Окружение... Евреинов и другие

Среди достижений Булгакова во Владикавказе надо считать значимым близкое знакомство с литературной и культурной средой. Так случилось, что бывший административный центр обширной Терской области и важный пункт на дороге, являющийся своего рода воротами России, открывающимися и закрывающимися для всех прибывающих с востока на запад и обратно, — не потерял своего значения ни в годы Гражданской войны, ни после её завершения.

Заметим, что не каждому было дано общаться с известными в то время представителями российского общества. А Булгаков делал это по долгу службы. И что примечательно ещё: начинающий литератор, сочинявший лишь статьи в местную газету и пьесы для провинциального театра, принимался в их компанию на равных, и его фамилия красовалась на афишах рядом с ними. Подобное общение не могло пройти незаметно для внимательного, благодарного ученика, который вскоре в Москве будет молчаливо, но законно принят в среду культурной элиты и даже получит возможность читать свои произведения. Без владикавказского опыта это вхождение состоялось бы совсем по-иному.

Так, в прокуренной гостиной квартирной хозяйки Слёзкина собрались на встречу с Николаем Николаевичем Евреиновым, поведавшим своим новым владикавказским знакомым «рассказы о приключениях и о своих украденных вещах». А потом рассказчик сел за рояль и поразил всех присутствующих своим лицедейством. Необычный музыкальный номер заставил всех стонать от смеха!

Н.Н. Евреинов (1885—1953) — известный русский художник, драматург, психолог, основатель театров и мастер лицедейства на столичной сцене Петербурга, вскоре эмигрирует во Францию и будет принят в Париже культурной элитой страны как видный французский театровед. Булгакову он запомнится «человеком с живыми глазами» и без гримас. [6, т. 1, с. 483]

С юмором писал Булгаков и о приехавшем во Владикавказ Осипе Мандельштаме (1901—1938). Просто о взъерошенном сердитом человеке с чемоданом. Но в последующем всё же представил его с высоко поднятой головой, «как принца», хотевшего продать свою рукопись. В Москве у них сложились непростые отношения, но, когда Анна Ахматова приехала из Ленинграда собрать деньги приговорённому к ссылке поэту, жена Булгакова Елена Сергеевна отдала ей всё, что находилось в её сумочке. Возможно, Мандельштам был арестован за своё стихотворение о «кремлёвском горце» и его «тонкошеих соратниках». Хозяин Кремля не мог ему простить оскорбительных слов:

...Что ни казнь у него,

То малина

И широкая грудь осетина!»...

Наверное, дело заключалось не только в том, что поэт выдал этническую тайну генерального секретаря, пожелавшего считаться грузином...

А далее Булгаков продолжал с юмором:

«Беллетрист Пильняк. В Ростов с мучным поездом, в женской кофточке.

— В Ростове лучше?

— Нет, я отдохнуть?!

— Оригинал — золотые очки». [6, с. 484]

Оригиналом слыл и Борис Андреевич Пильняк (1894—1938), Вогау — по отцу-немцу из колонистов Поволжья, и русский по матери — О.И. Савиновой. Об этом говорят даже названия его романов: «Голый год». «Машины и волки», «Волга впадает в Каспийское море», «О'кэй! Американский роман». За книгу «Красное дерево», якобы опубликованную без разрешения за границей, его сняли с должности «председателя Всероссийского союза писателей».

В советском литературоведении утверждалось, что Булгаков близко дружил с Пильняком в основном из-за схожих судеб. Их обоих критиковало и преследовало литературное начальство. Действительно, Пильняк дружил с Булгаковым, любил у них обедать (Елена Сергеевна славилась в Москве большой кулинаркой). Да, они были трижды женаты (кстати, сын Пильняка от третьей жены — Б.А. Андроникашвили — это первый супруг актрисы Людмилы Гурченко). А в остальном были немалые отличия. Пильняк являлся самым издаваемым писателем в СССР. Если Булгакову так и не разрешили выехать за границу, то Пильняка этого права не лишили. За пребывание в Японии (об этом путешествии он написал книгу «Корни японского солнца») Пильняка арестовали по сфабрикованному обвинению в шпионаже и в 1938 году расстреляли. В 1956 г. реабилитировали.

Не забыл Булгаков в своих «Записках...» и о пребывании красного классика Серафимовича. Слушал даже его доклад и знал, наверное, близко, так как тот ставил на владикавказской сцене свою пьесу. Правда, упомянуть Эренбурга в «Записках...» забыл. Зато не забыл его Юрий Слёзкин. В своём письме-статье из Владикавказа «Литература в провинции» он написал: «Рюрик Ивнев задержался во Владикавказе проездом. Прочёл две лекции «О любви и смерти», напечатал стихи, продал пьесу... и укатил дальше. За ним проследовали в Россию Н.Н. Евреинов, Осип Мандельштам и Эренбург...» [6, т. 1, с. 604]

Не прошли бесследно для Булгакова и встречи с «местными товарищами». И многие из этих встреч сохраняют до сих пор интригу... и прежде всего потому, что оставили след в его жизни и творчестве.

Примечания

В основу этого раздела положены материалы Википедии, сайта Litra.ru, dic.academic.ru, lib.pushkinskijdom.ru