старенький», ведь его владелец бродячий нищий философ. Уменьшительно-ласкательный суффикс этого оценочного прилагательного в тексте оригинала придает ему дополнительную эмоциональную окраску, выражает сочувствие автора к своему герою.
Ввиду отсутствия разнообразия в английском языке уменьшительно-ласкательных суффиксов, переводчики использовали прилагательное «old» в качестве соответствия. Соответствие передает номинативное значение словосочетания, но стилистическая окраска утеряна.
Повязка подвязана вокруг лба ремешком, лексема переведена вариантными соответствиями. В переводе М. Гинзбург находим «thong», у Х. Эплина — «band». Выбор может быть объяснен временем создания переводов. Современные словари, помимо нейтрального значения слова thong (a narrow strip of leather, used as a fastening, ремень) отмечают приобретенное относительно недавно дополнительное значение данной лексической единицы: thong — a piece of underwear, bikini; причем данная дефиниция расположена в словаре на первом месте. Возможно, интерпретируя оригинал, во избежание ненужных дополнительных коннотаций, автор последнего перевода предпочел вариант band (a flat, thin strip or loop of material, used as a fastener, for reinforcement, or as decoration) [239].
Происхождение
Остановимся на трех моментах.
1. Во всех Евангелиях названы земные родители Иисуса — Иосиф и Мария, и родословная Иосифа прослежена от Давида и Авраама. А в романе персонаж — человек неопределенного происхождения. «Кто ты по крови?» — спрашивает Пилат Иешуа в романе. Тот отвечает: «Я точно не знаю, <...> я не помню своих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец»... «Родные есть?» — спрашивает Пилат. — «Нет никого. Я один в мире» [207, с. 21].
Фрагмент не вызывает понятийных и интерпретационных затруднений для переводчиков. Рассмотрим эту прецедентную ситуацию в англоязычных переводах.
(1) ««Who are you by birth?» «I do not know exactly,» the prisoner answered quickly. «I don't remember my parents. I was told that my father was a Syrian...» <...> Any relatives?» — «None. I am alone in the world»» [221].
(2) ««What are you by blood?» «I don't know exactly», replied the prisoner animatedly, «I don't remember my parents. I was told that my father was a Syrian...» <...> «Do you have relatives?» «There's no one. I'm alone in the world»» [218].
В первом переводе применяется лексическая трансформация: предпочтение отдается выражению «by birth». В толковом словаре выражение дефинируется следующим образом: your status or position in society according to your family or the place where you were born [241, с. 126]. Интерпретируя оригинал, переводчик использует словосочетание, подчеркивающее социальное положение, статус героя в обществе, который обеспечен ему принадлежностью определенной семье. Во втором переводе находим выражение «by blood» — refers to the family, nation or group that you belong to through your parents or grandparents [241, с. 136], которое акцентирует внимание на связи кровными узами, объединяющей несколько поколений одной семьи.
Вопрос Пилата «Кто ты по крови?» отсылает читателя к библейскому персонажу. В ответ читатель готов услышать традиционную версию появления Иисуса на свет, однако этого не происходит. Ответ Иешуа дает «живо» — «quickly» / «animatedly» (lively, actively), что не позволяет читателю сомневаться в правдивости его слов. Ответ окончательно дистанцирует Иешуа от Иисуса. Булгаков исключает семью, семейные отношения, его герой абсолютно одинок. Переводчики передают трагизм ответа буквально — «I'm alone in the world» [221; 218].
2. Иешуа родом из Галилеи. Галилея — северная область Палестины, место, где, согласно библейским источникам, провел свою земную жизнь Иисус Христос. Географическое название выступает аллюзией, прямой отсылкой к библейскому персонажу. Имя собственное переведено в обоих вариантах одинаково, прямым, однозначным соответствием — «Galilee». Однако своим родным городом на допросе у Пилата Иешуа называет город Гамала, а не Вифлеем, как сказано в Библии. Ссылку на этот город как на возможное место рождения Христа М.А. Булгаков мог заимствовать из книги А. Барбюса «Иисус против Христа» [86, с. 153]. В переводах находим однозначное соответствие «Gamala».
3. В другой части романа Иешуа назван «нищим из Эн-Сарида» [207, с. 336]. Эн-Сарид — арабское название Назарета. М. Гинзбург переводит отсылку как «the beggar of En-Sedud» [221]. Интерпретация, стоящая за переводческим решением воспроизведения имени собственного, остается загадкой. В переводе Х. Эплина находим транслитерированный аналог географического названия «the beggar from En-Sarid» [218]. Оба переводчика используют вариант «beggar», очень точно интерпретируя смысловое содержание оригинала и авторскую позицию: нищий — живущий за чертой бедности за счет подаяний. Слово «beggar» передает это уничижительное оскорбительное значение: a beggar is one who begs [239]. В начале допроса Пилат относится к заключенному Иешуа с пренебрежением и презрением.
Самопозиционирование
Остановимся на нескольких моментах.
1. Иисус Христос знал, что он Сын Божий, знал свое предназначение и свою судьбу. Иешуа лишен дара провидения, он не знает о предстоящей казни, не стремится к смерти. Понимание этой смысловой составляющей образа обусловлено содержанием следующего прецедентного высказывания как интертекстуального знака: «А ты бы меня отпустил, игемон, — неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, — я вижу, что меня хотят убить» [207, с. 33].
Иешуа не понимает нависшей над ним угрозы и опасности, фраза звучит трогательно и наивно. Интерпретируя смысл фрагмента, М. Гинзбург использует при переводе нейтральную лексику и синтаксическую трансформацию с разговорной структурой «Why don't you...», соответствующие простодушному поведению Иешуа:
(1) ««Why don't you let me go, Hegemon,» the prisoner asked suddenly, and his voice became anxious. «I see they want to kill me»» [221].
В переводе Х. Эплина использована преимущественно книжная лексика, которая придаёт высказыванию более торжественный смысл: Иешуа напоминает Пилату, что прокуратор обладает достаточным могуществом, чтобы освободить, дать ему свободу:
(2) ««You could release me, though, Hegemon,» the prisoner unexpectedly requested, and his voice became uneasy, «I can see they want to kill me»» [218].
Стилистическая трансформация свидетельствует о несовпадении интерпретаций исходного текста переводчиками.
2. Иешуа — бродячий философ, мыслитель, он, в отличие от библейского Иисуса, не позиционирует себя спасителем человечества, мессией. Однако понимание следующего отрывка из фрагмента допроса отсылает читателя к библейскому персонажу, странствия и проповеди которого описаны во всех Евангелиях: «Где ты живешь постоянно? — У меня нет постоянного жилища, — застенчиво ответил арестант, — я путешествую из города в город. — Это можно выразить короче, одним словом — бродяга» [207, с. 21].
Рассмотрим особенности переводческих интерпретаций и варианты воспроизведения этой прецедентной ситуации:
(1) ««Where is your permanent home?» «I have no permanent dwelling place,» the prisoner answered shyly. «I travel from town to town.» «This can be put more briefly, in a single word — a vagrant»» [221].
(2) ««Where is your permanent home?» «I don't have any permanent place to live,» replied the prisoner shyly, «I travel from town to town.» «That can be expressed more briefly, in a word — a vagrant...»» [218].
При переводе вопроса переводчики прибегают к категориальноморфологической трансформации. Словосочетание глагол + наречие «живешь постоянно» в текстах перевода отсутствует, его смысловая нагрузка передается посредством словосочетания прилагательное + существительное «permanent home», подчеркивающего одиночество главного героя, отсутствие домашнего очага, семьи. Ответ Иешуа «I travel from town to town» отсылает читателя к его библейскому прототипу: Иисус много путешествовал и странствовал по миру, проповедуя и совершая чудеса.
3. Иешуа не возвращает зрение, не воскрешает мертвых как библейский Иисус. Ершалаимские главы романа вообще практически лишены магических происшествий. Иешуа творит единственное чудо, которое является аллюзией на целительную деятельность Иисуса Христа — угадывает болезненное состояние Пилата и его тайное желание поскорее закончить допрос и уединиться, указывает Пилату на источник его мучений, излечивает приступ гемикрании: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет <...> Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас <...> — Ну вот, все и кончилось, — говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, — и я чрезвычайно этому рад...» [207, с. 24].
В переводах данная прецедентная ситуация передана следующим образом:
(1) ««The truth is, first of all, that your head aches and aches so badly that you are giving yourself over to cowardly thoughts of death. It is not only more than you can bear to talk to me, but it is even difficult for you to look at me. And at this moment I am involuntarily your torturer, which grieves me. You cannot even think of anything, and you are dreaming only of being with your dog, which is evidently the only creature you are attached to. But your suffering will be over soon, your headache will pass» <...> The Procurator rose from his chair, pressed his head with his hands, and his yellowish, shaven face expressed awe <...> «Well, now it is over,» said the prisoner, looking at Pilate with good will. «And I am very glad»» [221].
(2) ««The truth first and foremost is that your head aches, and aches so badly that you're faint-heartedly contemplating death. Not only do you not have the strength to talk to me, you find it hard even to look at me. And now I'm your involuntary torturer, which grieves me. You can't even think about anything, and you dream only of the arrival of your dog, evidently the only creature you feel affection for. But your torment will come to an end in a moment, your headache will go» <...> At this point the Procurator rose from his armchair, gripped his head in his hands, and on his yellowish clean-shaven face an expression of horror appeared <...> «There you are, it's all over,» said the prisoner, casting benevolent glances at Pilate, «and I'm extremely pleased about that»» [218].
Исцеление происходит посредством внушения, похожим на гипноз: «Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет». Переводчики используют глагол «will», сочетающий значение будущего времени с модальным значением обещания, настояния на чем-либо, приказа: «But your suffering will be over soon, your headache will pass»; «But your torment will come to an end in a moment, your headache will go».
При выборе лексических соответствий М. Гинзбург отдает предпочтение существительному «suffering», интерпретируя страдания героя не только как физические, но и как духовные. Х. Эплин останавливает свой выбор на более экспрессивном аналоге «torment».
«Ну вот, все и кончилось» — фраза Иешуа как будто завершает сеанс гипноза. В переводах находим вариантные соответствия с идентичным значением: «Well, now it is over» / «There you are, it's all over».
4. Иисуса называют великим целителем, спасителем, мессией. Пилат обращается к Иешуа с вопросом: «Сознайся, <...> ты великий врач?» [207, с. 25]. В переводах вопросу соответствуют аналоги (1) «Admit it, <...> you are a great physician?» [221] / (2) «Confess, <...> are you a great doctor?» [218].
Существительное «врач» передано у М. Гинзбург соответствием «physician». Согласно Оксфордскому словарю английского языка, данная лексическая единица, родом из латинского языка, появилась в английском гораздо раньше нежели doctor. Из определения следует, что physician способен не только диагностировать болезнь и назначить лечение, но и помочь в случае душевных заболеваний, исцелить: 1. A person qualified to practice medicine, especially one who specializes in diagnosis and medical treatment; 2. A person who cures moral or spiritual ills; a healer [239]. В современном английском physician употребляется в официальной речи и историческом контексте.
Существительное doctor приобрело свое современное значение в XIV веке. Будучи образованным от латинского docere — учить, до этого времени слово доктор использовалось в значении учитель, инструктор [239]. Выбор варианта «doctor» возможно объясняется временем создания данного перевода, ориентированием на современного читателя.
В переводах этой фразы также обращает на себя внимание структура предложения. В первом переводе используется утвердительная конструкция, а не вопросительная. Пилат в интерпретации М. Гинзбург не спрашивает, а утверждает, уверовав в силу Иешуа. Во втором варианте перевода Пилат еще полон сомнений. Синтаксическая трансформация отражает понимание смысла фрагмента переводчиками.
Чудесное исцеление совершено, однако, на этом связь с библейскими историями прерывается, поскольку Иешуа дает отрицательный ответ на вопрос Пилата и рациональное объяснение тому, как он догадался, что Пилат хочет позвать собаку.
5. Иешуа не ученик Иоанна Крестителя, у него нет 12 апостолов, его сопровождает лишь Левий Матвей: «Я, Матвей, твой верный и единственный ученик!» [207, с. 187]. На первый взгляд, фраза, отражающая сюжетное варьирование, воспроизведена в текстах переводов почти идентично:
(1) «I, Matthu, your true and only disciple!» [221].
(2) «I, Matthew, your faithful and only disciple!» [218].
Вариантные соответствия «true» и «faithful» говорят читателю о преданном, искреннем отношении Матвея к Иешуа, готовности прийти на помощь в трудную минуту. Однако прилагательное «faithful», которое использует Х. Эплин, вносит дополнительный оттенок значения, который содержит религиозный подтекст: faithful — keeping faith [243]; following a particular religion [235]. В интерпретации Х. Эплина Левий Матвей — последователь учения Иешуа, приверженец его веры.
В Евангелии от Марка сборщика податей зовут Левий Алфеев, в Евангелии от Луки — Левий, в Евангелии от Матфея — Матфей [Библия Онлайн]. М.А. Булгаков объединяет эти два имени, заменяя традиционное библейское Матфей на более современный аналог Матвей и делая ссылку косвенной.
В переводе М. Гинзбург ученика Иешуа зовут «Matthu Levi» [221]. Переводчик передает библейскую отсылку, используя порядок следования компонентов имени из англоязычного перевода Библии: имя апостола Saint Matthew Levi. При этом, нарушена идея замысла автора произведения. Косвенность отсылке переводчик придает, изменив традиционное имя Matthew на Matthu.
Х. Эплин называет персонажа «Levi Matthew» [218], сохраняя порядок следования компонентов имени оригинала. Переводчик не изменяет транслитерацию имени Matthew. Отсылка утрачивает косвенный характер.
6. Согласно Новому Завету, апостол Матфей — один из двенадцати учеников Христа. До знакомства с Иисусом он был достаточно состоятельным человеком, служил сборщиком податей. Встреча Христа и Матфея описана в Евангелии следующим образом: «Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним» (Мф 9:9) [206].
М.А. Булгаков заимствует евангельский сюжет, Иешуа описывает встречу с Левием Матвеем в следующей прецедентной ситуации: «он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии, <...> и разговорился с ним. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно <...> однако, послушав меня, он стал смягчаться, <...> наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдет со мной путешествовать» [207, с. 23].
Рассмотрим варианты перевода фрагмента:
(1) «He was a tax collector, and I first met him on the road in Bethphage, <...> and talked with him. At first he treated me with enmity <...> However, after listening to me, he began to soften, <...> And finally he threw his money away on the road and said that he would come wandering with me» [221].
(2) «he was a tax-collector, and I first met him in the street in Bethphage, <...> and I got into conversation with him. His initial attitude towards me was hostile <...> however, after listening to me he began to soften <...> finally threw the money down on the road and said he would come travelling with me» [218].
Читатель распознает прямую отсылку на библейский сюжет благодаря антропониму Виффагия, который воспроизведен при помощи английского аналога «Bethphage» в обоих вариантах перевода. Виффагия — селение на склоне Елеонской горы, откуда было начато торжественное шествие Христа в Иерусалим (Мф 21:1; Мк 11:1; Лк 19:29) [206].
После встречи с Иешуа, Левий Матвей отправляется «путешествовать» вместе с ним. «Путешествие» дефинируется как поездка или передвижение куда-то далеко за пределы постоянного местожительства с научной, общеобразовательной и другими целями [234]. Другими словами, у героев есть цель в жизни: Иешуа проповедует свое учение о добре и лучшем мире, Левий Матвей сопровождает Иешуа, оберегает его и записывает его мысли. Понимание этого оттенка значения передано в переводе Х. Эплина, который использует соответствие «travelling». Вариант перевода М. Гинзбург «wandering» передает бесцельное, бессмысленное передвижение героев: wander — to move without purpose, aimlessly [239]. Асимметричная передача смысла свидетельствует о различиях в переводческих интерпретациях.
7. В свитке Левия Матвея Пилат читает: «Смерти нет... Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты...» [207, с. 345]. Лаконичное начало записи является ссылкой на представление христиан о бессмертии души, в романе — составляющая философии Иешуа. Баккуроты — молодые плоды фигового дерева, смоковницы, больше известного как инжир. Это редкое название растения М.А. Булгаков предположительно нашел в книге Фаррара, в черновиках писателя сохранилась соответствующая ссылка [86, с. 211]. Понимание фрагмента основано на отсылке на евангельский сюжет о проклятой Христом бесплодной смоковницы.
Согласно библейскому тексту, по дороге в Иерусалим Христос и ученики проголодались, решили подкрепиться плодами смоковницы, которую увидели вдали. Смоковница была покрыта листьями, что предполагало наличие плодов, которые появляются на этом дереве раньше листьев. Однако, приблизившись к дереву, они увидели, что оно бесплодно. Христос проклял смоковницу, и дерево засохло (Мф. 21:18—22) [206].
Среди толкователей Евангелия нет однозначного мнения о значении этого поступка Христа. Большинство сравнивают бесплодную смоковницу с Израилем: «Когда Иисус подошел к дереву, только оно, в отличие от прочих смоковниц, было покрыто листьями. Так и среди всех народов древнего мира только израильтяне имели богооткровенную религию — то есть знали, какой плод ждет от них Господь. И если для остальных народов время плодоношения еще не пришло, еще не разнеслась по всему миру весть о спасении через Богочеловека Иисуса Христа, то Израиль должен был плодоносить, должен был узнать в Иисусе своего долгожданного Мессию». Проклятие смоковницы, таким образом, интерпретируется как символ отвержения Христом религиозных вождей Иудеи, что отвергли Его [214].
М.А. Булгаков использует аллюзию наоборот, Иешуа никого и ничего не проклинает, поскольку не позиционирует себя спасителем человечества. В переводах фраза передана почти идентично, буквально:
(1) «there is no death... yesterday we ate sweet spring figs...» [221].
(2) «There is no death... Yesterday we ate the sweet young figs of spring...» [218].
Интерпретируя оригинал, переводчики сохраняют лаконичность записи и передают бескомпромиссность суждения при помощи отрицательного местоимения «по». Отсылка на библейский сюжет о смоковнице, которая является, по задумке автора, скрытой в оригинале романа, становится более явной в переводах. М. Гинзбург и Х. Эплин используют соответствие «figs», применяя прием экспликации. Именно эту лексическую единицу находим в англоязычном каноническом переводе Библии [223].
Прибытие в Иершалаим
Прибытие Иешуа в город не является торжественным событием, соответствующим евангельской версии въезда Иисуса в Иерусалим. Однако перечисляя обстоятельства прихода Иешуа в Ершалаим, описанные в доносе, прокуратор повторяет евангельское описание. Пилат задает Иешуа вопрос: «верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку?» [207, с. 26].
В этой прецедентной ситуации содержится отсылка к пророку Захария, который предсказывал, что спаситель въедет в Иерусалим на осле [Библия онлайн].
В переводах читаем:
(1) «is it true that you came to Yershalayim through the Susa Gate mounted on an ass and followed by a multitude crying welcome to you as to a prophet?» [221].
(2) «is it true you entered Yershalaim through the Susim Gate, riding on an ass and accompanied by a crowd of plebs, who were shouting out greetings to you as though to some kind of prophet?» [218].
Прямой отсылкой к библейскому сюжету служит реалия Сузские ворота — одни из ворот, через которые возможно было попасть в старый Иерусалим. Эти ворота имеют несколько названий. Сузскими они называются, поскольку на них был изображён город Сузы, столица Персии (в наше время город расположен на территории современной провинции Хузестан в Иране). Изображение Сузы было знаком признательности персидскому царю, который дал разрешение на постройку Иерусалимского Храма. Будучи расположенными на востоке, они также носят название Восточные ворота, или Шушан, на иврите. И, наконец, их третье название — Золотые ворота, по христианскому приданию в них Иисус Христос вошел в Иерусалим и еще войдет во время второго пришествия [206].
В переводе М. Гинзбург вариант «The Susa Gate», отражая историю происхождения ворот, включает топоним Сузы, англ. Susa (сегодня известное как англ. Shush в Иране). Что касается перевода Х. Эплина «the Susim Gate», в нем используется канонический термин.
«Верхом на осле» читает в пергаменте прокуратор, прецедентное высказывание снова вызывает в сознании читателя библейский сюжет. Переводчики используют синонимичные, но разные по стилистической окраске глаголы — «mounted on an ass» / «riding on an ass».
«Сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку?» — следующая прямая отсылка, интерпретируемая переводчиками неоднозначно. При выборе лексической единицы для передачи словосочетания «толпа черни» М. Гинзбург использует нейтрально окрашенное слово multitude — a large crowd of people [241, с. 933], передающее лишь идею большого скопления людей, приветствующих мессию. Выбор Х. Эплина — сочетание «a crowd of plebs». Pleb — an insulting word for an ordinary person. This word shows that the speaker thinks ordinary people are not important or intelligent [241, с. 1082]. Словосочетание не только подчеркивает количество встречающих, но и передает пренебрежительное отношение римлян к еврейскому народу.
Предательство Иуды
Рассмотрим несколько фрагментов, где Иешуа характеризуется через его общение с Иудой.
1. Иешуа предает не ученик, а человек, с которым он едва знаком, Иуда из Кириафа. Кириаф — город, расположенный к северо-западу от Иерусалима. В Евангелиях предатель именуется Иуда Искариот (Иуда из Кериота) и является одним из 12 учеников Христа. В переводах прецедентное имя передано следующим образом: (1) «Yehudah of the town of Kerioth» [221] / (2) «Judas from, the town of Kiriath» [218],
М. Гинзбург использует еврейский вариант имени «Yehudah» — Иегуда, возможно стремясь передать авторскую тенденцию игры с именами. Х. Эплин переводит имя при помощи аналога «Judas», отсылка на библейского персонажа становится очевидной. Обращают на себя внимание способы передачи антропонима Кириаф. В варианте М. Гинзбург использован аналог «Kerioth» — Кериот, Х. Эплин транслитерирует авторский вариант Кириаф — «Kiriath». В русско- и англоязычном текстах Библии встречаются оба названия, Кериот и Кириаф [206; 223]. Они связаны с именем Иуды, что позволяет исследователям Священного Писания предположить, что имена собственные, возможно, являются названиями одного и того же населенного пункта [226].
2. Согласно Евангелиям, Иуда сам пошел к первосвященникам и предложил свои услуги. Во время ареста он указал стражникам, кто именно является Христом. У Булгакова наблюдаем очередной пример сюжетного варьирования: Иуда не знаком с Иешуа. Он — провокатор, который, выполняя поручение иудейских священнослужителей, приглашает Иешуа к себе в дом, предварительно спрятав там свидетелей обвинения, зажигает светильники, чтобы узаконить свидетельство, провоцирует Иешуа высказаться на политические темы: «я познакомился возле храма с одним молодым человеком <...> Он пригласил меня к себе в дом <...> высказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно <...> — Светильники зажег... — сквозь зубы <...> проговорил Пилат — Да, — немного удивившись осведомленности прокуратора, продолжал Иешуа, — попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть. Его этот вопрос чрезвычайно интересовал» [207, с. 29].
В переводах читаем:
(1) «I met a young man near the Temple <...> He invited me to his house <...> He showed the greatest interest in my thoughts and welcomed me warmly» «He lit the lamps...» Pilate spoke through his teeth <...> «Why, yes,» Yeshua continued, a bit surprised at the Procurator's knowledge. «He asked me about my views concerning state authority. He was extremely interested in this question» [221].
(2) «I met a young man outside the Temple <...> He invited me to his home <...> he showed the greatest interest in my ideas, received me most cordially» «Lit the lamps...» said Pilate through gritted teeth <...> «Yes,» continued Yeshua, a little surprised at how well-informed the Procurator was, «he asked me to set out my opinion on the power of the state. He was extremely interested in that question» [218].
Выбор технологии перевода отражает особенности интерпретаций фрагмента переводчиками.
М. Гинзбург использует более сдержанные нейтральные аналоги «house» и «welcomed me warmly», Иешуа охотно описывает Пилату свое знакомство с Иудой, дружелюбное поведение последнего, наивно не замечая иронии в голосе прокуратора.
Вариант Х. Эплина более эмоционален. Переводчик использует слово «home», которая подчеркивает подлость и низость Иуды. Он совершает безнравственный поступок в своем родном доме, оскверняет свой домашний очаг. Выбор переводчика также характеризует Иешуа: бродячий философ безгранично верит в людей, их доброту, не может допустить мысли о том, что человек способен на предательство в таком месте. Развивая данный смысловой оттенок, переводчик использует соответствие «received me most cordially». По мнению Иешуа, отношение к нему Иуды исходит от сердца, искренно, душевно. Х. Эплин сохраняет порядок слов и грамматические структуры оригинала для передачи авторского стиля.
3. Сходство библейского и булгаковского сюжетов заключается в том, что Иуда совершает подлый поступок из любви к деньгам: «У него есть одна страсть, прокуратор... Страсть к деньгам...» [207, с. 325]. В переводе Х. Эплина фраза снова звучит эмоциональнее с использованием усилителя: (1) «He has one passion, Procurator... A passion for money» [221]. / (2) «He does have one passion, Procurator... A passion for money» [218].
4. В новозаветном тексте Иуда получил за предательство тридцать сребреников. У Булгакова персонаж получает тридцать тетрадрахм: «Тридцать тетрадрахм1. Тридцать тетрадрахм1. <...> Вот деньги1. Берите, но отдайте жизнь!..» [207, с. 333]. Тетрадрахма — это греческая серебряная монета, которая находилась в денежном обороте Древнего Рима и, соответственно, Иудеи.
(1) «Thirty tetradrachmas! Thirty tetradrachmas! <...> Here is the money! Take it, but spare my life!» [221].
(2) «Thirty tetradrachms! Thirty tetradrachms! <...> Here's the money! Take it, but give me back my life!» [218].
В переводе соответствия этой прецедентной ситуации не равнообъемны в своем смысловом содержании. В интерпретации М. Гинзбург Иуда умоляет о пощаде, взывает к милости убийц: «spare my life». Spare smb's life (formal) — to not harm, damage, or kill someone; request for mercy [241, с. 1370]. Книжное выражение передает последнюю отчаянную попытку персонажа спасти свою жизнь. Х. Эплин применяет прием метафоризации, используя идиоматическое разговорное выражение «give me back my life». Give back — return someone something that they owned or had before [241, с. 599]. В этом варианте перевода Иуда, даже находясь на пороге смерти, пытается заключить сделку с убийцами, выторговать свою жизнь.
5. Согласно Евангелию от Матфея, Иуда раскаялся и возвратил полученные деньги первосвященникам, бросив их в храм и сказав: «Согрешил я, предав кровь невинную» (Мф. 27:3) [206]. В романе Иуду убивают по приказу Понтия Пилата, и уже после, снова по велению прокуратора, деньги подбрасывают в храм с запиской «Возвращаю проклятые деньги!» [207, с. 325]. М. Гинзбург изменяет грамматическую структуру оригинала, используя повелительное наклонение: «Take back the accursed money» [221]. Фраза-призыв адресована первосвященникам напрямую, переводчик посредством синтаксической и глубинной трансформаций возлагает вину за смерть Иешуа непосредственно на них, обличает, осуждает. Х. Эплин избегает замены: «I am returning the accursed money» [218]. Акцент в данном варианте перевода смещен, инициатива исходит от Иуды, он «раскаивается» в содеянном. Однако читатель знает, что за действиями Иуды стоит Синедрион, переводчик конгениален писателю в стремлении завуалировать обвинение. Вспомним, что авторство фразы принадлежит в романе Понтию Пилату, прокуратор действует мудро и дипломатично, избегая прямых нападок.
6. В романе Понтий Пилат дает Афранию намек-указание: «не покончил ли он сам с собой?» [207, с. 341]. Понимание фразы снова отсылает читателя к библейскому сюжету: Евангелия повествуют о том, что после содеянного, Иуда покончил жизнь самоубийством.
В варианте М. Гинзбург перевод данной фразы отсутствует, поскольку данный интертекстуальный знак отсутствует в оригинальном тексте (журнале Москва, 1967) [208, с. 111]. Высказывание является частью разговора Пилата и Афрания, в котором Пилат намекает на самоубийство Иуды в качестве версии-объяснения его убийства, дает начальнику тайной полиции указание распространить слухи о самоубийстве. Афраний описывает, с какой жестокостью был убит молодой человек. В современном варианте перевода нет цензурных вырезок. Х. Эплин передает официальный тон прокуратора, избегая краткой формы: «did he not commit suicide?» [218].
Мировоззрение Иешуа
1. При описании допроса Иешуа М.А. Булгаков прибегает к аллюзии на допрос Иисуса в Библии. Хотя детально сцена суда в романе не совпадает ни с одной из евангельских версий, она, несомненно, снова отсылает читателя к библейскому сюжету. Понтий Пилат спрашивает Иешуа «Что такое истина?» [207, с. 23]. Согласно новозаветному преданию, этот вопрос был задан Иисусу Понтием Пилатом. В Евангелиях Иисус сам является воплощением истины [206]. В обоих переводах прецедентное высказывание переведено одинаково буквально: «What is truth?» [221; 218].
2. Одним из самых ярких событий в земной жизни Иисуса является изгнание торгующих из храма. На праздник Пасхи в Иерусалиме евреи должны были принести жертвы Богу, поэтому в храм сгонялся жертвенный скот, устанавливались лавки, которые продавали необходимые атрибуты для жертвоприношений, а также разменные кассы, где можно было обменять римские монеты на еврейские сикли, которыми уплачивались подати в храм.
Согласно всем евангелистам, Христос, придя в Иерусалим и обнаружив торгующих в храме, изгнал их: «Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришёл в Иерусалим и нашёл, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из верёвок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли <...> разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» [206].
Знание библейского сюжета обеспечивает понимание сюжетного варьирования оригинала. В романе Иешуа не изгоняет торговцев из храма, однако, его диалог с Понтием Пилатом вызывает в сознании читателя сюжет-источник. Как и в предыдущих примерах, автор играет с классическим сюжетом, наполняя его новыми смыслами. Вот ключевые фразы, являющиеся интертекстуальными вплетениями в текст романа: «Так это ты подговаривал народ разрушить Ершалаимский храм?» / «Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ?» / «я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие» / «Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди» / «А вот что ты все-таки говорил про храм толпе на базаре?» / «Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее» / «Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить <...> или поджечь, или каким-либо иным способом уничтожить храм?» / «Я, игемон, никого не призывал к подобным действиям, повторяю. Разве я похож на слабоумного?» [207, с. 25—26].
Иешуа говорит о храме в переносном смысле, имея в виду государственное устройство и политеистические религиозные догмы. Двусмысленность эпизоду придает ключевой для него глагол «разрушить», имеющий прямое и переносное значение: разрушать — 1) а) Ломая, разбивая, разваливать. б) Превращать в развалины (о каком-либо стихийном бедствии). 2) а) Приводить в полное расстройство; разорять, уничтожать. б) перен. Приводить в негодность, в упадок. в) перен. Подрывать чье-либо здоровье. 3) перен. Препятствовать осуществлению чего-либо; расстраивать [231, с. 512].
В переводах читаем:
(1) «So it was you who incited the people to destroy the Temple of Yershalayim?» / «So you intended to destroy the Temple and called upon the people to do it?» / «No, Hegemon, I have never in my life intended to destroy the Temple and have never urged anyone to such senseless action» / «It is clearly written: Incited people to destroy the Temple. People testified to this» / «But what, after all, did you say about the Temple to the crowd in the market place?» / «I said, Hegemon, that the Temple of the old faith would fall and that a new temple of truth would arise. I said it in these words to make it easier to understand» / «So you say that you did not urge anyone to destroy <...> or set fire to the Temple, or to demolish it in any other way?» / «I repeat, Hegemon, I have never urged anyone to do such things. Do I look like a half-wit?» [221].
(2) «So it was you inciting the people to demolish the Temple of Yershalaim?» / «So it was you meaning to demolish the building of the Temple and calling on the people to do it» / «I, Hegemon, have never in my life meant to demolish the building of the Temple and have not incited anyone to commit this senseless act» / «It's clearly recorded: inciting to demolish the Temple. Such is people's testimony» / «But what were you saying, after all, to the crowd at the bazaar about the Temple?» / «I was saying, Hegemon, that the temple of the old faith would collapse and a new temple of truth would be created. I put it like that so it would be clearer» / «So you claim you didn't call on anyone to demolish <...> or set fire to, or in any other way destroy the Temple?» / «I repeat, I haven't called upon anyone, Hegemon, to perform such acts. What, do I seem feeble-minded?» [218].
Ключевой глагол «разрушить» передан вариантными соответствиями «destroy» / «demolish». Рассмотрим, насколько каждый из них передает игру смыслов оригинала.
Destroy — 1. End the existence of (something) by damaging or attacking it. 2. Ruin (someone) emotionally or spiritually. 3. Defeat (someone) utterly. 4. Kill (a sick, savage, or unwanted animal) by humane means [239].
Demolish — 1. To demolish something such as a building means to destroy it completely. 2. If you demolish someone's ideas or arguments, you prove that they are completely wrong or unreasonable. 3. If a person or team demolishes their opponents, they defeat them by a great amount [236].
Оба глагола воспроизводят двусмысленность оригинала: Пилат обвиняет Иешуа в подстрекательстве к разрушению храма, здания церкви. В понимании Иешуа храм — ложные духовные ценности, от которых необходимо избавиться. Глагол destroy приписывает принятие истинных ценностей посредством эмоциональных переживании, духовного поиска. Глагол demolish делает акцент на логике восприятия: ложные ценности необходимо уничтожить, поскольку они неверны и необоснованы.
3. Пилат просит Иешуа поклясться своей жизнью, в подтверждение своих слов:
«— Ну, хотя бы жизнью твоею <...> ею клясться самое время, так как она висит на волоске, знай это!
— Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? — спросил арестант, — если это так, ты очень ошибаешься.
Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: — Я могу перерезать этот волосок.
— И в этом ты ошибаешься, — <...> возразил арестант, — согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?» [207, с. 26].
В этом эпизоде автор прибегает к аллюзии на древнеримскую и древнегреческую мифологию: волоски, о которых идет речь, — напоминают нити, перерезаемые парками или мойрами, богинями судьбы. Можно предположить, что здесь мы также имеем отсылку на диалог Иисуса Христа и Пилата из Нового Завета: ««я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя» — «ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было тебе дано свыше»» [23, с. 206].
Варианты перевода этой единицы смысла:
(1) ««Well, let us say by your life,» <...> «This is just the time to swear by it, for it hangs by a hair — you must know that.»
«And is it your belief that you have hung it so, Hegemon?» asked the prisoner. «If so, you are very mistaken.»
Pilate started and spoke through his teeth: «I can cut this hair.»
«There, too, you are mistaken,» the prisoner said <...> «You must agree that the hair can surely be cut only by him who had hung it?»» [221].
(2) ««Well, on your life, perhaps,» <...> «it's the very time to swear on it, since it hangs by a thread, be aware of that.» «And do you think it was you that hung it up, Hegemon?» asked the prisoner. «If so, you're very much mistaken.»
Pilate started and replied through his teeth: «I can cut the thread.»
«And you're mistaken about that too,» retorted the prisoner <...> «you must agree that it's quite certain the thread can be cut only by the one who hung it up?»» [218].
В переводах, в первую очередь, обращают на себя внимание варианты перевода аллюзий «висит на волоске» и «перерезать этот волосок» — «it hangs by a hair» (М. Гинзбург), «it hangs by a thread» (Х. Эплин); «I can cut this hair» (М. Гинзбург), «I can cut the thread» (Х. Эплин). В первом переводе сохраняется авторская косвенная отсылка, которая передается существительным «hair». Автор второго перевода делает ссылку прямой посредством существительного «thread». В переводе фразы «перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил» в первом варианте — «the hair can surely be cut only by him who had hung it» аллюзия на новозаветный сюжет также прямая, использование объектного местоимения «him» подразумевает создателя, в чьих руках находится такая власть. Во втором варианте аллюзия скрыта за нейтральным неопределенным местоимением «one»: «it's quite certain the thread can be cut only by the one who hung it up».
4. Фраза из свитка Левия Матвея «Мы увидим чистую реку воды жизни <...> Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл» является отсылкой на предсказание из книги Апокалипсиса: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца» (Откр. 22:1) [206].
Апокалипсис (греч. «откровение») — последняя книга Нового Завета, содержащая пророчества о конце мира и будущем человечества. В вышеупомянутом отрывке, Иоанн Богослов, автор произведения, описывает Небесный Иерусалим — царство Божие, в котором торжествует свет и любовь и течет река жизни [213].
В романе фраза представляет мировоззрение Иешуа. Философ верит в то, что наступит лучшая жизнь, человечество избавится от пороков. Смысловая нагрузка фрагмента передается при помощи прилагательных «чистую», «прозрачный», метафоры «вода жизни». Рассмотрим варианты перевода:
(1) «we shall see the pure stream of the water of life <...> mankind shall look at the sun through a transparent crystal» [221].
(2) «We shall see the pure river of the water of life <...> Mankind will look at the sun through transparent crystal» [218].
Х. Эплин интерпретирует и воспроизводит интертекстуальную вставку строго по библейскому тексту, приводя цитату из Апокалипсиса в переводческом комментарии: See Revelation 22:1: «And he showed me a pure river of water of life, clear as crystal, proceeding out of the throne of God and of the Lamb» [218]. Переводчик сохраняет даже графическое оформление фразы (заглавные буквы).
Казнь
Согласно христианскому учению, Христос был распят на кресте, он умер ради искупления человеческих грехов, а затем воскрес из мёртвых, вознёсся на небеса и придёт второй раз, чтобы судить живых и мёртвых. Иешуа приговаривают к повешению на столбе, которое считалось позорной казнью в Древнем Риме: «Четверо преступников <...> приговорены к позорной казни — повешению на столбах!» [207, с. 40].
Повешение на столбах упоминается лишь в Евангелии от Луки: «За повозками осужденных двигались другие, нагруженные свежеотесанными столбами с перекладинами, веревками, лопатами и топорами» [206]. Остальные Евангелисты говорят о распятии на кресте. В тетради Булгакова «Материалы к роману» приводятся разные виды крестов, которые использовались в то время, чтобы распинать осужденных. Отказываясь от традиции, автор пишет не о пригвождении к кресту (избегая также слово «распятие»), а о повешении на столбах, при котором осужденных на казнь привязывали веревками к столбу с перекладинами.
Переводчики «выносят» приговор Иешуа по-разному:
(1) «Four criminals <...> have been condemned to an ignominious death-by hanging from posts!» [221].
(2) «Four criminals <...> are sentenced to a shameful punishment — hanging on posts!» [218].
М. Гинзбург конкретизирует приговор текста оригинала. Прием экспликации с использованием экспрессивного глагола «condemn»: sentence (someone) to a particular punishment, especially death [239] и лексическая трансформация (использование существительного «death» как аналога оригинальному «казнь») не оставляют читателю надежды на иной исход и напрямую отсылают его к библейскому сюжету. Помимо этого, глагол «condemn» подчеркивает безграничную власть, которой наделен римский наместник, он единолично способен решить отправить обвиняемого на смерть.
Х. Эплин, интерпретируя смысл интертекстуального знака, переводит фразу более сдержанным выражением «sentenced to punishment», которое звучит как приговор современного суда. Привлекает внимание выбор существительного «punishment», в качестве соответствия оригинальному «казнь», являющийся примером лексической трансформации. Возможно, переводчик стремился к косвенной отсылке на библейский сюжет: punishment — это то наказание, которое, согласно Священному Писанию, Христос понес за грехи человечества: «Он изъязвлен был за грехи наши, и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем» [206]. Данный вид казни считался позорным, эта идея воспроизведена обоими переводчиками посредством синонимичных прилагательных «ignominious» / «shameful».
Подводя итог этой части исследования, отметим, что использование интертекстуальных включений в воспроизведение образа Иешуа в текстах перевода безусловно имеет реминисцентную природу, отсылая и читателя, и переводчика к его прототипам в текстах Священного Писания и оригинале романа.
Можно отметить следующие связи изоморфного и гомоморфного характера, базирующиеся на сходствах и различиях.
Несмотря на естественные расхождения в содержании книг Священного Писания, принадлежащих разным авторам, в них содержится информация о примерном возрасте Иисуса Христа на момент его проповеднической деятельности и распятия, подробное описание происхождения и миссии пришествия, при этом отсутствует описание физической внешности. Немаловажная роль отведена чудесам, которые совершает Иисус во время странствований, представлена хронология событий страстной недели. В религиозных источниках Иисус однозначно осознает свою роль Мессии, его цель — распространение учения о Царстве Божием, принесение себя в искупительную жертву за грехи всего человечества. В странствиях Иисуса сопровождают 12 учеников (апостолов), одним из которых является Матфей. В Библии образ Иисуса наполнен такими качествами как святость, жертвенность, любовь к людям, сострадание, смирение.
М.А. Булгаков уделяет большое внимание описанию внешности, моральных качеств и установок своего персонажа. Иешуа у М.А. Булгакова не Сын Божий, а обычный человек со своими убеждениями, которые не претендуют на звание мирового вероучения, и страхами. Писатель подчеркивает его образованность, проницательность и одновременно наивность, душевность, одиночество, убежденность в своих взглядах, человечность.
В обоих вариантах перевода Иешуа вызывает жалость и сочувствие у читателя ввиду низкого социального положения, отсутствия кровных связей, средств существования, предъявления несправедливого обвинения. Переводчики вслед за автором воспроизводят идею об одиночестве героя. И в оригинале, и в текстах перевода Иешуа представлен как внимательный, тонкий психолог, готовый прийти на помощь. Его ничего не может заставить потерять веру в доброту людей. Иешуа не спаситель всего человечества, он лишь искренне надеется на лучшую жизнь.
Однако в варианте М. Гинзбург главный герой более трогателен и наивен, он не осознает нависшей над ним смертельной угрозы, простодушно верит в справедливость «доброго» прокуратора. У Х. Эплина персонаж несколько менее бесхитростен. Иешуа способен оценить высокое положение Пилата, способность последнего принять решение в его пользу. М. Гинзбург подчеркивает умение Иешуа облегчить душевные муки прокуратора, Х. Эплин делает акцент на избавлении от физических страданий. По-разному в переводах представлена связь Иешуа с его единственным учеником Левием Матвеем. В переводе М. Гинзбург их отношения основаны на искренней привязанности, Иешуа и Левий разделяют тяготы бродячей жизни. У Х. Эплина отношения более «деловые», формальные, основаны на вопросе веры, учения Иешуа, распространение которого является целью их странствований. Учение Иешуа в интерпретации М. Гинзбург основано на духовном поиске, в трактовке Х. Эплина — на логике и фактах.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |