Изученный материал по фельетону позволяет видеть, что наиболее активно он обсуждался в самый продуктивный период творчества М.А. Булгакова. Высказывания в дискуссиях, публикациях 1920-х гг. журналистов-фельетонистов, а также некоторых серьезных ученых свидетельствуют о множестве мнений по его поводу и отсутствии общего основания в качестве жанрового. В русле работ по исторической поэтике определяется рабочее понимание близости фельетона с комическими / балаганными текстами народного творчества. Основание такого сближения — совмещение в том и другом случае функций критики актуальных для социума явлений / лиц создателей текстов и наслаждения своеобразной формой такой критики воспринимающими.
Комическое в разных его градациях и формах проявляется в фельетоне как базовая художественная выразительность, и это предопределяет возможность двойного бытования и, соответственно, разной номинации подобных текстов двух последних веков. Тексты, с особой выразительностью актуализирующие в периодических изданиях проблемы социума для живущих с автором в одном времени читателей, традиционно в XIX—XX вв. определяются как фельетоны. В случаях талантливого воплощения они могут публиковаться и позже в различного рода сборниках, собраниях сочинений, и тогда их фельетонность отступает перед художественной — комической выразительностью. И публикаторами, и читателями они воспринимаются как малая художественная проза (рассказы и др.).
Это позволяет объяснить, почему фельетоны М.А. Булгакова печатаются среди рассказов в собраниях его сочинений, отдельных сборниках; почему и сам он, упоминая о них в письмах разным адресатам, не был строго последователен в обозначении жанра своих газетно-журнальных публикаций.
Сформированное представление об истоках фельетона в русле балаганных форм на путях их трансформации в литературные авторские модели творчества позволяет объяснить привлекательность этой формы с её свободой использования богатейшего спектра комической выразительности народной культуры для многих крупнейших писателей XIX—XX вв., в том числе и М.А. Булгакова.
Уже первые газетные публикации 1919—1921 гг. свидетельствуют об отчетливо выразившемся направлении его поисков. В «Грядущих перспективах» гражданский пафос реализуется в напряженно-лирическом высказывании, по сути, — в монологе автора. Непосредственность пульсирующей мысли, чувств переданы преимущественно синтаксическими средствами выразительности: композиционные стыки, инверсии, лексические повторы как будто имитируют живую речь; риторические вопросы усиливают прямую обращенность к читателю. Во второй из дошедших до нас газетных публикаций «В кафе» прямая оценка отступает перед выразительностью сценки, диалога. Эти фельетонные компоненты, «помнящие» (по М.М. Бахтину) о своем балаганном происхождении, поддерживаются иронией героя-рассказчика — одного из посетителей кафе; а также иронией автора, обращенной на всех несостоявшихся защитников отечества и на себя самого среди них.
Между первыми двумя текстами в кавказских газетах и третьим М.А. Булгаков совершенно естественно для него обращается к драматургии. Более того, юмореску «Самооборона» и «Парижские коммунары» автор увидел в постановках Первого Владикавказского Советского театра.
Третья публикация «Неделя просвещения» представляется закономерным завершением линии домосковского периода становления художника.
Он обращается к форме сказа, в которой автор выступает в своеобразном монологе под речевой маской человека, во всех отношениях ему далекого.
Публикация трех текстов в газетах актуализируют их фельетонную природу в обращенности к читающей публике: автор живет с ней в одном времени и пространстве. Рассмотренные вне периодического издания и непосредственного событийного фона, они обнаруживают основания для их определения в жанрах малой художественной прозы.
Тот факт, что М.А. Булгаков в кавказскую пору своего творческого пути писал одновременно фельетоны для читающей публики и пьесы для публики в зрительном зале, проливает свет на способ мышления и текстопорождения начинающего автора, ощущающего выразительность диалога, природу разговорного слова.
Опыт я-высказывания под маской как компонент балаганной поэтики, а также комические ситуации, сценки М.А. Булгаков будет широко использовать в фельетонах московской поры, в форме записок от имени безымянного «я» («Богема», «Записки на манжетах», «Записки покойника», др.), а также в пьесах 1920-х годов.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |