Наиболее распространённым типом характера в произведениях М.А. Булгакова 20-х годов XX века является экстравертированный тип. Он отличается высокой контактностью. У таких людей много друзей знакомых, они словоохотливы, открыты для любой информации. Редко вступают в конфликты с окружающими, обычно играют в них пассивную роль. В общении с друзьями, в семье часто уступают лидерство другим. Располагают такими привлекательными чертами характера, как готовность внимательно выслушать другого, сделать то, о чём просят, исполнительность. Отталкивающие особенности: подверженность влиянию, легкомыслие, необдуманность поступков [Немов, 2005, с. 415].
Всеми этими чертами наделяет М.А. Булгаков своих молодых персонажей: выпускника медицинского института из «Записок юного врача», Николку из «Белой гвардии», а также доктора Борменталя, помощника профессора Преображенского из «Собачьего сердца». Последнего мы условно относим к «молодым героям». Этот герой не так юн, как Николка или молодой врач, но он сохраняет в себе все особенности данного типа персонажа М.А. Булгакова: высокая контактность, активность, исполнительность.
Борменталь, совершенно мокрый от усердия и волнения, бросился к стеклянной банке и извлёк из неё другие, мокрые, обвисшие семенные железы [Собачье сердце, с. 156].
Часто Борменталь не может справиться со своими эмоциями, они захлестывают его:
Борменталь захлопнул дверь, не выдержал и засмеялся [Собачье сердце, с. 180].
Автор с любовью, иногда с юмором относится к этим героям, многие комичные ситуации в произведении связаны с описанием их размышлений и их поведения:
Мой юный вид отравлял мне существование на первых шагах [Записки юного врача, с. 73].
Борменталь недоуменно шевельнулся в кресле [Собачье сердце, с. 174].
Несмотря на юный возраст, эти персонажи обладают многими положительными чертами, ценными для автора: им свойственно чувство долга, в жизни они руководствуются понятиями чести. Юный врач старается помочь как можно большему количеству человек:
Ко мне на приём по накатанному санному пути стали ездить сто человек крестьян в день. Я перестал обедать [Записки юного врача, с. 100].
Николка с отрядом, несмотря на свой страх, патрулирует улицы города, у него не возникает даже мысли о возможности уехать или переждать в безопасном месте. Вообще понятие чести проходит в романе «Белая гвардия» как лейтмотив. «О чертова кукла, лишённая малейшего понятия чести!» — негодует на Тальберга, сбежавшего с немецким штабным поездом, Алексей Турбин [Белая гвардия, с. 203]. Николка мечется по улицам, где идут бои, ища близких Най-Турса, чтобы сообщить им о его смерти. Борменталь готов поддержать профессора Преображенского, пойти на риск или даже на преступление («убийство» Шарикова) ради своего учителя:
Ну, вот, это же немыслимо, — шептал Борменталь, — в прошлый раз вы говорили, что боитесь за меня, если бы вы знали, дорогой профессор, как вы меня этим тронули. Но ведь я же не мальчик и сам соображаю, насколько это может получиться ужасная шутка. Но по моему глубокому убеждению, другого выхода нет [Собачье сердце, с. 193].
Такие персонажи эмоциональны, хотя часто пытаются скрыть некоторые свои переживания, такие как страх, горе, волнение:
Мда... Я, знаете ли, никогда не волнуюсь, — сказал я неизвестно зачем, но почувствовал, что от усталости даже устыдиться не могу, только глаза отвёл в сторону [Записки юного врача, с. 99].
Николка совершенно одурел, но в ту же секунду справился с собой [Белая гвардия, с. 310].
Главной отличительной чертой этих персонажей является их жажда жизни, интерес ко всему новому, который присутствует во многих их поступках:
Николка прильнул к окошку, из глаз исчез зной и училище, в глазах напряжённый слух. Где? Пожал унтерофицерскими плечами [Белая гвардия, с. 186].
Но кроме ужаса нарастал интерес [Белая гвардия, с. 272].
Ещё одной часто возникающей эмоцией является волнение, тревога из-за происходящих событий или за других людей, за совершаемые ими действия.
Моё волнение нарастало [Записки юного врача, с. 70].
Николка припал к холодному древа кобуры, трогал пальцами хищный маузеров нос и чуть не заплакал от волнения [Белая гвардия, с. 208].
Николка снял фуражку, взвёл на даму глазами и вымолвил: «Я, я...» [Белая гвардия, с. 400].
В это время Борменталь начал бледнеть, одной рукой охватил грудь Шарика и хрипловато сказал: «Пульс резко падает...» [Собачье сердце, с. 157].
Для выражения собственных мыслей, эмоций персонажи используют определённые языковые средства. М.А. Булгаков на разных уровнях языка придаёт индивидуальность речи каждого типа героев.
В первую очередь стоит отметить отбор лексики. Молодой врач использует много профессионализмов, медицинских терминов (торзионные пинцеты, шприц, зонд, адреналин, кофеин, камфара, морфий). Это сближает его с другим персонажем «Белой гвардии» — Алексеем Турбиным. Из уст Николки также можно услышать термины, но военные (маузер, кавалерия, штабс-капитан, отдать команду, подкрепить отряд дружины). Встречаются в их речи слова официально-делового стиля, что говорит об образованности этих героев (вследствие, следовательно, по причине). Многие слова, произносимые этими персонажами эмоционально окрашены (холодок, хорошенький, тоненький, громаднейший). Средством создания экспрессии становится суффиксация (суффиксы субъективной оценки и суффиксы, образующие сравнительную степень прилагательных). Используются слова, подвергшиеся метафоризации, для выражения субъективной оценки:
Вот бы подстрелить чертей! Ей богу [Белая гвардия, с. 182].
Из частей речи предпочтения персонажи отдают глаголам, с помощью этого автор ещё раз указывает на их порывистость, желание действовать в любой ситуации:
Что ж, будем делать... Вы готовьте для наркоза, укладывайте её [Записки юного врача, с. 87].
Знаешь что, сядем эту ночь в караул [Белая гвардия, с. 183].
Он умер как герой [Белая гвардия, с. 401].
Шариков, скажите мне, пожалуйста, — заговорил Борменталь, — сколько времени вы ещё будете гоняться за котами? Стыдитесь! [Собачье сердце, с. 181].
Много глаголов употребляется в повелительном наклонении, что связано с особенностями жизни, деятельности героев: врача, солдата (юнкера).
Среди используемых существительных много абстрактной лексики, причём она может присутствовать и во внутренней речи героев:
Сколько судьба продержит меня здесь, в глуши? [Записки юного врача, с. 117].
В Городе бой. Катастрофа. Но страху меньше [Белая гвардия, с. 317].
Многие прилагательные в речи этих персонажей имеют экспрессивную окраску (за счёт их лексического значения или метафорического переноса):
«Я тулуп буду в следующий раз надевать... — в злобном отчаянии думал я и рвал чемодан за ремни негнущимися руками... Да разве я мог бы поверить, что в середине серенького кислого сентября человек может замёрзнуть в поле, как в лютую зиму?! [Записки юного врача, с. 72].
Прилагательное злобный имеет отрицательную коннотацию; кислый (перен.) — о погоде, уныло-тоскливый; лютый (перен.) — очень сильный, тяжкий [ТСОШ, 1999, с. 112].
Очень часто в речи именно этих типов героев присутствуют междометия, как первичные, так и производные. Они передают большое разнообразие значений эмоциональной сферы. Горе:
Ах, под ножом умрёт. Ведь у неё же нет крови! [Записки юного врача, с. 79].
Сожаление:
Эх, Додерляйна бы сейчас почитать! [Записки юного врача, с. 86].
Смятение и печаль:
«Ох, ничего доброго у нас, кажется, не выйдет в квартире», — вдруг пророчески подумал Борменталь [Собачье сердце, с. 187].
Боже мой! Боже, Алексей не вернулся. Ах, да, он не вернулся... убили... ой, ой, ой... [Белая гвардия, с. 325].
Тоска, угнетённость:
Эх, эх, — вздыхал Николка и брёл как сонная муха [Белая гвардия, с. 341].
Выполняют междометия функции повеления, побуждения, со значением направления действия:
Ну, тётя, тётя, просыпайся! [Записки юного врача, с. 90].
Ты сама глупая баба! Сама! И вообще тебя никто не спрашивает! Вон! [Записки юного врача, с. 96].
Ещё одна служебная часть речи, часто встречающаяся в языке этих персонажей — усилительная частица (же, уж). Герои, считая, что к ним из-за их юного возраста несерьёзно относятся, стараются придать своей речи оттенок категоричности, создать впечатление важности своих слов:
Когда же мы поедем? Лошадей мне сейчас же обратно дайте [Записки юного врача, с. 105].
«Зина, как вам не стыдно? Кто же может подумать? Фу, какой срам!» — заговорил Борменталь растерянно [Собачье сердце, с. 192].
Этот врач, уж по записке видно, ещё менее, чем я опытен [Записки юного врача, с. 104].
«Это уж чудо», — думал Николка [Белая гвардия, с. 314].
Кого же и как спросить получше? [Белая гвардия, с. 399].
На синтаксическом уровне наиболее характерно использование вводных слов со значением модальной оценки.
Воспаление лёгких у меня, конечно, получиться... Я завалился в них [сани], сразу согрелся, подумал о крупозном воспалении, о том, что у девушки, может быть, треснула кость черепа изнутри... [Записки юного врача, с. 104].
Вы, может быть, посидите здесь... А то там такой запах, что, может быть, вам плохо будет... [Белая гвардия, с. 402].
Простые и сложные предложения используются в зависимости от того, произносится ли речь вслух, или же она часть внутреннего монолога. Произносимые конструкции проще, чаще представляют собой двусоставные предложения, мысли героев, которые приводит автор, излагаются сложными конструкциями (сложносочинённые и сложноподчинённые предложения с множеством оборотов).
Сколько дней девочка больна? — спросил я... [Записки юного врача, с. 94].
«Будь покоен», — строго и гордо ответил специалист Николка, овладевая пистолетом [Белая гвардия, с. 362].
Вокруг меня — ноябрьская тьма с вертящим снегом, дом завалило, и в трубах, завыло. Все двадцать четыре года моей жизни я прожил в громадном городе и думал, что вьюга воет только в романах [Записки юного врача, с. 92].
Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более, что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто — это вредно. Это — раз, а второе — вы и без водки держите себя неприлично. [Собачье сердце, с. 183].
В приведённом примере Борменталь организует свою речь с помощью числительных. Это характеризует его как учёного, привыкшего к формулированию структурированию информации.
Характерной особенностью внутренней речи таких персонажей — это её диалогичность. Герои ведут разговор с самим собой, рассуждают, пытаются таким образом осознать происходящие события:
Так-с... Приём, они говорят, сейчас ничтожный. В деревнях мнут лён, бездорожье... «Тут-то тебе грыжу и привезут, — буркнул суровый голос в мозгу...» Голос был неглуп, не правда ли? Я вздрогнул [Белая гвардия, с. 76].
«Не страшно?» — «нет, не страшно», — отвечал бодрый голос в голове, и Николка от гордости, что он, оказывается храбрый, ещё более бледнел [Белая гвардия, с. 311].
Авторские комментарии поведения героев также представляют исследовательский интерес. Среди глаголов действия, часто используются экспрессивно окрашенные слова, глаголы со значением интенсивности действия (вскочить, метнуться, прыгнуть, слетать (быстро сбегать), кинуться) используемые зависимые наречия также передают быстроту, порывистость движений персонажей (встать быстро, резко; сбегать молниеносно, бешено)
Экстравертированный психотип, наряду со свойственными этому характеру чертами, имеет свои особенности в произведениях М.А. Булгакова. В эмоциональной сфере у персонажа часто возникает чувство волнения, тревоги, страха за других людей, их собственные поступки. Внешне они стараются скрыть проявление этих эмоций. Главным понятием, определяющим поступки персонажей, является честь. Среди языковых средств, наиболее ярко их характеризующих, можно выделить в лексике — экспрессивно окрашенные слова, обилие междометий, в синтаксисе — постоянное использование вводных слов, на уровне текста — диалогичность внутренней речи.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |