Глава 11

В представительских апартаментах «У Патриарших» проходило серьезное совещание. Если не смотреть в окно, а сидеть в глубоком кресле перед столиком с прохладительными напитками, вдыхать средиземноморский воздух, исходящий из сплит-системы и рассматривать гобелен флорентийской работы с нежными девами, занятыми развешиванием в чащобе цветочных гирлянд, то можно вообразить бог весть что. Например, такую вот ситуацию: эксперимент с генератором триумфально завершен, есть основания считать себя великим ученым, совершившим эпохальное открытие. На полученное вознаграждение арендована для отдыха вилла у Адриатического побережья, где-нибудь в изысканной итальянской провинции. Для двух персон — ведь к победителю Галка сама прибежит, стоит лишь свистнуть...

Затерявшийся в огромном победоносном кресле Ласкер тяжко вздохнул, чуя животом, что не к таким вот радужным перспективам катится его витиеватая биография. И правда — настроение людей, вызвавших его сюда, не предвещало ничего хорошего. Отец Савватий, устроившийся в затененном углу возле антикварной лампы под шелковым колпаком, сосредоточенно листал каталог Недели высокой моды в Париже. Боевой соратник Пальцева — Роберт Осинский стоял возле окна, скрытого деревянными жалюзи, Альберт Владленович, в кресле напротив, смотрел на Лиона с иезуитской ласковостью.

— Осмелюсь напомнить, уважаемый Лион Израилевич, что особого доверия к вам после всего, что случилось в прошлом году, не испытываю.

— Я осознал ошибки. Вернулся сам, чтобы завершить начатое дело, — отрапортовал Лион.

— Ничего себе финты! — подал голос Осинский. — Подобрали никому не нужного инженеришку из развалившегося «ящика», предоставили ему лабораторию, средства, специалистов! Осуществляй, голубь, научные дерзания!

— А он сбежал! В бомжи подался, — поддержал критику Федул. — В монастыре правду искал, вопросами вселенскими маялся — дозволительно ли взять на себя полномочия Господа нашего, управляя мыслями и поступками творениев Божих. А потом вдруг — одумался.

— Оставим моральные и нравственные аспекты. — Пальцев не отрывал от физика своего магнетического взгляда. — Перейдем к делу. На собрании моих коллег в сентябре прошлого года вы, Лион Израилевич, сделали впечатляющий доклад о своем изобретении. Основываясь на нем, люди весьма и весьма солидные строили концепцию развития страны. Но вместо того чтобы работать не покладая рук, вы сбежали, как провинившийся школьник, доверив сложнейшую научную разработку менее компетентным коллегам. Согласитесь, несерьезное поведение для вдумчивого интеллигента. Мы приняли ваше раскаяние, вновь доверили лабораторию, поддержали материально и ждем результатов. Как я понимаю, вы готовы выполнить данные обязательства, а именно — осуществить первый сеанс.

— Пробный. В ограниченном диапазоне... — излишне бодро сообщил Ласкер, при этом опустил глаза и почувствовал, как вдоль позвонка потянулась струйка пота. Собрав волю в кулак, он бойко продолжил: — Аппарат практически завершен. Но требуется еще не менее пяти месяцев, чтобы довести его до необходимой готовности. Сила сигнала не отвечает пока заданным вами параметрам. То есть...

— Меня не интересуют технические подробности, — перебил его Пальцев. — Согласно жестко оговоренным срокам, через четыре дня, а именно в 12.00 пополудни шестнадцатого августа, состоится первый выход в эфир. Мы всесторонне обсудили ситуацию и решили не откладывать сеанс из-за недоделок в аппарате. Состоится пробный и совершенно безвредный выход в эфир. Нельзя разочаровывать товарищей.

— Безвредность я на сто процентов гарантирую! Жизнью ручаюсь, — воспрял духом Лион. — Все пройдет гладко, если, конечно... если генератором не станет управлять случайный человек.

— Вот это проблема весьма существенная, Лион Израилевич... — нахмурился Альберт Владленович, демонстрируя крайнюю обеспокоенность. — И уж если подходить к ней ответственно, то кандидатура «донора», то есть человека, ведущего сеанс, определяется в данной ситуации однозначно. Мы считаем, что им должен стать ваш бывший коллега и единомышленник господин Горчаков. Сколько ему причитается, на ваш взгляд, за труды? Скупиться мы не будем.

— Максим не возьмет денег. Он вообще делать этого не станет! У него принципиальные соображения... — Лион отер взмокшее лицо платком и высморкался. — Сеанс могу провести я.

Присутствующие переглянулись.

— Извините, Леон Израилевич, но после побега, мозговой травмы, скитаний и умственного перенапряжения состояние ваших нервов нельзя признать удовлетворительным. Мы не можем доверить сеанс внушения человеку с неустойчивой психикой. И не имеем права подключать к этому сугубо секретному делу людей посторонних, — наступал Альберт Владленович. — Мы настаиваем на кандидатуре вашего соратника и ближайшего друга Горчакова.

— Боюсь, мне не удастся уговорить его, — задиристо выпалил Лион и втянул голову в плечи, словно пряча ее от удара. После побега от мерзкого черта и падения с моста в характере задиристого Ласика произошли кардинальные изменения — он разучился драться и стал бояться физического насилия. Сейчас он ощущал исходящие от спортивного блондина воинственные токи. Казалось, что он вот-вот сорвется с места и врежет своим стальным кулаком прямо по тому месту на темени, где пульсировал оставшийся после операции рубец.

Спортивный блондин подошел к нему и смотрел в затылок с брезгливой насмешкой, как на жука, которого собирался раздавить.

— Вот гнида! Я же говорил, что этих типов надо держать в ежовых рукавицах! Вот у товарища Сталина научные подразделения работали эффективно — за колючей проволокой. Пошурши извилинами, гений, положение у тебя безвыходное. — Плюхнулся на диван и налил себе виски Осинский. — Твой кореш, тебе и уговаривать. Главное — осознать проблему. Не надо быть Эйнштейном, чтобы сделать верные выводы: оказаться в дальних краях с приличными бабками намного приятнее, чем на свалке в летальном состоянии. Вот ведь с господином Свеклотаровым вышла такая скверная штука. Раздавили и выкинули вместе с приближенным лицом. Теперь ищут виновных. Думаешь, найдут? Дудки! Жаль патриотов — такого бойца потеряли.

— Не надо запугивать нашего ученого, Роб. Он и сам прекрасно ориентируется в ситуации. — Пальцев наполнил бокал Лиона вином. — Расслабьтесь, дружище. Вы ввели нас в заблуждение, поставили под угрозу государственной важности планы, вам и поправлять положение. Поезжайте немедля к вашему другу, обрисуйте в деталях положение вещей. Он ведь, кажется, нищ, одинок, без всяких перспектив. Мы готовы помочь любым его начинаниям.

— Уже помогли, — буркнул Лион, к которому после пары глотков вина начала возвращаться его природная задиристость. И тактика дальнейшего поведения вырисовывалась с предельной ясностью.

— Весьма сожалею о трагической нелепости с телемарафоном. Я ведь тоже пострадал, пострадал куда сильнее, чем Горчаков. Но нашел в себе силы преодолеть ситуацию и заняться общественно полезным делом. Готов всячески содействовать научным или литературным планам Горчакова. Его супруга, кажется, в Израиле? Не лучшее место для деятельной женщины. Вернем, обеспечим интересным делом, — вдохновенно обольщал Пальцев.

— Хорошо, я попытаюсь еще раз серьезно поговорить с Максимом. В случае неудачи прошу дополнительный месяц на доработку. — Лион поднялся.

— Неудачи быть не может. Жду вечером от вас позитивных известий. — Пальцев тоже встал и крепко пожал руку Ласкера.

Когда плюгавый ученый покинул кабинет, в комнате с минуту было слышно лишь бьющуюся о стекло муху, а потом заговорили все сразу.

— Вполне очевидно, что мы не можем откладывать сеанс ни на день. Все сведения о семнадцатом августа подтверждены. Войну объявили не мы, но именно мы должны ее выиграть, причем, чужими руками. Возьмем урожай уже собранный и упакованный — на блюдечке с голубой каемочкой. А мальчиками для битья станут наши уважаемые соратники «прогрессисты», прежде всего — господин Кленовский, — категорично сформулировал перспективу Альберт Владленович. Помимо Федула он ввел в круг посвященных в тайные планы «силового» партнера — Роберта Осинского, крайне необходимого для выполнения деликатных заданий.

— Тянуть вообще нельзя, иностранные компаньоны могут разнюхать правду. Если еще не сильно задумались над тем, что за ящики уложили в лабиринты, — напомнил отец Савватий, здраво сомневавшийся в результативности поисков клада фирмой MWM.

— Нажать на физиков надо как следует. Знаю я этих людишек — мелюзга, — поддержал Осинский, физически не переносивший щуплого насморочного Ласкера. Таких он бил с детства, просто так, для удовольствия. И будет давить всегда, наслаждаясь хрустом цыплячьих косточек.

Альберт Владленович взял телефон:

— Иван Лаврентьевич? Зайди, дорогой, на минутку, дело есть.

Вскоре в комнате появился человек приятной, но суровой наружности, одетый как для совещания в верхах — аккуратно и без изюминки.

— Садись, попробуй, что за чепуховину мне из Пекина доставили. Целебная настойка, пятьдесят градусов, личный рецепт Мао — «Сто пять трав». И расскажи нам о твоем подопечном.

— Неплохо, — продегустировал прибывший темный густой напиток. Но, как пелось знатоками быстрой езды, — «Паровоз хорошо, пароход хорошо. Но олени лучше». В смысле нашей родной «Пшеничной». Так что за парень, интересуетесь? Месяц пасу. Проживает в брошенной деревне в страшной дыре. Сильно, видать, вы его напугали, что так глубоко залег. Но за ним все чисто. И за его хозяйкой тоже. Она москвичка и проживает с Горчаковым в гражданском браке. Деваха кондиционная. Славная такая русалочка.

— Светлана? — удивился Пальцев.

— Маргарита Илене, известная вам в качестве замдиректора клубного ресторана. Судя по наружным наблюдениям, пару связывают сильные взаимные чувства.

— Ну! — обрадовался Оса, которому имя и фамилия Маргариты ни о чем не говорили. — Я ж говорил — надо нажать сильнее. Отличный расклад! Берем девку и давим на эмоции.

— Предложение не лишено логики, — согласился Пальцев, задумавшись о том, что за странная случайность свела подругу Гарика Везуна и Горчакова. — Подождем результатов от Ласкера и начнем действовать. Ты, Иван Лаврентьевич, проводи изобретателя нашего в деревню, за беседой друзей проследи. И действуй по ситуации.

— И на что он вам сдался, Горчаков этот? — Иван Лаврентьевич без всякого удовольствия опорожнил стопку с эликсиром Мао. — С гнильцой, видать, парень. В дыре затаился и неизвестно какие там проекты мести вынашивает. Всему человечеству небось нос утереть мечтает, что его гениальность не распознало. Сами же настораживали по поводу его экстремистских заскоков.

— И не говори, Ваня! — покачал головой Пальцев. — С таким дерьмом приходится работать! А потом в учебниках будут писать: «знаменитый эффект Ласкера и Горчакова». Про нас-то не вспомнят. Увы, подлинные герои исторического прогресса, как правило, остаются за кулисами.