«Поздравляю Вас и благодарю от лица всей Студии»

Договор на пьесу между автором и Студией заключается 1 января 1926 года, а 11-го числа в полдень Булгаков читает свое произведение на труппе.

Вскоре Василий Куза присылает ему домой записку:

Поздравляю Вас и благодарю от лица всей Студии. Пьеса принята единогласно¹.

Наверняка здесь сказалось и обаяние Булгакова-чтеца (читки его пьес не только у вахтанговцев, но и впоследствии во МХАТе и в Камерном театре не раз прерывались аплодисментами).

Много лет спустя после премьеры Елена Булгакова преподнесет Рубену Симонову дорогой подарок — авторский экземпляр пьесы из домашнего архива

Читал он изумительно, — подтверждает историк театра Виталий Виленкин, — предельно строго, ненавязчиво, никого из персонажей не играя, но с какой-то невероятной, непрерывной напряженностью всех внутренних линий действия. Читая, он мог не повторять имен своих персонажей: они мгновенно узнавались, становились видимыми и совершенно живыми благодаря тончайшим сменам интонации и внутреннего ритма².

Во время той первой читки у вахтанговцев Рубену Симонову приглянулась роль Аметистова — центрального персонажа комедии, поведение которого менялось в зависимости от того, с кем он общается. С председателем домкома — он «истинно советский человек», с графом Обольяниновым — «аристократ», с нэпманом Гусь-Ремонтным — «подхалим и угодник». Он был душой, главным «администратором» Зойкиной квартиры. Интереснейший для любого актера герой, но... попробуй сыграй!

Я знал, что Алексей Дмитриевич Попов намечает на эту роль отнюдь не меня, — пишет Рубен Симонов. — И прекрасно понимал, что у Щукина гораздо больше шансов.

И вот настал день заседания художественного совета, по окончании которого ко мне подошел Михаил Афанасьевич Булгаков и сказал, что роль Аметистова поручена мне.

Иван Васильевич Борис Щукин

— Но ведь Алексей Дмитриевич на роль Аметистова намечал Щукина, — пробормотал я, еще не веря своему счастью.

Михаил Афанасьевич ответил мне:

— Я просил художественный совет, чтобы эту роль исполняли вы. Художественный совет и режиссер согласились со мной.

— Но почему вы считали, что именно я должен играть роль Аметистова?

— Я видел вас в «Карете святых даров» и в «Принцессе Турандот».

Мне запомнился ваш трюк с палкой в «Турандот», когда Панталоне подряд несколько раз промахивается мимо палки, заинтересовавшись, что пишет Калаф. Я понял после этого трюка, что вы должны играть эту роль, а Щукину поручена роль Ивана Васильевича из Ростова.

Когда в двадцать шесть лет получаешь такую роль, как Аметистов, то можно понять, как я был счастлив и как дорого для меня было доверие Булгакова³.

* * *

В самых общих чертах напомним фабулу пьесы. 35-летняя Зоя Денисовна Пельц открывает в своей квартире швейную мастерскую, а под ее прикрытием устраивает дом свиданий. В качестве помощников к ней устраиваются обаятельный мошенник Аметистов и бывший дворянин, возлюбленный Зои Обольянинов. Как и многие нэпмановки, Зоя надеется заработать деньги, сорвать куш, чтобы уехать во Францию, и поначалу ее бизнес развивается весьма успешно.

Главным клиентом Зои становится коммерческий директор треста тугоплавких металлов Гусь-Ремонтный, который однажды в работнице Зое узнает свою любовницу Аллу.

Мадам Иванова — Елизавета Алексеева

Цепь событий приведет к убийству Гуся китайцем Херувимом (подручным Зои). Хозяйку квартиры арестуют. Последние слова Зойки: «Прощай, прощай, моя квартира».

Впрочем, такой «Зойкина квартира» известна в своем окончательном, растиражированном варианте.

В Музее Театра им. Вахтангова хранится ранний вариант пьесы⁴, в котором не только фабульные связи, но и сами персонажи были иными⁵. Именно тот вариант и репетировался с января по апрель 1926 года (Попов работал быстро, уверенно). Вахтанговцы сыграли его 24 апреля перед художественным советом Студии. Однако спектакль показался еще сырым и требовал доработки.

После просмотра Алексей Дмитриевич Попов получил несколько писем — откликов друзей, видевших спектакль, — пишет биограф Попова Нея Зоркая. — В письме писателя В.Е. Ардова содержалась чуть ли не целая рецензия. Называя спектакль «прекрасным», корреспондент делал много замечаний режиссеру. Говорил, что длинная сцена в МУРе излишня, что четвертый акт утомляет повтором. «Симонов (Аметистов. — В.Б.) очень по существу, но как бы ему и прийти с тем же, с чем он уходит, т. е. бездомнейшей бродячей собакой, не имеющей своего угла... Не для смеха же писал последние фразы автор⁶. То же и у Глазунова (Гусь-Ремонтный. — В.Б.): нет, не только клубничка и девочки-манекены, а и от чего он пришел сюда, важно, тогда понятна и его тоска по Алле... Ну, скажем, как у Щукина о его некрасивости...

Прекрасна Алексеева (играла мадам Иванову. — В.Б.), как она чиста во всех слишком рискованных сценах. А вот с зеркалом уж слишком старается быть модной и величаться. Некрасова (если она Машенька) может по-настоящему дойти до гротеска, а не от нарочитого глаза прищуренного. В общем, мужчины несравненно сильнее женщин. Уж очень они все внешни и не оправдывают ни поз, ни нога на ногу, ни рук! Тут гротеск для гротеска или от гротеска!sУпомянутый в письме Щукин играл гостя по имени Иван Васильевич из Ростова, или «мертвое тело», как числится он в списке действующих лиц. Провинциал, толстенький, отечный и мертвецки пьяный, тоскливо блуждает в ночном Зойкином раю и ищет подругу, партнершу для танца. Приглашает Херувима, приняв разряженного китайца за «мадам». Потом подходит к деревянному манекену, обнимает его, делает круг фокстрота и, разглядев, начинает горько плакать. В этот момент прорывалась наружу боль за людей, подтекст булгаковской пьесы. Но Попов, все же сохранив в спектакле эту одну-единственную драматическую интермедию, хотел еще больше усилить сатирическое и трагифарсовое звучание спектакля в целом⁷.

Летом между режиссером и драматургом разгорелась эпистолярная борьба. Попов атакует Булгакова из Зубриловки под Саратовом, где гостил у сестры с матерью. В письме от 16 июля читаем:

Здравствуйте, дорогой Автор!

Пишет Вам Ваш злейший враг, ненавидимый Вами режиссер. Весной, перед отъездом моим из Москвы, Вы меня надули, обещая позвонить мне или зайти в Студию, чтобы показать выверенный Вами экземпляр (помните наш уговор у окна?! А?!)...

Курильщик — Иван Лобашков

Умоляю, в интересах дела, в интересах успеха спектакля и пьесы свести ее к трем актам, т. е. так, как предлагал Вам совет и на что Вы не согласились и предлагаете оставить третий акт («Китайская любовь» и «Тоска»).

Еще к этому прибавил бы следующее: 1-ю и 2-ю картины второго акта я бы соединил в одну картину, т. е. скомбинировал бы текст этих двух картин так, чтобы он перемежался между собой — для этого Зойку отделил бы от «фабрики» маленькой ширмочкой. Эта комбинация сохранила бы нам обе картины, т. е. «фабрику на ходу» и сцену «Алла — Зоя», и сэкономила бы время и перестановку, и сгустила бы эти две вялые картины в одну густую компактную картину...

А главное — это сведете пьесу по плану совета к трем актам, и Вы увидите, какая это получится крепкая насыщенная (без воды) пьеса.

Буду рад, если Вы, «стиснув зубы», ответите мне...⁸

Херувим — Анатолий Наль

В письме была и такая весьма назидательная фраза:

Ваше недоверие к театру, в который Вы отдали пьесу, мешает деловой и продуктивной работе⁹.

На эти предложения драматург отвечает Попову не менее эмоционально (письмо от 26 июля):

Здравствуйте, дорогой режиссер!

Письмо Ваше от 16 июля получил вчера в Крюкове под Москвой. По-видимому, происходит недоразумение: я полагал, что я продал Студии пьесу, а Студия полагает, что я продал ей канву, каковую она (Студия) может расшивать, как ей заблагорассудится. Ответьте мне, пожалуйста, Вы — режиссер, как можно четырехактную пьесу превратить в трехактную?!

Ган-Дза-Лин — Иосиф Толчанов

1-й акт. Приезд Аметистова. 2-й акт. Кончается демонстрацией (по плану Вашего совета). Из задачника Евтушевского: спрашивается, что должно происходить в 3-м (последнем?!) акте?! Куда я, автор, дену китайцев, муровцев, тоску и т. д.? Куда?

Убрать китайскую любовь? Зачем тогда прачечная в 1-м акте? Кому нужна Манюшка?

У меня безжалостно вышибали (и без всякой цензуры!) лучшие фразы из текста: где «Зойка — вы черт!», где «ландышами пахнет?» и т. д. и т. д.

Понижение к концу пьесы?

Аллилуйя — Борис Захава

А публика (квалифицированная, отборная, лучшая — театральная) говорит, что... третий и четвертый акты просто не сыграны. Стало быть, незачем и переделывать.

Но ладно. Я переделываю, потому что, к сожалению, я «Зойкину» очень люблю и хочу, чтобы она шла хорошо. И готовлю ряд сюрпризов. Не три акта будет, а, как было, четыре. Но Газолин будет увеличен, кутеж будет в четвертом акте, МУР (сцены с аппаратами) не будет. Но сколько бы мы ни переделывали, я не могу заставить актрис и актеров играть ту Аллу, которую я написал, ту Зойку, которую я придумал. Того Аллилуйю, которого я сочинил. Это Вы, Алексей Дмитриевич, должны сделать¹⁰.

Попов упорствует:

...Нужно и можно сделать три акта. Газолина, третьестепенную фигуру, увеличивать преступно, так как это противоречит основным нашим желаниям, т. е. стремительному разворачиванию интриговой пружины во второй части пьесы, а мы будем заниматься «характеристикой» третьестепенного персонажа¹¹.

Режиссер снова не замечает своего существенного расхождения с автором. Даже в приведенном фрагменте письма заметно, насколько разнятся их взгляды.

Обольянинов — Александр Козловский

Для Булгакова ссохшийся, страшный китаец из курильни-подвала — тайный дирижер убийства, вдохновитель опаснейшего бандита, сладкого Херувима, — поясняет Нея Зоркая, — а гибель Гуся — кульминация пьесы, расплата, возмездие.

Для Попова Газолин — «третьестепенный персонаж», переживания остальных, на его взгляд, неинтересны, «патологичны», кончать спектакль надо быстрее; нарастает кошмар кутежа, и на высшей точке трагифарса — обвал, расплата, развязка, как в «Ревизоре», приход агентов МУРа: всем оставаться на местах!

Работа над постановкой будет сопровождаться еще множеством споров. Так, например, однажды Булгаков пожалуется на то, что после переделок «Зойкина квартира» окажется «выхолощена, оскоплена и совершенно убита»¹².

Но все-таки взвинченность и нервозность постепенно отойдут на второй план. 11 августа в письме к Попову Михаил Афанасьевич решит смягчить разгоревшийся конфликт и объясняет, что его настроение вызвано накопившимся переутомлением:

Безответственные дамы (слева направо): Александра Ремизова, Анна Запорожец, Вера Львова

В мае всякие сюрпризы, не связанные с театром¹³, — пишет он, — в мае же гонка «Гвардии» в МХАТе 1-м (просмотр властями!), в июне мелкая беспрерывная работишка потому, что ни одна из пьес еще дохода не дает, в июле правка «Зойкиной». В августе же все сразу¹⁴.

Кстати, об утомлении Михаил Афанасьевич сообщает и в письме Вересаеву, отправленном 19 августа 1926 года:

Мотаясь между Москвой и подмосковной дачей (теннис в те редкие промежутки, когда нет дождя), добился стойкого и заметного ухудшения здоровья. Радуют многочисленные знакомые: при встречах говорят о том, как я плохо выгляжу, ласково и сочувственно осведомляются, почему я в Москве, или утверждают, что... с осени я буду богат!!! (Намек на Театр)¹⁵.

Как бы то ни было, к началу сезона драматург выполняет все требования и пожелания совета Студии. Правда, он продолжает настаивать на четырех актах, но чуть позже выход из положения будет найден: третий и четвертый акт объединят в одно действие, как две картины, и к октябрю 1926 года роли в предстоящей премьере распределятся следующим образом:

Примечания

1. Чудакова М.О. Указ. соч. С. 330.

2. Виленкин В. Незабываемые встречи // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 293.

3. Симонов Рубен. Указ. соч. С. 152.

4. Музей Театра им. Вахтангова. Ед. хр. 437. Оп. 1.

5. Анализ изменений сюжета, включая характеристику персонажей, произвела Виолетта Гудкова. Подробнее см.: Гудкова В.В. "Зойкина квартира" М.А. Булгакова // М.А. Булгаков — драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 96—124.

6. Аметистов входит к Зойке с обшарпанным чемоданом. Финальный монолог Аметистова: «...вечер был, сверкали звезды... Чего я сижу? Ходу!.. Верный мой товарищ чемодан, опять мы с тобой вдвоем. Но куда податься теперь? Объясните мне, товарищи, куда податься? Ах, звезда ты моя, безутешная!.. Ах, судьба моя! Прощай, Зоя, прости! Иначе я поступить не мог! Прощай, Зойкина квартира! (Исчезает с чемоданом.)». То есть все возвращается на круги своя.

7. Зоркая Нея. Алексей Попов. М., 1983. С. 143.

8. Попов А.Д. Творческое наследие: Работа над спектаклем. Избр. письма. М., 1986. С. 306.

9. Там же. С. 307.

10. РГАЛИ. Ф. 2417. Оп. 1. Ед. хр. 528. Л. 1.

11. Попов А.Д. Указ. соч. С. 308.

12. Новицкий П. Современные театральные системы. М., 1933. С. 163.

13. 7 мая сотрудники ОГПУ произвели в квартире Булгакова обыск, изъяв дневники и рукопись «Собачьего сердца». Этот факт Михаил Афанасьевич переживал болезненно и с тех пор дневников не вел.

14. РГАЛИ. Ф. 2417. Ед. хр. 528. Оп. 1. Л.1.

15. Булгаков М.А. Собр. соч. Т. 3. С. 622.