Глава 16

Впервые Белла увидела Мару Илене в октябре в коридоре своего салона, где ожидали собеседования претендентки на должность продавщиц. Увидела и сразу отметила. И дешевую китайскую куртку, и далеко не новые сапоги, и странную, значительную какую-то, вопреки всему этому, эффектность.

— Мединститут пока бросила. Работаю сестрой в хирургии... Снималась в кино, — скороговоркой выпалила она заготовленное «досье» и опустила глаза. Чувствовалось, что держать спину медсестра заставляла себя изо всех сил, преодолевая желание ссутулиться, а еще лучше — провалиться сквозь землю.

Комиссия из трех человек, двое из которых были мужчинами очевидного иностранного происхождения, явно скучала, остановив уже свой выбор на имевшихся претендентках.

— В кино снималась? — оживилась Белла.

— Роль второго плана в хорошем фильме про войну. Вы, наверно, не видели. Он был даже представлен на швейцарском фестивале... Вне конкурса. И потом... — Девушка замялась. — Были еще попытки. Не осуществились.

— Медицину, значит, решила бросить?

— Нет. Я ночные дежурства возьму, если к вам, конечно, устроюсь. Мне очень деньги нужны.

— Это-то как раз понятно. Но не в больнице же их искать? — Брови Беллы высоко взлетели — ее все больше интересовала девушка, начиненная непонятным ей содержимым. Пришла наниматься на работу продавщицей в шикарный салон, но не нашла нужным прихорошиться. Попала в мир кино и не сумела воспользоваться ситуацией. Знает, что красива, а внешность не эксплуатирует, бедствует и работает в больнице. Сплошное несоответствие!

— В больнице мне нравится. Нет! Не сама больница, конечно... Но когда людям хоть немного поможешь — смысл появляется. А если врачом стать... — У девушки сверкнули потаенным светом огромные прозрачные глаза. То ли серые, то ли голубые. Вроде как вода в заливе, которую до самых глубин пронизывает солнце.

Белла поняла — сверкание это не для сидящих с ней рядом мужчин и не про их душу. Им надо, чтобы задик аппетитно вертелся, а глазки стреляли, источая приманчивую патоку. Партнеры Левичек шуршанием бумаг дали понять, что кандидатка не подходит. Белла приветливо улыбнулась:

— Иностранными языками владеешь?

— Английский со словарем. Читаю. Немецкий немного хуже.

— Не беда. — Учившаяся в школе с большими проблемами, Белла освоила за пару лет европейского проживания два языка. Потом пошло легче. — Ты встань, пройдись... Так... Рост, вес — параметры держишь... — одобрила она.

— У нас в роду все худые. И невезучие, — почему-то добавила девушка, и Белла нутром почувствовала, что будут слезы. И еще она поняла — Мара Валдисовна будет работать в ее салоне, будет, даже если придется выкинуть отобранных партнерами девушек.

Она попросила медсестру задержаться и, закрывшись в своем кабинете, предложила ей кофе.

— Какие проблемы? — прямо поинтересовалась Белла, сама не понимая, отчего воспылала благотворительным энтузиазмом. Не от заношенной же куртки и красивых глаз жалостливой медсестренки. Сострадание к ближнему и комплекс сытости Изабеллу не мучили.

— Ситуация жуткая. — Аквамариновые глаза наполнились слезами. Девушка явно попала в переделку и готова была излить душу едва знакомой женщине. — Я к вам случайно зашла, от отчаяния... Режиссер Тарановский на меня в суд подает. Я контракт нарушила... Так вышло.

Затем Белла услышала душераздирающую историю о том, как нищая девчонка проявила строптивость, отказавшись выполнять указание режиссера.

— Вы не подумайте, что я ханжа. Я ведь знала... Они сразу сказали, что сценарий по Булгакову. Там Маргарита на балу у сатаны все время обнаженная. Только ведь фильм совсем не о том... Противно... Барнаульский вообще-то хотел как лучше, когда напал...

— Знаю я Барнаульского. — В отличие от Булгакова, этот персонаж Мариного рассказа был знаком Белле. С нехорошей стороны. — Говоришь, они сценарий переделали, а тебя не предупредили?

— Нет. Сценарист был, но они собирались импровизировать по ходу съемок. И говорили, если я знакома с романом, то этого вполне достаточно. — Мара нахмурилась. — Только роман про другое. Он совершенно удивительный... Понимаете, там одна женщина очень сильно любила выдающегося человека. Он написал замечательную книгу про Понтия Пилата и Иешуа... — Девушка умолкла, заметив, что ее собеседница в ситуацию явно не врубается.

— Ну? — строго посмотрела нарядная, ароматная хозяйка салона.

Мара поджала ноги в непрезентабельных сапогах.

— Он, этот Мастер, написал здорово, а над ним издевались. Понимаете... у Маргариты не было другого выхода. Чтобы отомстить за любимого, она стала ведьмой...

— Это я как раз очень хорошо понимаю. — Белла вздохнула с облегчением. В ее общении с девушкой наклевывался смутный, но значительный смысл. — Принеси книгу почитать, плохо помню содержание... А насчет штрафа за нарушение условий договора мы что-нибудь придумаем. — Она ободряюще «кивнула» бровями.

Мару взяли в салон. Даже ее противники не могли не признать, что шубы покупателям девушка демонстрировала великолепно: не захочешь — возьмешь. При этом не выламывалась, не изображала модель. Накинет небрежно, запахнется, глянет исподлобья, откинув за спину длинные пепельные волосы, и уже мерещится рядом лаковый «кадиллак», статный кавалер в смокинге, ярко освещенный подъезд казино или ресторана с почтительно застывшим швейцаром.

Однажды, замотавшись с подготовкой новой партии товара до полуночи, Белла взялась подвезти девушку до метро. Им оказалось по пути: мадам Левичек проживала на «Войковской», Мара — дальше, у «Речного вокзала». По дороге обсудили поступившие модели и сошлись во взглядах, что «Феличе» — для выпендрежных девочек из бывшей лимиты, а «Кордо» — для требовательных дам, но в черно-серой гамме.

— А это бумага тебе. — Белла левой рукой вытряхнула из сумки конверт. — Только не теряй, с ними надо держаться осторожно.

Мара с изумлением прочла заверения в том, что у съемочной группы фильма «Пламя страсти» претензий к ней нет. Договор расторгнут в соответствии с пунктом пять — по состоянию здоровья г. Илене М.В. Внизу стояла размашистая закорючка подписи Тарановского.

— Ой, вот это да! Я же по ночам в кошмарах просыпалась... — Мара уставилась на четкий профиль водительницы с изумлением туземца, увидавшего лицо без татуировки. — Как вам это удалось?

— Просто. Как и все остальное.

Женщины начали часто общаться за кофе в кабинете Беллы и вскоре перешли на дружескую ногу. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте и абсолютную несовместимость жизненных установок, Мара стала ближайшей подругой Беллы. Умная, преданная, честная — удивительное сочетание для текущей бандитской реальности, эти качества искоренившей. Она впитывала в себя Беллины проблемы, словно промокашка. Причем, брала их прямо в душу, без показного участия или сочувствия. Плохое это качество, опасное. Все равно что электропровод без изоляции. Что ни стрясется — прямо по нервам шарахнет. И деликатность отсюда, щепетильность жуткие: ведь если тебе больно, то и с другими обращаться стараешься осторожненько.

Белла смотрела на Мару в полном ошеломлении. Удивлялась она не столько нежизнеспособности девушки, сколько самой себе. На что ей сдалась эта Мара? Увидела бледненькую глазастую худышку — и словно лбом в дверь врезалась. А за дверью такое, что и во сне не привидится: совестливость, честность и чистота! То есть именно те качества, которые значились в списке невостребованных временем, вернее даже — жизненно вредных. И только тут осознала несгибаемая воительница, что жила она в состоянии хронического дефицита добрых чувств. Духовный дефицит, как иммунный, вроде СПИДа, — сразу не чувствуется, а дает о себе знать в кризисных ситуациях. Вот на эти случаи и подстраховывалась предусмотрительная Белла по иному образцу скроенной подружкой.

Ранее ни с кем не откровенничавшая, Белла выкладывала юной наперснице свои проблемы, ничего не скрывая, и внимательно выслушивала Марины суждения. Получилось, что не она пригрела приблудную девчонку на барской груди, а та ее к себе в душу пустила, да еще жалеет, сочувствует. Смутно, каким-то глубинным чутьем осознавала Белла, что попалась на ее пути девчонка неспроста. Вроде как — в искупление и во испытание. А за что и как — не ясно. Но помогать ей надо. Каким же таким образом? Денежные поощрения ни под каким соусом не берет, подарки отклоняет.

Разумеется, хозяйка салона предприняла некоторые попытки в корне изменить судьбу служащей. Отправила ее за счет фирмы на курсы менеджеров и тем самым вынудила оставить ночные дежурства в больнице. А параллельно подсовывала Маре кой-каких вполне перспективных мужичков без ее ведома. Но что-то не клеилось в расчетах Беллы: в больницу свою вонючую Мара продолжала бегать, а ухажеров решительно отвергала.

...Нежданному визиту Мары Белла обрадовалась. Как раз с ней-то и стоило обсудить претендентов на брачный союз. Но девочка для разговора в этот вечер не годилась. Вялая, ватная, погашенная. Схватилась за огромную, свою любимую оранжевую чашку со смородиновым «Пиквиком», специально для нее хранившимся, и только тут задрожала. Промерзла, понервничала, пришла к глобальным выводам о собственной никчемности, неудачливости. Хоть вешайся.

А проблемы-то! Один из постоянных клиентов «Шика», берущих шубы оптом для своего ателье, предложил подвезти Мару — противно и липко мела мокрая густая метель. Ничего не говоря, водитель закатился куда-то к елочкам и чуть не изнасиловал девушку прямо в машине. Вернее, говорил и предлагал гадости. К Белле Мара приехала на троллейбусе, лязгая зубами от холода и стресса.

— Ерунда, — успокоила Белла. — Хуже будет, если не позаботишься о тылах. Неужели еще не понятно, что девушке с твоим характером нельзя одной в этой жизни мельтешить? Заступник нужен, покровитель, мужик.

— Только не надо меня ни с кем знакомить, ладно? — подняла Мара аквамариновые бездонные глаза.

— В монашки, что ли, метишь? — осерчала доброжелательница.

— Не знаю, — искренне опечалилась Мара. — Честное слово — не знаю! Порою думаю, что лучше в монашки... А иногда кажется, что и родилась лишь для того, чтобы встретить... Встретить его... Фантазии, да?

— Фантазии для того и существуют, чтобы их осуществлять.

— Нет... Я ведь знаю, таких вообще не бывает. Не бывает — и все. А каждый день просыпаюсь, и сердце колотится — а вдруг сегодня? Подниму глаза — а рядом ОН. Только, пожалуйста, перестань меня сватать... — Мара устремила на подругу свой загадочный взгляд...

Белла пожала плечами. Она так и не поняла, что же таится в этом взгляде — гордыня, глубоко спрятанное отчаяние, страх? Отметила лишь, как прелестно узкое бледное лицо, даже сейчас — с остатками размазанной косметики, с сухими, потрескавшимися от холода губами, и в очередной раз подумала: «Эх, что ж с тобой не так, лапушка?»