Шутки в сторону! Речь пойдет о событиях, живым свидетелем которых был я сам. Я резко меняю стиль повествования — буду придерживаться одних лишь документально подтвержденных фактов. Итак...
Утром 4 января я, как обычно, достал из почтового ящика свежий номер «Правдивых известий»1. На первой полосе мое внимание привлекла заметка под заголовком «В Кремлевском храме». Один фрагмент ее приведу дословно. «Вчера в Успенском соборе Московского Кремля, — говорилось в ней, — отслужили Божественную литургию. Вместе с другими верующими службу отстояли Президент с супругой, а также Вице-Президент, Премьер-Министр, члены высшего руководства страны».
Вылазки в церкви периодически устраивались Президентом и его окружением и раньше, но никогда еще не было прямого указания на то, что наши руководители, оказывается, верующие. Во время службы они гужевались обычно в сторонке, демонстрируя уважительное, однако стороннее отношение к религии.
С этой заметки всё и началось.
На следующий день «Правдивые известия» разродились уже подвалом «Консолидировать здоровые силы общества!» Про автора, Федю Кубацкого, публициста, философа и эссеиста, поговаривали, будто он тайный рупор самого Президента. После набивших оскомину сетований о духовном разъединении общества и угроз по адресу «разнузданных экстремистов», подталкивающих страну к пропасти, Кубацкий выдал абзац, заставивший многих почесать затылок. Привожу текст дословно: «Бессмысленное игнорирование высоких христианских идеалов, пренебрежительное и даже наплевательское к ним отношение привели к тому, что население чересчур обостренно реагирует на дефицит продовольствия и отдельных промтоваров. А это, в свою очередь, препятствует успешному развитию в стране позитивных процессов. Общественность вправе задать вопрос: а почему бы Православной Церкви не наладить активного взаимодействия с партийными и государственными структурами?»
Дальше пошло как по маслу. Кубацкому тут же ответил Митрополит Пафнутий. В статье «Господь внемлет», напечатанной всё в тех же «Правдивых известиях», видный духовный пастырь заявил, что Церковь готова пойти на сотрудничество с кем угодно, но пусть уж тогда руководство страны без всяких экивоков выскажется по наиглавнейшему вопросу — о существовании Господа Бога. Ибо невозможно сотрудничать с атеистами и богохульниками, не признающими Святого Евангелия... А под конец Пафнутий кинул соблазнительную приманку: «Возвращение народа в лоно истинной веры, — писал он, — многократно снизит остроту любого дефицита». И вбил самый последний гвоздь: «Всякий истинный христианин обязан сосредоточить все помыслы отнюдь не на обретении бренных материальных благ, но на обретении вечного блаженства в загробной жизни».
Каков привет, таков и ответ. В выпущенном постановлении «Об идеологической работе в Тамбовской области по религиозному воспитанию трудящихся» ставились все точки над «i». В нем решительно осуждались как отдельные члены партии, так и целые партийные комитеты, упрямо стоящие на позициях «махрового атеизма». Обкомам, крайкомам, горкомам и райкомам предписывалось наладить широкую сеть религиозной пропаганды и агитации в массах. Атеизм квалифицировался как серьезная деформация вечно живой национальной идеи.
Навряд ли кто, и я в том числе, догадывался об истинной подоплеке всей этой свистопляски. Конечно, посмеивались, разводили руками. Говорили, что Президент опять «маневрирует»: наводит мосты к Церкви, чтобы удержать власть. Кто мог знать, что найден способ противодействия Воланду? Что план сложился и оформился в ночь «Второго совета в Филях?» Что грядущее распространение повсеместно церковной символики, равно и исполнение высшим руководством страны церковных обрядов, едва ли не более строгое, чем русскими царями, — всё это направлено на то, чтобы справиться с нагрянувшей в Москву нечистой силою?
Но тут всполошились «старые большевики». Съехались в центр Москвы из Дома призрения повышенной категории, где содержались на полном пансионе, и продефилировали колонной по Красной площади. Пели скрипучими голосами: «Никто не даст нам избавленья!» и «Беснуйтесь, тираны!». Скандировали скрипучими голосами: «Нет — проискам попов!». На митинге у памятника Минину и Пожарскому выступали с зажигательными речами, вспоминали славные денечки своей молодости — как лихо сшибали кресты с церквей, как подкладывали под колокольни динамитные шашки.
Стянутые силы охраны правопорядка запихнули престарелых бузотеров в автобусы и отвезли назад в Дом призрения. За обедом в наказание за дурное поведение их лишили сладкого блюда, любимого молочного киселя. Предупредили, что так будут поступать с ними и впредь, если им вздумается затеять новую возмутительную выходку.
Когда страсти вокруг этого происшествия улеглись, Митрополит Пафнутий без проволочки окрестил в Елоховской церкви высшее государственное и партийное руководство, включая самого Президента. На церемонии присутствовал дипломатический корпус, представители братских партий, в основном из Латинской Америки и Африки. Огромная купель для совершения обряда была загодя изготовлена на одном из оборонных предприятий в порядке конверсии.
Пошли недоуменные толки: к чему, собственно, этот обряд? Ведь во младенчестве едва ли не каждый из них, родом из сельской местности, был окрещен. На что последовало разъяснение: да, во младенчестве их всех, действительно, крестили, но затем, в соответствии с реальной обстановкой, они впали в безбожие, а теперь возвращаются в лоно истинной веры.
Повторное крещение государственных лидеров далеко не всем пришлось по вкусу. Многие усмотрели в нем глумление над памятью безвинных жертв, сотен тысяч и миллионов тех, кто за одно лишь право верить в Бога поплатились в былые годы лагерями и тюрьмами, а иные были расстреляны. Толпа мужчин и женщин, исхудавших с голодухи, осадила Елоховскую церковь. Их быстро рассеяли омоновцы. Зачинщиков (а среди них оказалось немало священников) свезли в близлежащий Народный суд. Там им быстренько навесили по пятнадцать суток административного ареста, что свидетельствовало о подлинно христианском милосердии судьи и народных заседателей.
На следующий день я снова достал из почтового ящика «Правдивые известия». Бросил взгляд на первую полосу и ахнул: взамен привычного в свое время и не столь давно снятого лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» красовалось» «Ныне и присно и во веки веков, Аминь!». Маховик продолжал раскручиваться.
Престарелый Министр связи вследствие омовения в недостаточно подогретой купели простудился и, несмотря на все старания медицины, отдал Богу душу. Впервые столь видного деятеля схоронили по церковному обряду.
Выступая на панихиде, Президент (он же Генсек), в частности, сказал, что партия решительно двинулась навстречу Церкви, но он ожидает и встречных шагов. Так, партия вправе рассчитывать на то, что ее ряды, честно сказать, несколько поредевшие за последние годы, пополнятся лицами духовного звания. В ответном (одновременно и надгробном) слове Митрополит Пафнутий пообещал развернуть кампанию.
Тут начали открываться просто поразительные вещи. Получив от церковного начальства приказ вступить в партию, иные священники полезли за образа и вытащили... свои партийные билеты с отметками об аккуратно выплачиваемых взносах! Кто бы мог подумать, что они давно уже состояли на партийном учете! Но тайно. Согласно секретной инструкции, действующей еще со времен застоя, священник, определяемый в тот или иной приход, прежде всего должен был оформить свою партийную принадлежность.
Тем не менее «Пафнутьевский призыв» был проведен с размахом и принес ощутимые плоды.
На местах приняли крещение руководители регионов, секретари обкомов, крайкомов, райкомов и центральных комитетов республик с православным населением. «Правдивые известия» регулярно давали развернутую информацию с фотографиями совершаемых обрядов. Этот ставший постоянным раздел шел под рубрикой «Нашего полку прибыло!»
Организованным порядком была проведена так называемая сплошная иконизация. В подъездах государственных, партийных и муниципальных учреждений были вывешены иконы (понятное дело, с целью воспрепятствовать проникновению нечистой силы). Вахтерам предписывалось бдительно следить за тем, чтобы персонал оных учреждений, равно и посетители непременно крестились на иконы при входе и выходе. В служебных кабинетах тоже планировалось развесить иконы по мере налаживания массового их изготовления полиграфической промышленностью.
И вновь выступил в печати Ф. Кубацкий, успевший как-то незаметно стать протоиереем Феодосием. «Покончить с распылением руководящих кадров!» — так назывался его новый опус. В нем смело ставился вопрос о совмещении партийных, государственных и церковных должностей, причем приводились ссылки на такого авторитетного мыслителя, как Макиавелли, который высказывал сходные идеи еще в XVI веке.
Призыв тотчас возымел действие. Без особого афиширования видные государственные и партийные мужи заняли по совместительству соответствующие их рангу церковные должности. И, наоборот, многим иерархам были дарованы ключевые государственные и партийные посты, последние, разумеется, с соблюдением норм внутрипартийной демократии. В отношении ранее действующих секретарей партийных комитетов употребили испытанный прием: их либо отправляли на пенсию по состоянию здоровья и личной просьбе, либо назначали послами в развивающиеся страны. Руководителя московской партийной организации спровадили послом в Гану. На его место единогласно был избран Митрополит Пафнутий и приобрел после этого огромную силу. Совмещение церковных и партийных должностей набирало темп.
Вскоре москвичи стали свидетелями удивительных новаций. Про огромный железобетонный крест, воздвигнутый перед зданием Манежа, я уже упоминал. Но вот, прогуливаясь однажды в скверике на Старой площади, я увидел, как те же молодцы-стройбатовцы сооружают на крышах известных зданий стиля «модерн» вполне симпатичные звонницы. Надо ли говорить, что колокола для них были отлиты на оборонном предприятии также в порядке конверсии.
От Москвы не посмела отстать провинция. Возведение звонниц на крышах партийных и государственных зданий объявили ударными стройками, и молодежные объединения приняли над ними шефство. «Звонницы над обкомами и райкомами отлично вписались в пейзажи наших больших и малых городов», — радовались «Правдивые известия». А поэтесса Анастасия Хрычева, выступая по телевизору, поведала о религиозном экстазе, который охватил ее при виде новеньких звонниц. Она напомнила, что о том мечтал еще великий американский писатель Хемингуэй в своем романе «Обком звонит в колокол»2.
Только народ слабо отреагировал на поразительные нововведения. По-прежнему в большей своей массе пребывая во мраке атеизма, он охотнее склонялся к самогоноварению, нежели к посещению божьих храмов. Наметился даже отток части граждан, прежде регулярно посещавших церковь; резко снизились и поступления на алтарь. В некоторых приходах просто нечем стало платить зарплату священникам.
Другим негативным моментом стало оживление различных религиозных сект. «Не ходите в партейные церквя!» — призывали их вожаки. Пришлось выпустить совместное постановление Правительства и Синода. В нем категорически воспрещалось всем гражданам впадать в ересь, состоять в сектах, что по тяжести приравнивалось к злостной антигосударственной деятельности. Борьба с сектами, естественно, была возложена на КГБ, где организовали Инквизиторское управление.
А главное — не было ожидаемого смирения народа. Почти уже полное отсутствие всякого продовольствия наблюдалось повсеместно. Бурление, если поначалу и улеглось, то в скором времени стало быстро нарастать...
Не могу в точности сказать, кому первому пришла в голову эта грандиозная идея — Президенту, Премьеру, Митрополиту-секретарю Пафнутию или же Протоиерею Феодосию (он же Ф. Кубацкий). Но убежден в одном: причины народного возмущения виделись не в бездарном и деспотичном способе управления страной, а в коварных происках всё той же нечистой силы, хотя к тому времени, то есть к исходу февраля, Воланда, а также его свиты и след простыл.
А идея заключалась в том, чтобы единым махом, в один и тот же день, окрестить всё население страны — от новорожденных младенцев до глубоких стариков. Повторить благотворный опыт Киевского князя Владимира, окрестившего всех своих подданных тысячелетие назад.
Совместным постановлением Верховного Совета и Синода, в целях обретения гражданами христианского смирения и приобщения к святой благодати, их обязали явиться утром 28 февраля на берег близлежащего водоема для совершения обряда. Никакие ссылки на то, что кто-то уже был окрещен во младенчестве, во внимание не принимались. От обряда освобождались лишь оставшиеся в мизерном количестве евреи да еще лица иных вероисповеданий, однако с обязательным предъявлением справки от соответствующего священнослужителя.
На гостинице «Москва», со стороны, обращенной к Манежу, натянули огромное полотнище с исполненным вязью лозунгом «Все на крещение!» Пресса развернула невиданную кампанию. Тем, кто собирался улизнуть от обряда, грозили крупные неприятности — от лишения продовольственных талонов до принудительной высылки в районы Сибири и Крайнего Севера.
Свидетельствую: день выдался ненастный. Сыпал снег, подморозило. Сам я, будучи евреем при законной справке, расположился на Воробьевых горах. На противоположном берегу Москвы-реки определено было креститься жителям Юго-Западных районов столицы.
Поначалу организация показалась мне достаточно четкой. Людей доставляли в автобусах к пунктам предварительной регистрации. Под них употребили киоски «Союзпечати» — свезли со всего города. К каждому киоску приколотили табличку с номером. Какому микрорайону в каком киоске регистрироваться, заранее оповестили через ДЭЗы. Предъявив паспорт с пропиской и получив регистрационный квиток, люди далее должны были раздеться донага (мужчины вместе с женщинами, ничего страшного), одежду оставить на берегу и войти в воду.
Застрельщиками пустили «моржей», любителей зимнего купанья. Им-то ледяная вода нипочем. Но большинство дрожащих от холода людей милиции пришлось заталкивать в воду резиновыми дубинками. Шум стоял невообразимый: визг, плач, стенания, крики блюстителей порядка. А из мощных громкоговорителей разносилась молитва в непревзойденном исполнении всё того же Пафнутия, да еще плыл над Москвой-рекой колокольный звон — из церквей, из новеньких звонниц. Священники в утепленных рясах стояли на берегу и осеняли крестами совершавших омовение в естественной купели.
Начальству среднего калибра была дарована привилегия креститься в крытых плавательных бассейнах. Оттуда их перебазировали в сауны, где они предались возлияниям и умеренному разврату с секретаршами.
А среди простого народа не обошлось без жертв: в одной только Москве утонуло несколько сотен, много больше схватило простуду. Я собственными глазами видел, как мокрые, посиневшие от холода люди, совершив обряд, метались по берегу в отчаянных попытках отыскать свое верхнее или хотя бы нижнее платье. Милиционеры запихивали бедолаг в отъезжающие автобусы, дабы они не поселяли дух сомнения в новых партиях прибывающих на крещение. Мне кажется, тут был допущен явный просчет: могли бы доставить с вокзалов автоматические камеры хранения. Видно, понадеялись на всеобщее приобщение к святой благодати, и совершенно напрасно.
В провинции, по слухам, картина повторилась. Без столичного размаха, зато с прибавлением дикости. Тем не менее газеты и телевидение взахлеб твердили, что поголовное крещение народа явилось яркой демонстрацией его единения как с партией, так и с Церковью. Приводились примеры мгновенного обретения христианского смирения, равнодушия ко всему материальному и тленному. Упомянутая А. Хрычева снова выступила по телевидению и заявила, что теперь для нее любые мирские блага просто не существуют, и всё, с чем она и отбывает на днях в зарубежное турне, чтобы ознакомить мировую общественность с нашими выдающимися достижениями в деле религиозного воспитания трудящихся.
Без злорадства, равно и без сожаления свидетельствую: народ если и обрел смирение, то лишь на краткое время. Всеобъемлющий дефицит оказался сильнее христианской благодати. Митинги стали проводиться даже в церквях. А забастовок к середине марта разразилось столько, что уже не разобрать: кто работает, а кто бастует. Короче, всё пошло сызнова...
Примечания
1. Решение об объединении «Правды» и «Известий» в один печатный орган было принято на самом высоком уровне, «в целях разумного концентрирования журналистских кадров и экономии бумаги».
2. А. Хрычева, очевидно, имела в виду роман «По ком звонит колокол», который навряд ли читала по причине чересчур уж среднего образования.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |