«Арсенал» сражается и капитулирует

1

Мищенко и другие члены ревкома с первого же дня сели в осаду, думая больше об обороне. Самая сильная группировка большевиков вела себя сравнительно пассивно до 18 января, хотя могла бы 16-го или 17-го начать наступление, которое войскам Центральной рады отразить было бы просто нечем. Арсенальцы лишь вели перестрелку с вольными казаками, которая всё больше усиливалась. С левого берега Днепра, со станции Дарница, вела по «Арсеналу» огонь тяжелая гаубица: «Красноватая вспышка далекого орудия (верст около 6 по звуку) — и через некоторое время яркая звезда разрыва снаряда, на расстоянии двух верст по звуку: жуткая, незабываемая картина!»¹ — писал Николай Могилянский. Правда, он ошибочно принял эту гаубицу за большевистскую.

18 января украинцы устроили на станции Киев-II Товарный батарею из трех тяжелых орудий и тоже открыли огонь по заводу. «Арсенал» отвечал огнем четырех своих трехдюймовых пушек. Арсенальцы сделали вылазку, но были отбиты ружейно-пулеметным огнем вольных казаков, богдановцев², богунцев³, гордиенковцев. В свою очередь, красногвардейцы отбили атаку на «Арсенал».

Ночью небольшой отряд арсенальцев сделал еще одну вылазку, захватив водопровод и электростанцию. Большевики оставили город без воды и без электричества. Зачем они это сделали, до сих пор непонятно. Очевидно, хотели так наказать буржуазию. Пусть, мол, посидят еще живые купцы, промышленники, адвокаты, профессора без воды, без теплых клозетов, пусть помучаются в своих благоустроенных квартирах на Фундуклеевской, на Прорезной, на Владимирской, на Софийской.

Киев остался не только без воды и света, но и без газет, единственного доступного тогда источника информации, если не считать базарные сплетни. В Киеве продолжалась всеобщая стачка. Не ходили трамваи. Хлеб выпекался только для повстанцев под контролем стачечного комитета. «Буржуазия почувствовала в эти дни, что пролетариат — единственный творец и двигатель жизни»⁴, — вспоминал большевик Г. Гунько.

«На улицу, поливаемую свинцовым дождем пуль и обсыпаемую осколками снарядов, кусками камней и кирпича, казалось, нельзя было показать носа, а между тем жизнь требовала сношений с другими, надо было выходить за провизией, водой, свечами: ни водопровод, ни электрическая станция не действовали»⁵, — писал в своих мемуарах генерал Мустафин.

Бандиты грабили лавки и магазины. На улицах лежали трупы людей и лошадей, их некому было убирать. Однако и в разгар боев жизнь в городе брала свое. Некий еврей по фамилии Лазарев «даже в самые опасные моменты борьбы за Киев, когда всюду шла жестокая борьба и улицы обсыпали шрапнелями», «умел, ловко избегая опасности, проникнуть в городские склады и доставать муку, сахар». Этими товарами он торговал в своей лавке, получившей «заслуженную известность»⁶.

Тем временем отряд матросов-украинцев с Черноморского флота выбил большевиков с водопроводной станции и электростанции, киевляне снова получили свет и воду. Украинцы начинали брать верх.

19 января на разных концах города сражались железнодорожные мастерские и «Арсенал». Железнодорожники сумели только разоружить часть нейтрального полка имени Грушевского (он просто разбежался) и две сотни кадетов — ночью напали на училище и вытряхнули из постелей детей четырнадцати-пятнадцати лет⁷. Сами железнодорожники хвастались, будто обезоружили 1500 юнкеров, хотя с юнкерами в бою еще не встречались. А вот на «Арсенале» весь день шел ожесточенный бой. Красногвардейцы снова и снова отбивали атаки украинских республиканских войск. Завод был полностью окружен, на чердаках соседних домов засели украинские стрелки, вели беспрерывный огонь по заводу. С Московской улицы украинские броневики поливали красных пулеметным огнем. Но «Арсенал» еще держался крепко.

Из воспоминаний красногвардейца Е. Чайковского: «Утром 19 января вражеская артиллерия вновь открыла огонь. Арсенальцы ответили залпом из пушек. За баррикадами залегли дружинники. Артиллерийский огонь продолжался. Взрывались снаряды, фонтаны мерзлой земли, обломки досок, бревен поднимались вверх. Безлюдная улица, идущая вдоль баррикад, вдруг ожила. Из-за заснеженных деревьев парка показались вражеские шеренги.

На баррикадах прозвучала команда:

— Огонь!

Грохнули залпы, застрочили пулеметы. Враг залег и начал отстреливаться. Несколько раз подымались петлюровцы и бросались вперед, но арсенальцы огнем прижимали их к земле. Наконец петлюровцы не выдержали и побежали назад. Десятки трупов остались на мостовой...»⁸

Чайковский ошибся, это были еще не петлюровцы. Петлюровцы только пробивались в Киев. Мосты контролировались большевиками, поэтому Петлюра со своими гайдамаками должен был сначала захватить хотя бы один мост. Он повел своих бойцов на Николаевский цепной, самый близкий к «Арсеналу». Мост обороняли 60 красногвардейцев и броневик, который выехал на середину моста и поливал гайдамаков пулеметным огнем. Петлюра велел выкатить против него пушку. Судя по описаниям, это было не трехдюймовое орудие, а 42-ли-нейная (калибр 107 мм) полевая тяжелая пушка. Петлюровские артиллеристы расстреляли красногвардейский броневик прямой наводкой. Петлюра и Волох подняли гайдамаков и сечевых стрельцов в атаку и захватили мост.

Вечером 19 января петлюровцы уже входили в «заснеженный, темный и испуганный город»⁹. Петлюра привел в Киев около 900 штыков и 8 пушек, еще четыре орудия захватили в бою с большевиками. И эти войска решили исход сражения за «Арсенал». 20 января артиллерия усилила огонь, снаряды разбивали толстые стены «Арсенала». Петлюра, взявший на себя руководство войсками на этом участке борьбы, начал артподготовку. Штурм был назначен на 21 января.

2

Известие о прибытии гайдамаков вызвало на заводе панику. Большевизированный отряд богдановцев, что воевал на стороне красных с самого начала восстания, в полном составе дезертировал. Своего предводителя, прапорщика Калениченко, солдаты убили.

Закончились медикаменты, не хватало патронов, не было и воды. Вместо нее бойцы уже не первый день растапливали снег. Е. Чайковский, участник обороны «Арсенала», писал, будто бы уже 20 января ревком собрал красногвардейцев на митинг, на котором было принято решение прекратить огонь и покинуть завод. После этого-де многие бойцы и начали покидать завод, пробираться по водосточному коллектору за пределы «Арсенала». Только часть бойцов почему-то приняли решение остаться. Но сообщение Чайковского о митинге и о решении покинуть «Арсенал» противоречит ходу событий. Завод продолжал сопротивление. Логично предположить, что 20 января среди защитников произошел раскол. Одни красногвардейцы, среди них был и Чайковский, по водосточным коллекторам пробрались к берегу Днепра, а оттуда каким-то образом (по льду? на лодках? или по мосту, об охране которого украинцы не позаботились?) попали на левый берег, в Дарницу. Там они соединились с войсками Муравьева. Другие, очевидно, просто разбежались. Эту версию подтверждает и солдат Владимир Сергеев, оборонявший «Арсенал»: «...рабочих много удрало»¹⁰, — рассказывал он.

Тогда же покинул «Арсенал» Александр Горвиц, один из вождей повстанцев. По одной версии, Сашка Горвиц, как запросто звали его товарищи, отправился на Подол, чтобы установить связь с красногвардейцами и привести их на помощь «Арсеналу». Однако подольские красногвардейцы к этому времени почти все погибли (о чем Горвиц мог, конечно, и не знать). Согласно другой версии, он покинул завод, чтобы добыть медикаментов для раненых. Странная задача для командира. И если в самом деле было принято решение покинуть завод, то раненых нужно было эвакуировать, а не оставлять в ожидании медикаментов, которые в тех условиях достать было почти невозможно. Может быть, товарищ Горвиц просто не захотел погибать (его, еврея и комиссара, ждал не плен, а верная гибель) и постарался спасти себя для будущих сражений? Так или иначе, план товарища Горвица не удался. Очевидно, его встретили гайдамаки. Тело двадцатилетнего вождя арсенальцев и члена ЦИК Советов Украины будет спустя несколько дней найдено на берегу Днепра.

К 21 января на заводе еще оставалось около двухсот красногвардейцев. Кроме того, их поддерживали солдаты понтонного батальона, расквартированного неподалеку от «Арсенала». Январский день короток, украинцам нужно было успеть захватить завод до наступления сумерек. И они хорошо подготовились к бою. Артиллерией в тот день командовал генерал-майор Василий Фадеевич Кирей, опытный русский артиллерист. Вряд ли он, будущий белый генерал, будущий начальник артиллерии легендарной Дроздовской дивизии, так уж сочувствовал петлюровцам. Очевидно, они просто были для него меньшим злом.

Украинцам очень не хватало квалифицированных артиллеристов, что не раз проявилось во время январских боев 1918-го. Поэтому помощь русского артиллерийского генерала была так важна. И Кирей был далеко не единственным русским офицером-артиллеристом, который в январе 1918-го перешел на службу Украине. Отдельной конно-артиллерийской батареей Гайдамацкого коша Слободской Украины командовал полковник Алексей Алмазов. Этот русский офицер, георгиевский кавалер будет служить Украинской республике все годы Гражданской войны, участвовать во многие кампаниях вплоть до 1921 года.

В сектор обстрела украинской артиллерии попал памятник полковнику Искре и Василию Кочубею. Оба были и остаются героями в русской истории (писали на Мазепу доносы, предупреждали царя Петра об измене гетмана), в глазах же украинского националиста они изменники. Петлюра велел артиллеристам стрелять так, чтобы не повредить памятник. Пусть, мол, украинцы будущих поколений «посмотрят на предателей Украины»¹¹.

Артиллеристы свое дело знали. Памятник не пострадал, зато в стенах «Арсенала» была пробита большая брешь. Казармы понтонного батальона обстреляли дымовыми снарядами, создав густую дымовую завесу для атаки. Петлюра крикнул командиру червонных гайдамаков: «Атаман Волох, начинайте! Ну, гайдамаки, с Богом! Вперед знамя!»¹² Гайдамаки быстро завладели казармами, все неприятельские солдаты сдались в плен. Их убивать не стали, только посадили в подвал.

Затем настал черед «Арсенала». Украинцы наступали тремя штурмовыми колоннами. Первую (400 штыков — червонные гайдамаки, наливайковцы, 2-й курень богдановцев) возглавил сам Петлюра, вторую (250 штыков — гордиенковцы) — отличившийся в уличных боях Всеволод Петров, третью (500 штыков — сечевые стрельцы, черные гайдамаки, дорошенковцы) — командир черных гайдамаков сотник Блаватный.

Красногвардейцы встретили атакующих огнем, значит, патроны у них еще оставались. Всеволод Петров, человек достаточно образованный, описывал происходящее даже поэтично: «Московская улица около Арсенала вся покрыта стеклом от разбитых окон, а на нем несколько трупов. Черная струя мазута, что вытекает из разбитого бака-резервуара, <...> течет и на улицу; один труп подплывает: знакомая уже картина правления сурового бога войны — Вотана»¹³.

В первую очередь деблокировали 1-й курень полка имени Хмельницкого, что сражался в окружении с первого дня восстания. Этих богдановцев и командира куреня Александра Шаповала чествовали как героев. Накормили их борщом да отправили отдыхать.

3

Положение красногвардейцев было безнадежным. Наконец они решили сдаться и вывесили белый флаг. Революционный солдат Владимир Сергеев оставил интереснейшее описание этой капитуляции. По его словам, гайдамаки с белогвардейцами поставили около ворот «Арсенала» броневик и предложили выходить по двое. Но как только первые «три группы по 2 человека вышли из ворот на улицу, заиграла военная музыка, похоронный марш, и сейчас же эти рабочие были расстреляны из пулеметов»¹⁴. Оставшиеся, видя коварство гайдамаков, возобновили огонь по противнику и убили будто бы до тридцати врагов. Но гайдамаки все равно «ворвались в Арсенал и, не щадя рабочих, стали расстреливать и разрывать их на части. В то время расстреляли человек восемьдесят, трупы прикрыли брезентом, а остальных оставшихся в живых под усиленным конвоем повели на гауптвахту. По дороге расстреливали, некоторым распарывали даже животы. На улицах валялись руки и ноги убитых. Солдат, которых застали в то время в "Арсенале", не расстреливали, а арестовывали и отправляли на гауптвахту. Там эти бедные сидели до освобождения, не евши и не пивши, туда же было посажено много раненых, участь которых была такой же»¹⁵.

В этом описании много реалистических деталей, однако непонятно, откуда же у Петлюры взялась музыка? Кто играл похоронный марш? Специально приглашенный оркестр? Но сведений об участии оркестра в штурме «Арсенала» у нас нет. Или петлюровцы просто завели граммофон?

Еще ярче картина петлюровских зверств у известного нам Самуила Чудновского: «Весь город был залит кровью рабочих. В "Арсенале" после сдачи [восставших] гайдамаки устроили бойню. Из 700 человек его защитников немногие уцелели, даже раненых не щадили и добивали их. Не удовлетворяясь расстрелами, гайдамаки издевались над трупами рабочих: резали носы, уши, языки»¹⁶. Правда, сам Чудновский «бойни в Арсенале» видеть не мог, его взяли в плен еще во время боев за Демиевку. Освободят Самуила Гдальевича несколько дней спустя войска Муравьева. Так что товарищу Чудновскому оставалось только пересказывать слухи.

Всеволод Петров в своих воспоминаниях, напротив, писал о великодушии Петлюры, который будто бы предотвратил расстрел пленных арсенальцев: «Если хотите расстрелять их <...>, то расстреляйте сначала меня! Это же рабочие, которые, может быть, по несознательности были спровоцированы на восстание против украинской власти рабочих и селян; между ними может быть немало и несознательных украинцев из тех трудящихся, за которых вы боретесь. И вы хотите их расстрелять? Я не позволю этого, первую пулю в меня!»¹⁷

Российский историк Владимир Булдаков нашел в фондах Государственного архива Российской Федерации интересный документ, который отчасти позволяет понять, что же все-таки происходило на заводе после капитуляции повстанцев. Автор — офицер, сражавшийся на стороне Центральной рады. После того как «Арсенал» поднял белый флаг, в плен будто бы сдалось около тысячи человек, включая женщин и детей. Было захвачено 3000 винтовок, 100 пулеметов и восемь орудий. Украинцы готовы были «тут же расправиться» с пленными: «...штабс-капитан Волох вместе с поручиком Ляховичем выкатили пулеметы для расстрела». Однако начальник штаба «капитан Удовиченко решительно воспротивился расстрелу, к нему присоединился прибывший сюда С. Петлюра. Пулеметы убрали, но тут налетели конные гайдамаки, отделили женщин и детей и расстреляли руководителей восстания под звуки украинского гимна»¹⁸.

Автор преувеличивает количество трофеев в несколько раз, не называет число расстрелянных, но в остальном его рассказ, по всей видимости, достоверен. Другие источники тоже подтверждают, что в «Арсенале» было много женщин и детей. Рабочие привели за собой целые семьи. Неужели считали, будто на передовой, под артобстрелом, им будет лучше?

Обратим внимание: гайдамаки действуют по собственному усмотрению, творят короткую расправу, не обращая внимания на приказы командира. И даже Петлюра не может их остановить. Если армия не слушается приказов своего командующего, то это вообще не армия. Это даже и не банда, потому что сильная, боеспособная банда беспрекословно подчиняется своему командиру. При штурме «Арсенала» Петлюра и его начштаба Удовиченко проявили и предприимчивость, и отвагу, и военный талант, но их собственные войска вышли из подчинения. Грозный симптом смертельной болезни.

P.S.

Взятие «Арсенала» решило судьбу январского восстания, хотя бои продолжались и 22 января. Утром Петлюра и Волох перебросили своих гайдамаков на Галицкую площадь и к Ботаническому саду. Там находились позиции восставших железнодорожников, которые присоединились к восстанию слишком поздно. Гайдамаки довольно быстро сломили сопротивление большевиков, а к 14:00 взяли и вокзал (станцию Киев-1 Пассажирский). Последние сорок красногвардейцев оборонялись до ночи в железнодорожных мастерских, но какой-то предатель провел гайдамаков им в тыл, что и решило исход боя. Большинство спаслись бегством, семнадцать человек попали в плен. Гайдамаки отвели их на Бибиковский бульвар и там расстреляли, причем не сделали исключения и для того самого большевика-предателя.

Примечания

1. Могилянский Н. Трагедия Украины (из пережитого в Киеве в 1918 году) // Волков С.В. 1918 год на Украине. М.: Центрполиграф, 2001. С. 28.

2. 2-й курень (первый был блокирован арсенальцами в своих казармах).

3. Полк имени Ивана Богуна большей частью бездействовал, но отряд в 35 офицеров и 60 солдат сражался под стенами «Арсенала».

4. Пученков А.С. Украина и Крым в 1918 — начале 1919 года. С. 13.

5. Гетман П.П. Скоропадский. Украина на переломе. 1918 год. С. 439.

6. Там же. С. 441.

7. Тинченко Я. Перша Українсько-Більшовицька війна...

8. Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 153.

9. Савченко В.А. Симон Петлюра. С. 148.

10. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 171.

11. Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 161.

12. Там же. С. 160.

13. Петрів В.М. Спомини з часів української революції (1917—1921).

14. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 171.

15. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 171—172.

16. Там же. С. 101—102.

17. Петрів В.М. Спомини з часів української революції (1917—1921).

18. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 620.