Глава 8. Приключения господина Вейланда

Помимо цвета отечественной экономической мысли, в эпохальном совещании должен был принять участие специально приглашенный из-за границы, а именно из Германии, известнейший ученый господин Вейланд. Его рекомендовал Президенту Германский канцлер. Он буквально из кожи лез, этот канцлер, так ему хотелось нам помочь. По его словам, господин Вейланд жутко понаторел на вытаскивании из трясины нищеты и разгильдяйства различные страны. Не в одной сотворил экономическое чудо. Теперь же согласился приняться за нас.

Делать нечего. Чтобы не обижать канцлера, пришлось послать приглашение Вейланду.

Накануне вечером он прибыл в Москву рейсом из Франкфурта-на-Майне. Его встретил в Шереметьеве ответственный чиновник МИДа. Вейланд был доставлен в отель «Савой», где ему отвели роскошный трехкомнатный номер. Вообразите, что в гостиной был даже камин, правда, не действующий.

Читатель уже обратил внимание на созвучие фамилий — Вейланд и Воланд. Не исключена путаница? Не торопитесь. Пока же возвратимся к Коровьеву, который с ветерком въехал в ворота Спасской башни.

Машина подрулила к одному из подъездов длинного трехэтажного здания, выкрашенного в желтую краску. Коровьев вылез из машины, достал с заднего сидения баул и жестом отпустил шофера. Тут же к подъезду подкатила еще одна черная «Волга». Из нее вышел, небрежно хлопнув дверью, не кто иной, как... Воланд? Согласитесь, сработано было не слабее, чем в шпионских фильмах.

Воланд был по самый подбородок закутан в длинный черный плащ. Из-под плаща видны были сапоги на высоких каблуках, со шпорами в виде звездочек. На голове берет с петушиным пером. Коровьев тотчас прицепился к Воланду, и оба вошли в подъезд.

— Господин Вейланд? — поинтересовался один из дежуривших там востроглазых молодых людей.

— Он самый! — ответил за Воланда Коровьев.

— А вы кто будете? — спросил бдительный страж.

— Я? — удивился Коровьев. — Я состою при иностранце переводчиком.

— Ваше удостоверение?

— Какое еще удостоверение! — с жаром возмутился Коровьев. — Я тридцать лет на службе в МИДе.

— Mein Dolmetscher¹, — подтвердил Воланд и подтолкнул Коровьева в спину. Дескать давай, проходи, нечего с ним разговаривать.

Востроглазый охранник счел за благо не вступать в спор с иностранцем, и Воланд с Коровьевым беспрепятственно прошли. Но он все же связался по телефону с собственным начальством, доложил о прибытии господина Вейланда, а также и переводчика, при котором не оказалось удостоверения. Начальство подтвердило, что переводчик предусматривался. Но, конечно, это не дело, что при нем не оказалось удостоверения. Эти мидовцы вообще распустились, пора призвать их к порядку.

Реалистичность описанной сценки может вызвать у читателя известные сомнения. Что я могу сказать в собственное оправдание? Если вся страна от мала до велика пребывает в состоянии разгильдяйства и головотяпства, то почему эти, как принято говорить, негативные явления не могут перекинуться на органы безопасности? Кроме того, не забывайте, что востроглазый охранник имел дело с бесами, даже с самым Дьяволом.

Теперь пришел черед возвратиться к подлинному господину Вейланду.

Проснувшись утром, он, как водится у иностранцев, совершил туалет. Затем позвонил в ресторан и заказал завтрак в номер, продиктовал, что принести. В ожидании расхаживал из спальни в гостиную с заходом в кабинет. На Вейланде был махровый купальный халат, надетый после душа на голое тело. Он был гладко выбрит и благоухал одеколоном «Кельнишервассер». Вейланд мурлыкал под нос «Свадебный марш» из оперы «Лоэнгрин». Обычно это означало, что пребывает он в превосходном настроении.

По просьбе своего давнего друга и земляка германского канцлера (оба родом из Мюнхена) Вейланд занялся проблемами нашей экономики. И пришел к выводу, что положение не безнадежно. План, который он привез с собой, во многом сходился с докладом академика Лобкова. Не с окончательным вариантом, а с самым первым. Разумеется имелись и определенные дополнения. Предусматривалось активное участие международного бизнеса. Авторитет Вейланда должен был послужить надежной гарантией, и деловые люди Запада не замедлят раскошелиться...

В дверь постучали, вошла официантка. Она принесла на подносике легкий европейский завтрак: кофе, сливки, апельсиновый сок, масло, джем и гренки. Официантка оказалась на редкость симпатичной. Короткое фирменное платье, вровень с передником, обнажало стройные ножки. В меру полные, как раз во вкусе Вейланда. В свои пятьдесят семь лет он был полноценным мужчиной и, помимо нежно любимой жены, содержал не одну, а целых две любовницы.

Вейланд залюбовался симпатичной официанткой. А та умело сервировала завтрак на столике в гостиной. Впечатление несколько портил голубоватый шрам у нее на шее. Но чего не бывает в жизни? Каким образом чертовке Гелле удалось наняться официанткой в «Савой» — мне выяснить так и не удалось.

Вейланд присел к столику, налил из кофейника в чашку кофе, добавил сливок. Официантка почему-то не уходила. Вейланд решил, что в русских отелях, наверное, так принято, чтобы официантки оставались в номере в продолжение завтрака — на тот случай, если гостю еще чего-то захочется.

Не успел он поднести ко рту чашку с кофе, как официантка уселась к нему на колени и обвила рукой его шею. «Так вот оно какое, русское гостеприимство! — успел подумать Вейланд. — Жаль, что мне пора в Кремль». И он отвел ее руку.

Но официантка проявила определенную настойчивость. Уже обеими руками она обхватила затылок Вейланда, притянула к себе его голову и впилась ему в губы таким страстным поцелуем, что у Вейланда перехватило дыхание. Что произошло дальше, он помнил не вполне четко. Официантка приподняла его со стула и поволокла. Но не в спальню, что еще можно было как-то объяснить, а в камин. Неведомая сила подняла Вейланда вверх, и тут уж он полностью перестал воспринимать происходящее.

Люди из очереди в кафе «Сардинка», что напротив «Савоя», видели, как из дымовой трубы на крыше отеля вылетел мужчина в купальном халате, на одну ногу босой, на другой шлепанец. За ним вылетела женщина. Они поднялись на приличную высоту и полетели в направлении универмага «ЦУМ». Этот поразительный факт был также зафиксирован и топтуном-наружником, дежурившим в то утро у отеля «Савой».

Вейланд очнулся в крошечной каморке. Пахло не «Кельнишервассер», а дешевым дезодорантом. Взгляд его поначалу уперся в стену, которая была обклеена фотографиями, вырезанными из порнографических журналов, со сценами плотской любви в различных позициях. У себя в ногах он обнаружил совершенно голую негритянку с огромными обвислыми грудями и всклокоченной прической. Негритянка шлепала его ладошками по щекам и на очень плохом немецком языке требовала денег.

Забегая вперед, скажу, что очутился Вейланд далеко от Москвы, в ганзейском городе Гамбурге. А точнее — в районе «Сан-Паули», на улице Гербертштрассе, которая, как известно, состоит из одних публичных домов.

Никаких денег при Вейланде, естественно, не оказалось. Убедившись, что клиент несостоятелен, негритянка постучала кулачком в стену и громко позвала:

— Вилли!

Явился огромный негр в кожаной куртке с меховым воротником. Коротко объяснившись с негритянкой, уже не на немецком, а на совершенно незнакомом Вейланду языке, он отвесил творцу экономического чуда в различных странах несколько увесистых оплеух, после чего открыл дверь на улицу и вышвырнул его как злостного неплательщика, любителя отведать на халяву женской ласки.

Полиция подобрала Вейланда совершенно замерзшим, в обморочном состоянии. Установить его личность большого труда не составило. Вейланд не в силах был объяснить, каким образом оказался в Гамбурге, когда в то же самое утро он был в Москве в качестве личного гостя Президента. И еще — какая нелегкая понесла его на Гербертштрассе, где добропорядочным и солидным людям появляться не пристало. Вейланд клялся, что пальцем не трогал негритянку и, уж конечно, не вступал в деловые отношения с ее дружком в кожаной куртке. Полицейские чины только посмеивались. Чем занимается на Гербертштрассе эта парочка, было хорошо известно.

Тем не менее в полиции Вейланда снабдили деньгами и одеждой. В тот же день он улетел в родной Мюнхен.

Но на том история не кончилась. Сенсационные сообщения под заголовками «Вейланд наносит визит проститутке», «Из Москвы на Гербертштрассе» выплеснулись на первые страницы газет. Да еще с фотографией: видный экономист, консультант нескольких крупных корпораций, личный друг канцлера, валяется в непотребном виде на улице. А рядом табличка «Гербертштрассе». Эту фотографию сделал один японский турист. Он исключительно в этнографических целях прогуливался в то утро по Гербертштрассе и щелкнул распластанного на тротуаре Вейланда своим безукоризненным «Никконом». И, между прочим, заработал немалые деньги.

Шум поднялся невообразимый. Канцлер, конечно, отмазался. Журналистам, осаждавшим его, он дал такое объяснение. Да, какое-то время он дружил с Вейландом, считал его за порядочного человека. Откуда ему было знать, что тот посещает злачные заведения самого низкого пошиба? Что касается его необъяснимого появления в Гамбурге, то он разговаривал по телефону с Москвой, с самим Президентом. Русские тоже диву даются, как это Вейланд внезапно покинул Москву, даже не попрощавшись.

Короче, канцлеру эта история что слону дробина. А вот супруга Вейланда, женщина в высшей степени добропорядочная, затеяла дело о разводе и одновременно заявила права на большую часть состояния, на недвижимость и счета в банках. Обе вейландовы любовницы, объединившись, стали давать интервью, причем с массой пикантных подробностей. Репутация Вейланда полетела к черту. Фирмы, которые он консультировал, дружно отказались от его услуг. Даже само упоминание о том, что Вейланд причастен к их деятельности, сулило теперь одни убытки. Так бесславно закончилась карьера одного из самых выдающихся представителей мировой экономической мысли. По слухам, Вейланд нашел пристанище в каком-то арабском эмирате, где консультирует местного эмира. А тот в благодарность якобы предоставил ему право пользоваться своим гаремом. Лично я в последнее слабо верю. Был бы Вейланд мусульманином, тогда другое дело. А так даже самые прогрессивные эмиры или шейхи ни за что не станут делиться с неверным собственными женщинами.

До конца дней своих Вейланд на чем свет стоит ругал коварных русских. Он искренно хотел им помочь, а они сыграли с ним злую шутку. Убоявшись его радикальных предложений, пошли на прямую провокацию. Сначала подсунули ему соблазнительницу-официантку (вне всякого сомнения агента КГБ). Она с помощью каких-то снадобий привела его в сомнамбулическое состояние, после чего он был посажен в сверхзвуковой истребитель и доставлен в Гамбург. А чтобы окончательно скомпрометировать, его швырнули в объятия проститутки негритянского происхождения, которая также агент КГБ. Не говоря уже о негре в кожаной куртке. Вот какая сложилась у Вейланда версия.

Но мы-то с вами знаем, что КГБ тут ни при чем...

А тем временем, то есть после того, как Вейланд в сопровождении Геллы вылетел из трубы на крыше «Савоя», из подъезда отеля вышел высокий господин и направился к припаркованной «Волге». Он уселся на заднее сидение и тоном, не терпящим возражений, приказал:

— В Кремль!

Это был Воланд. А сел он в машину, присланную за беднягой Вейландом.

Шофер попытался объяснить знаками, что надо бы дождаться переводчика. Отряженный из МИДа переводчик приехал в той же машине. Он обратил внимание на толпу на перекрестке Рождественки и Пушечной и, будучи человеком чрезвычайно любознательным, помчался выяснять, в чем дело, что такое стряслось. Стоял среди тыкавших пальцами в небо людей и слушал рассказы о том, как только что над Москвой мужчина и женщина летали без всяких летательных аппаратов, а мужчина почти нагишом. Переводчик настолько был поражен услышанным, что у него начисто вылетело из головы, зачем он сюда приехал и в чем его служебные функции.

— Я опаздываю, — с некоторым раздражением произнес Воланд.

Шофер удивился, что иностранец неожиданно заговорил по-русски. Вчера, по дороге из Шереметьева, он объяснялся исключительно через переводчика. Да и внешность его как-будто изменилась. Этих иностранцев без поллитра не поймешь. Шофер послушно включил мотор, и черная «Волга» с пропуском в Кремль на лобовом стекле выехала на проспект Маркса, которому вот-вот должны были вернуть историческое название Охотный ряд.

Такова предыстория появления в Кремле Воланда.

Несколько любопытных фактов, так сказать, постскриптум.

Когда во второй половине дня хватились Вейланда, с Лубянки пришли обследовать его номер в «Савое». На дверной ручке снаружи висела табличка «Not to disturb»². А внутри ни тебе вещей, ни чемоданов, ни одежды, даже бритвенного прибора. На столике в гостиной — нетронутый завтрак.

Замечу, что оба свои чемодана Вейланд обнаружил на своей мюнхенской квартире. Все вещи были целехоньки, аккуратно уложены, всё за исключением домашних шлепанцев. Каким образом чемоданы оказались в Мюнхене, ей-Богу, не знаю. Могу лишь повторить реплику Бегемота из «Мастера и Маргариты»: «Нам чужого не надо».

Портье показал, что гость из 408-го номера покинул отель утром налегке, без чемоданов. Дал показания и метрдотель ресторана. Из означенного номера позвонили в половине девятого и заказали завтрак. Когда же официантка Толстопятова явилась туда с завтраком, номер оказался заперт, на ручке двери висела известная табличка.

Портье, метрдотель и официантка Толстопятова, все трое, числились в «добровольных помощниках», и их показания вроде бы не подлежали сомнению. Но как прикажете понимать завтрак, накрытый в номере? Если официантка Толстопятова туда его не приносила, то как он там оказался? Трудно предположить, что господин Вейланд соорудил себе завтрак из привезенных с собой продуктов. Так поступают одни лишь наши соотечественники, оказавшись за границей, дабы сберечь драгоценную валюту.

Метрдотеля, как две капли воды похожего на французского киноактера Алена Делона, и смазливую бабенку Толстопятову подвергли перекрестному допросу. Попутно выяснилось, что Толстопятова сожительствует с метрдотелем, но ничего больше от них не добились. Тем не менее в профилактических целях они были исключены из «добровольных помощников» и, как следствие, уволены из «Савоя», что нанесло непоправимый ущерб их материальному благополучию.

В номере обнаружили еще одну улику — шлепанец в камине. Он соскочил с ноги у Вейланда, когда тот возносился вверх по дымоходу. С Петровки была затребована собака, непревзойденный Мухтар. Проводник дал Мухтару понюхать шлепанец, чтобы собака взяла след. Но Мухтар почему-то не бросился к двери, а забрался в камин. С лаем царапал кирпичную кладку, пытался вскарабкаться в дымоход.

Возникло подозрение: уж не проникли ли в номер преступники и не шлепнули ли они Вейланда? А что, собственно? Немца пришили, труп запихнули в дымоход, а вещички поперли. Логично.

Отыскали двух отчаянных альпинистов, мастеров спорта. Они спустились на веревке в дымоход через трубу на крыше «Савоя», обследовали каждый сантиметр, но никакого трупа не обнаружили.

Тогда попробовали связать найденный шлепанец с донесением топтуна-наружника о том, что из той же трубы вылетели «два живых объекта» (подлинный текст донесения, от которого поначалу отмахнулись). И, согласитесь, были близки к разгадке. Но тут пришло сообщение о том, что Вейланд жив-здоров, находится в родном своем Мюнхене и никаких имущественных претензий к нашей стране не имеет. На этом следствие благополучно завершилось.

И последнее. Если вы припоминаете, Вейланда нашли на Гербертштрассе босым на обе ноги. Второй шлепанец соскочил у него, когда он подлетал к Смоленску. Они с чертовкой Геллой попали в воздушную яму, и их здорово тряхнуло. Шлепанец упал на опушке леса. И надо же так случиться, что там как раз прогуливался член Смоленского общества уфологов, пенсионер Перегородский. А заодно наблюдал, не появился ли в небе какой неопознанный летающий объект. Перегородский приложил к глазам полевой бинокль, с которым никогда не расставался, поисследовал небо и обнаружил там целых два неопознанных объекта. Через несколько секунд они скрылись из вида. Перегородский поднял шлепанец и принялся его исследовать. На первый взгляд, шлепанец был земного происхождения. Но ведь так просто, за здорово живешь, с неба не падает обувь? На очередном заседании своего Общества Перегородский сделал доклад об этом удивительном случае. На ту же тему появилась и заметка в местной молодежной газете. Шлепанец был расценен как вещественное доказательство существования НЛО, которые в последнее время зачастили к нам в страну и в Смоленскую область, в частности...

Ну, а теперь — в Кремль!

Примечания

1. Мой переводчик (нем.).

2. Не беспокоить (анг.).