На основе проведенного исследования, результаты которого были представлены выше в систематизированном виде и в сопровождении целого ряда текстовых иллюстраций, мы можем схематично сконструировать булгаковский механизм создания пространственно-временного континуума как непрерывности, цельности и единства полярных координат пространства и времени.
Итак, исследованная еще в предыдущей, второй главе континуальность пространства и континуальность времени потребовала далее изучения, исследования их взаимоусиления, соположения, соседства, дистрибуции и наложения вплоть до того, что одно и то же слово, например интенсификаторы тут, здесь способны передавать одновременно как временные, так и пространственные характеристики. Отдельного анализа потребовал и концепт ДВИЖЕНИЕ, который можно было рассматривать и с позиций лексико-семантического анализа репрезентантов концепта, и с проекцией на морфологию (специфика грамматического времени в контекстах М. Булгакова). ДВИЖЕНИЕ объединяло время и пространство, но был еще и субъект движения, выражаемый у М. Булгакова нередко ОНИМОМ. На дейктические возможности имени собственного указывают в своей статье, в частности, А.Г. Лыков и Т.А. Чабанец [Лыков, Чабанец 1999], что как нельзя лучше подтверждается текстом романа «Мастер и Маргарита». И наконец, пространственно-временной континуума укреплялся использованием дейктических интенсификаторов, занимающих, как правило, ключевую, инициальную позицию в структуре абзаца.
Получается, что пространственно-временная континуальность строится на весьма разнородном, но художественно цельном языковом материале.
Получается, что для исследования континуума пространства и времени мало исследовать единицы пространственной и временной семантики.
Получается, наконец, что всего лишь фиксация типовых «участников парада» булгаковской прозы принципиально недостаточна вне фиксации своеобразия самой прозы.
Итак, по-булгаковски
• если пространство, то — конкретное, точное, узнаваемое (указан адрес, номер квартиры, этаж, названы и обрисованы детали обстановки, очерчена траектория полета, движения и т. п.);
• если время, то — конкретное, точное (указывается дата, часы, протяженность событий в минутах);
• если действующее лицо, то — поименованное.
Такие установки, предпосылки художественного письма формируют пространственно-временной континуум, то есть в рамках экспериментально-художественной прозы такие устойчивые, регулярные, регулируемые, подчеркнуто намеренные авторские установки позволяют
• в режиме пространственно-временного континуума, во-первых, передавать стремительность сменяющихся событий — не разовую, не связанную с кульминацией сюжета, а «пороманную», замечаемую на протяжении разработки всего сюжета, развертывания всего текста;
• в режиме пространственно-временного континуума, во-вторых, передавать фантастичность, фантазийность, ирреальность изображаемого, включающую, с одной стороны, действие потусторонних сил, с другой стороны — странные, нелепые, неожиданные, непонятные, ирреальные действия далеко не только главных героев романа;
• в режиме пространственно-временного континуума, в-третьих, передавать моносубъектность повествования щедрой на оттенки и оценки «языковой личности» с включением несобственно-прямой речи: голоса автора, голоса повествователя, голоса самого персонажа того или иного микроотрывка.
Стремительность, фантазийность, моносубъектность в лингвистическом плане требуют продолжения поиска. Так, простая регистрация фантазийности уже не может удовлетворять исследователя текста. В лингвистике классификацию фантазий на материале классических поэтических произведений, включающих пейзаж воображения, предлагает М.Н. Эпштейн: фантазия множества, фантазия хрупкости, фантазия пустоты, импрессионистическая фантазия, необычные существа, несуществующие страны, конец мира [Эпштейн 1990]. Эта классификация хорошо иллюстрируется и романом «Мастер и Маргарита», что не случайно: следовательно, классификация носит универсальный характер. Для нас важно, что М. Булгаков использует различные типы фантазий при создании художественного произведения. Впрочем, это уже иная тема.
Таким образом, семантическую оппозицию можно классифицировать как стилеобразующую категорию. Именно так работают пространственно-временные антиномии образцового для художественной языка М.А. Булгакова романа «Мастер и Маргарита». Анализ и описание соответствующих языковых механизмов дают богатый материал для суждений об особенностях индивидуально-авторской стилистики, об аксиологическом, текстопорождающем и нравственно-философском потенциале творчества как об определенном единстве.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |