Глава 24

Пальцев навестил Беллу. После недолгой, но бурной любви он сидел в кровати, откинув голову к задрапированной розовым атласом спинке и томно опустив веки. Тело массивного плейбоя, выглядевшее в умело сшитых пиджаках мощным и сильным, оказалось белым, нежным и довольно рыхлым, как у стареющей толстухи. Взмокший чубчик прилип ко лбу, словно приклеенный. Смяв шелковые простыни, рядом возлежала Белла. Она прильнула щекой к животу Пальцева, его рука перебирала длинные, круто вьющиеся волосы одалиски. Озеркаленные арками стены размножали отражение в разных ракурсах. Краем глаза из-под длинных ресниц Белла успела оценить мизансцену и нашла ее удачной. Рекомендованный специалистом прием переполошивших весь мир таблеток «Виагры» поднял угасающую потенцию делового мужчины на небывалую высоту. Любовники переживали пору страстного ренессанса.

Как пара они всегда с Альбертом смотрелись хорошо и, главное, подходили в деле. Их роднил азарт и неуемная жадность к жизненным удовольствиям, сводящимся в основном к деньгам и власти. Кроме того, ни один из них никогда не испытывал моральных терзаний по поводу средств, которыми эти удовольствия достигались. А средства бывали далеко не щадящие.

— Я свободна, Берт. Я вся твоя. И мне надоело слышать про бесконечно хворающую и лечащуюся на курортах психопатку Ангелину.

— Ты прекрасно знаешь — я держу ее на расстоянии, чтобы обеспечить наш покой... — Альберт покрутил в руках коробок сигарет и швырнул на ковер. Даже сейчас, в ситуации нервной и напряженной, он не позволил себе расслабиться. Здоровье — прежде всего. Человеку баснословно богатому и удачливому подобает жить долго, бесконечно долго, не страдая при этом от ишемии и язвы.

Еще в юности Альберт увидел в каком-то документальном фильме, запущенном по телевизору, завтракающего Ротшильда. Сухонький старичок — хозяин могучей империи, одиноко восседал за сервированным со сказочной роскошью столом. Перед ним зеркально сверкали блюда, тарелки, соусники, бокалы, рассчитанные на трапезу из сорока блюд. Слуга с почтительной церемонностью подал хозяину гигантский поднос, на котором скромно белело яичко в серебряной подставке, и налил в бокал нечто полезное, вероятно, модный по тем временам тыквенный сок. «Вот это и есть настоящий кошмар», — подумал Пальцев и решил никогда не пренебрегать собственным здоровьем.

— Ты, как всегда, права, дорогая, Лина опасна. Ты помнишь, как после грабежа фонда марафона несчастная женщина рвалась объявить журналистам, что ее муж прячется с любовницей, прихватив деньги. — Он вздохнул. — Не просто иметь ревнивую жену.

— Следовательно... — напористо подталкивала его к выводам Белла. Она села и, закинув руки, скручивала волосы на макушке. Выглядела так — с торчащими тяжелыми грудями и темными подмышками, невероятно соблазнительно.

— Следовательно, — Альберт повалил ее, прижал плечи к кровати и посмотрел в лицо, — мы должны отодвинуть ее с нашего пути. Совсем.

Красивые черты Беллы не исказил ни страх, ни жалость. Кошачьи глаза вспыхнули опасной зеленью, губы приоткрылись, словно в ожидании лакомства.

— А это значит... — сладко вымолвили губы.

Альберт не выдержал. Ни одна женщина не возбуждала его так сильно, как эта чертовка, особенно когда говорила об убийстве.

Пальцев со смаком обсуждал вместе с Беллой детали устранения неугодных лиц, наслаждался полученными известиями о происшествиях и полным замешательством следственных органов. Делал он это, как сейчас, — в процессе любви. Изысканная приправа к сексу. Не многие могут позволить себе подобную роскошь.

Белла не всегда поддерживала коварные планы любовника. Она, например, решила участь Максима Горчакова. Юродивого физика следовало убрать со сцены сразу же после отыгранного им эпизода. Но такая спешка была бы похожа на трусость. И Альберт дал ему возможность спрятаться, а потом засомневался.

— Он поселился в деревне где-то на Валдае. Может, разыскать и ликвидировать? Там места пустынные, никто не заметит, никто не вспомнит, — лениво предложил Пальцев.

Белла зашипела, как кошка:

— П-ф-ф! До чего же не элегантно! Оставь беднягу, он и так сбрендил от страха. Если поднаберется смелости и станет мешать — успеешь от него отделаться.

В другом случае ситуация складывалась противоположным образом. Альберт поделился с Беллой неприятностью: его личный диетолог и повар, кормивший весьма важных гостей, узнал то, что полагалось знать лишь посвященным.

— Н-да... Повара тебе придется сменить. Бедняге Везу-ну пора разбиться в автомобиле. Не понимаю, в чем проблема, милый? Разве трудно найти хорошего диетолога?

— Дело не в этом. У меня зародились кое-какие мыслишки. Неплохо бы сделать Гарика сообщником, и вот в каком плане... — Альберт изложил замысел создания клубного ресторана с глубоким подвалом и морозильными камерами.

Белла нехотя согласилась, а через некоторое время увидела смуглого брюнета в прокатном пиджаке на юбилее в Доме литераторов. Игорь вовсю обольщал Мару и приглянулся ей! Веселый, внимательный, щедрый. Вдобавок — бескорыстный. Может, и вправду, Альберту пригодится такой человек?

На этот раз три часа интенсивной любви в розовой спальне были посвящены захватывающему обсуждению двух вопросов: ликвидации супруги Берта (обсуждалось в постели) и назначение на пост зам. Директора ресторана сотрудницы Беллы — Мары Валдисовны (рассматривалось за столом).

— Ой, не трогай ее, зайчик. — Белла кормила любовника обедом в виде пельменей, сделанных домработницей. — Оставь девочку мне.

— Ее выбрал Игорь. Не пойму почему. — Одетый в банный темно-зеленый халат и тапочки, Альберт Владленович аккуратно разлил коньячок.

— Вот уж тайна! — усмехнулась Белла. — Трахнуть он ее хочет, а девушка с высокими идеалами. К ней особый подход нужен. Естественно, парень засуетился. Приближает, приближает, потом — хвать! Все вы — хищники.

— Мне-то зачем она под боком нужна с этими идеалами?

— Уж если подумать, то Мара лучше, чем другая. За ней я пригляжу. Она со мной всем делится. — Белла выловила шумовкой пельмени в пузатую гжельскую супницу и посыпала нарубленной зеленью. — Ну как?

— Не хуже, чем у Гарика... — Альберт подцепил пельмень. — Ты сокровище, Изабелла. И прекрасно это знаешь.

Изабелла загадочно улыбнулась, стоя за спиной любовника и глядя в лаковую, розовую от удовольствия плешь.