Мужество и гибель красной гвардии

Пожалуй, лучшими бойцами показали себя красногвардейцы Подола. Само местоположение этого района было исключительно благоприятным для повстанцев. Подол — один из старейших районов Киева, это почти центр города, район торговцев, ремесленников, портовых грузчиков. Помимо многочисленных лавок, мелких заводиков, здесь была большая обувная фабрика Матиссона, судостроительная верфь, Днепровское пароходство. Подол был населен преимущественно евреями, которые тогда горой стояли за большевиков. Правда, точно не известен этнический состав подольских красногвардейцев. Среди немногих известных нам фамилий встречаем русские, украинские и еврейские. Еврей-большевик с Подола, скромный ремесленник, превратившийся в грозного комиссара, был одним из самых узнаваемых киевских типов. Вспомним роман Михаила Булгакова «Белая гвардия»: «Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского райкома, дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер»¹.

Но штаб повстанцев Подола возглавлял вовсе не портной, а профессиональный революционер Георгий Ливер. Правда, в штаб входили некие товарищи М. Кугель и Цимберг, которых украинский историк Ярослав Тинченко называет бывшими портными². В их распоряжении было всего две сотни красногвардейцев и 50 солдат полка имени Сагайдачного. Они блокировали здание киевской семинарии, которую обороняли сечевые стрельцы, но сразу не атаковали ее, а пытались переманить на свою сторону сечевиков. Однако сечевики-галичане не поддавались большевистской агитации.

16 января основные силы подольской красной гвардии по Андреевскому спуску прорвались на Большую Владимирскую улицу, заняли здания центрального телеграфа, городской милиции³ и захватили гостиницу «Прага». Это был важный тактический успех. Шестиэтажная «Прага» была одним из самых высотных зданий в центре Киева. На ее крыше располагался летний ресторан со смотровой площадкой, откуда открывался прекрасный вид на город. Соответственно, позиция для обстрела была тоже прекрасной. Все окрестные улицы оказались теперь под прицелом. Большевики втащили на крышу пулемет и открыли огонь по зданию Центральной рады. Осколки от разбитых окон сыпались даже в зале заседаний⁴. На перекрестке Владимирской и Прорезной и в сквере около Золотых ворот также поставили пулеметы.

В здании милиции большевики освободили всех заключенных, не разбираясь, с кем имеют дело — с «политическими» или уголовниками, разгромили «антропометрический кабинет с фотографическими карточками преступников», уничтожили все документы⁵.

Большевики были близки к победе. Раду можно было легко захватить. Секретарь Центральной рады Михайло Еремиев попытался кое-как подготовить здание к обороне. Вход забаррикадировали, делегатам раздали японские винтовки, которые нашли на складе. Вооружили даже каких-то «дивчат» (машинисток?). Эта импровизированная охрана вряд ли спасла бы украинское правительство, если б завод «Арсенал» двинул свои главные силы в атаку и пробился на помощь к товарищам с Подола. Но арсенальцы два дня отсиживались в пассивной обороне. Они были уверены, что имеют дело с группировкой в 3000 человек, а потому не решались атаковать. На самом же деле «Арсенал» блокировали три броневика и взвод вольных казаков поручика Борковского⁶. Хуже того, еще перед восстанием третью подольскую сотню отправили в «Арсенал», где она стояла без дела целых два дня. А в это самое время их товарищи из последних сил сражались с войсками Центральной рады.

Украинское контрнаступление возглавил Александр Жуковский, который с этого дня исполнял обязанности военного министра (вместо явно неспособного Порша). Жуковский — украинец с Подолья, полковник Русской армии, награжденный георгиевским оружием, собрал отряд из офицеров Военного министерства (полковников, капитанов, штабс-капитанов, поручиков еще Русской армии) и нескольких вольных казаков. Опытные в военном деле офицеры быстро разгромили красногвардейцев на подступах к «Праге», внезапной штыковой атакой выбили большевиков из сквера, пулеметчиков забросали гранатами. «Прага» была окружена, но не сдавалась. «Гарнизоном» этого отеля руководил какой-то юнкер-еврей из Константиновского военного училища. Тем временем на помощь офицерам и вольным казакам пришли сечевые стрельцы, которые с боем взяли здание милиции и начали вытеснять большевиков из центральных кварталов Киева. Прибыл броневик, вооруженный пушкой, но красногвардейцы его подбили.

План атаки составил полковник Алексей Астафьев⁷. Около 17:00, в январских сумерках, войска Рады приступили к общему штурму «Праги». Пулеметы офицерского отряда без передышки вели огонь по зданию. Жуковский бросил гранату в главный вход отеля, сечевые стрельцы ворвались в вестибюль, перебив оборонявших вход красногвардейцев. Четырнадцать красногвардейцев забаррикадировались в одном из номеров, но украинец Новицкий разрушил их импровизированное укрепление двумя гранатами. Наконец украинцы добрались до террасы ресторана: «...началась паника. Обслуга (пулеметов. — С.Б.) разбегалась, как мыши, во все стороны. Еще минута, и большевики полетели, как жабы, с десятого этажа (на самом деле с шестого. — С.Б.)», — вспоминал Михайло Еремиев⁸.

На следующий день силы Рады прибыли — подошел полк имени Гордиенко, разгромивший демиевских красногвардейцев. Теперь перевес был на стороне украинцев, однако упорные бои продолжались весь день 17 января. Подольские красногвардейцы нанесли неожиданный удар: около сотни большевиков пробились через Александровскую улицу на Крещатик, спустились вниз до Прорезной и Фундуклеевской и таким образом попытались пробиться к зданию Рады с северо-востока. По Прорезной они дошли до Большой Владимирской. Николай Полетика утверждал, что сам видел, как на Бибиковском бульваре «повстанцы деловито расстреливали украинских сечевых стрельцов»⁹.

Только введенный в бой Гордиенко вс кий полк спас положение. Большая Владимирская от перекрестка с Прорезной и до самой Софийской площади покрылась трупами. Большевики снова оказались окружены и с трудом пробились на Подол. Силы подольских большевиков были уже на исходе, и тогда они попытались привлечь на свою сторону ту часть полка Сагайдачного, что еще не участвовала в уличных боях. Этот полк был расквартирован как раз на Подоле, один из его куреней сражался за «Арсенал», а несколько десятков солдат уже воевали на стороне подольской красной гвардии. Около 200 человек поддались агитации и присоединились к повстанцам, но три четверти вели себя так же, как известный нам шевченковский полк: сидели в своих казармах, ели реквизированное у мирного населения сало и ждали, чья возьмет.

Тем не менее 18 января подольские большевики штурмом взяли здание киевской семинарии (ее обороняли сечевые стрельцы), захватив в качестве трофея пулемет. Однако о наступлении на Раду уже и речи не было. Теперь большевики с трудом удерживали фронт против стрельцов, к которым еще подошло подкрепление — солдаты полка имени Полуботка, которые только что расправились с красногвардейцами Шулявки. На сторону Рады перешел и самокатный батальон¹⁰, он готовился утром ударить на подольских большевиков. Но на стороне большевиков сражался отряд австрийских минометчиков. Это были настоящие наемники, которым платили «за работу» по 100 рублей золотом в день¹¹. Дело свое австрийцы знали. Они ночью обстреляли позиции самокатчиков, да так удачно, что те решили вернуться в свои казармы. Проще говоря, бежали, дезертировали.

Однако судьбу Подола это не изменило. Утром 19 января сечевые стрельцы тремя колоннами — по Андреевскому спуску, по Вознесенскому спуску и по Александровской улице — прорвались на Подол и атаковали фабрику Матиссона, где находился штаб большевиков. Красные сражались упорно, но сечевики превосходили их более чем втрое. Минометы были захвачены, австрийцы разбежались. Ранние зимние сумерки спасли остатки большевистского отряда от полного уничтожения. К концу дня в строю осталось около пятидесяти красногвардейцев, которые отошли к старому Щекавицкому кладбищу. У них не было гранат, заканчивались патроны. Как пережили они январскую ночь? На что надеялись? О чем думали? На следующее утро их забросают гранатами, добьют штыками¹². Галицкие сечевые стрельцы «блистательно разбили большевиков на Щекавице»¹³, — писал про эту расправу над почти безоружными Дмитрий Дорошенко. Так закончилось восстание на Подоле.

Между тем подольские красногвардейцы проявили не только мужество, но и немалое воинское искусство. Именно они, а не железнодорожники и не арсенальцы едва не взяли штурмом здание Центральной рады, вызвали панику в центре Киева и нанесли большой урон сечевым стрельцам — одной из самых боеспособных и дисциплинированных украинских частей. Сечевые стрельцы были настолько «обескровлены, что не могли принять участие в новых боях»¹⁴. Из 350 штыков осталось в строю 180¹⁵.

Из 250 подольских повстанцев почти все погибли. А вот многие командиры уцелели. Среди выживших — Георгий Ливер (он погибнет уже весной 1918-го, в боях с немцами), товарищ Цимберг, Алексей Сивцов (он переживет Гражданскую войну и даже оставит мемуары «Киевская красная гвардия в борьбе за власть Советов»).

Историческая память не всегда справедлива. Героическая борьба подольских повстанцев оказалась в тени сражения за «Арсенал». Тема эта вовсе не была запрещенной. Издавали же мемуары Алексея Сивцова, при случае подольских красногвардейцев упоминали. Но их именами не называли морские корабли, о них не снимали фильмы, даже памятник долго не могли поставить.

Только в 1987 году в память о повстанцах Подола установили мемориальную доску, но почему-то не на бывшем здании фабрики Матиссона (хотя оно сохранилось, в 1987-м там размещалось ПТУ), а на совсем другом доме. Правда, времена уже изменились, напоминание о «красных героях» вызывало усмешку. На доске были изображены шестеро членов революционного комитета (штаба) Подола, и киевляне прозвали мемориальную доску «Заседанием клуба знатоков» (из популярной игры «Что? Где? Когда?») и даже «Клубом анонимных алкоголиков». Несколько лет назад, в разгар борьбы за «декоммунизацию» Украины, мемориальную доску и вовсе демонтировали. На месте гибели последних красногвардейцев сейчас стоит крест, посвященный... сечевым стрельцам.

Примечания

1. Булгаков М.А. Белая гвардия. С. 15.

2. Тинченко Я. Белая гвардия Михаила Булгакова. Киев; Львов, 1997. Его точку зрения приняли и составители академического издания «Белой гвардии». См.: Булгаков М.А. Белая гвардия. С. 521.

3. С весны 1917 года упраздненную Февральской революцией полицию заменила милиция, которую первоначально формировали из добровольцев.

4. Савченко В.А. Симон Петлюра. С. 146.

5. Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 139.

6. Монкевич Б. Дещо про співпрацю панцирних авт підчас оборони Київа в січні 1918 р. // Літопис Червоної калини. 1931. Ч. 6. С. 11.

7. В монографии Ярослава Тинченко Астафьев ошибочно назван генералом Остапурой-Степовым, хотя и генеральский чин, и новую фамилию он получит только полгода спустя, во времена гетманата Павла Скоропадского.

8. Цит. по: Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 139.

9. Полетика Н.П. Виденное и пережитое. С. 89.

Правда, Полетика пишет, будто видел эти расстрелы 4 января 1918 года, хотя 4 января в Киеве еще не было уличных боев. А на Бибиковский бульвар повстанцы пробились только один раз — 17 января 1918 года.

10. Самокатчики — солдаты на велосипедах, особый вид мобильной пехоты, который существовал в годы Первой мировой войны.

11. Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 154—155.

12. Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 158.

13. Дорошенко Д. Мої спомини про недавнє-минуле. С. 218.

14. Тинченко Я. Українські збройні сили... С. 159.

15. Не считая одной сотни, которая сражалась вместе с отрядом Петлюры.