3.3. Номинации главного героя нарицательными именами существительными

В создании стереоскопической и стереофонической художественной панорамы в романе используются номинации главного героя нарицательными именами существительными. Употребление нарицательных имен имеет своей целью семантическую конкретизацию, выделение характеризующих признаков героя. В этом параграфе мы рассматриваем прямые номинации посредством нарицательных существительных. В романе «Лолита» можно выделить несколько групп таких нарицательных номинаций главного героя: демографические, релятивные, гиперонимические, функциональные, оценочные.

Демографические номинации, по В.Г. Гаку, указывают на возраст, происхождение и национальность, а также на социальный статус героя. В русском языке используется сравнительно небольшое количество номинаций, указывающих на возраст. Для обозначения лиц мужского пола служат следующие номинации: мальчик, парень, юноша, молодой человек, мужчина, старик и т. п.

Демографические номинации героя, как правило, включают определения, которые обычно отражают точку зрения других персонажей или некоего воображаемого наблюдателя. Так, номинация «утонченный мужчина» (76) представляет собой контаминацию, где соединяются точки зрения Шарлотты и Гумберта. Эта номинация подтверждает слова самого Гумберта о том, что у женщин он пользуется успехом и выглядит в их глазах благородно. В другой раз Гумберт употребляет номинацию «мужчина» по отношению к себе после ночи в «Привале Зачарованных Охотников», но за счет определений, входящих в состав номинации, в этой номинации также присутствует контаминация точки зрения повествователя и самой Лолиты с противоположным значением, привнесенным определениями: «Сирота. Одинокое, брошенное дитя, с которым крепко-сложенный, дурно-пахнущий мужчина» (206).

В диалогическом режиме возникает составная номинация «грязный, грязный старик» (207), которая дается Гумберту Лолитой. Разница в 25 лет для девочки-подростка существенна. Следует отметить, что эта номинация выполняет оценочную функцию. Отрицательная оценочная семантика номинации сосредоточена в определении грязный. После растления Гумберт в глазах Лолиты превращается из «статного красавца» в «грязного, грязного старика». Стариком герой себя видит и в воображении, когда представляет свое совместное будущее с Лолитой «еще бодрым старцем» (248). Затем Гумберт представляет себя спустя еще несколько лет, как он будет выглядеть, упражняясь в «искусстве быть дедом» — «странноватый, нежный, слюнявый д-р Гумберт» (248). Учитывая, что уже будучи в преклонном возрасте Гумберт собирается продолжить свое путешествие в страну нимфеток, но уже с Лолитой Второй, а затем с Лолитой Третьей, то оценочное значение, актуализирующееся в номинации «грязный, грязный старик», закрепляется [Вертинская, 2003].

Следующая группа демографических номинаций указывает на происхождение главного героя, подчеркивает его чуждость миру, в котором он очутился. Это интродуктивная номинация, проявляющаяся в персонажном контексте. Гумберт Гумберт противопоставлен в повествовании большинству действующих лиц как европеец американцам.

Пытаясь определить национальную принадлежность Гумберта, другие герои прежде всего отмечают его европейское происхождение как основной отличительный признак. Сдержанность и светскость являются внешними атрибутами Гумберта, что отразилось в демографических номинациях и определениях при них. При употреблении этих номинаций повествователь всегда указывает на противоречие между внешним видом и эмоциональным состоянием Гумберта. Так, номинация «вежливый европеец» является контаминацией точек зрения героя-повествователя и некоего стороннего наблюдателя, на которого Гумберт постоянно ориентируется (73). Номинация «тихий джентльмен франко-ирландского происхождения» (184) также отражает точку зрения стороннего наблюдателя, постояльца гостиницы или лифтера, и вступает в противоречие с внутренним состоянием героя и его преступной целью — овладеть одурманенной нимфеткой.

Номинация «виконт» связана с портретной характеристикой Гумберта Гумберта, через несколько лет разлуки встретившего Лолиту — она также встречается в персонажном контексте, в несобственно-прямой речи: «Мужчины поглядывали на ее хрупкого, зябкого, миниатюрного, старосветского, моложавого, но болезненного отца в бархатном пиджаке и бежевом жилете: быть может, виконт» (378). Образно-смысловой акцент при описании ставится на материале, из которого сделан пиджак: бархат в Европе считался принадлежностью знати. И для стороннего наблюдателя одежда является сигналом благородного происхождения «отца».

Номинация «потрепанный эмигрант» (277) является контаминацией точек зрения Гумберта и мисс Пратт. Тем самым снова подчеркивается чужеродность героя этой среде. Номинация «эмигрант» также призвана выразить мнение мисс Пратт о нем как об отсталом, старомодном человеке несовременных нравов, не разбирающемся в обычаях современной Америки. Определение потрепанный усиливает это впечатление, к тому же указывая на состояние самого Гумберта, потерпевшего фиаско в споре с мисс Пратт.

К номинациям, указывающим на происхождение героя, относятся такие однофокусные номинации, как «мсье» (74), «monsieur» (87), «мосье» (108), «застенчивый джентльмен» (108). Все они принадлежат Шарлотте. Повествователь также использует контаминацию точек зрения в номинации «сутулый, в очках, герр Гумберт со своими среднеевропейскими сундуками» (99). Для Шарлотты европейское происхождение Гумберта является образцом вкуса, светскости, утонченности, всего того, чего не хватает ей и к чему она безуспешно стремится.

Употребление разноязычной нетранслитерированной этикетной лексики вносит в повествование игровой характер: французское обращение monsieur как признак утонченности; английское джентльмен воспитанности; немецкое герр — старомодности, чинности. С другой стороны, в этих номинациях можно усмотреть намек как на смешанное происхождение героя, так и на его неидентифицированность в социуме. Номинация «герр Гумберт» дополняется определениями сутулый, в очках, со своими среднеевропейскими сундуками. Так создано внешнее впечатление о Гумберте, как о старомодном, скучном, увлеченном наукой человеке (см. об этом: [Камалетдинова, 2005]).

Еще одна группа демографических номинаций — это номинации, указывающие на национальную принадлежность героя. Номинации, указывающие на национальность, выполняют функцию обозначения его неидентифицированности и по этому признаку. В отсутствии четкой национальной принадлежности можно усмотреть знак отверженности и странничества героя. Автономинации, указывающие на национальность Гумберта, не дают ему однозначной характеристики: «...средний француз» (59); «тихий джентльмен франко-ирландского происхождения» (184); «француз или швейцарец» (267). С точки зрения других персонажей национальность Гумберта также неидентифицированная — в речи Куильти: «...либо австралиец, либо немецкий беженец» (408).

Использование релятивных имен (номинаций, обозначающих лиц, находящихся между собой в определенных отношениях — родственных, дружеских, любовных, профессиональных) призвано продемонстрировать связи, существующие между персонажами, что позволяет воспринимать лицо не изолированно, а как часть социума.

Основная часть номинаций данного типа — лексемы, служащие обозначением родства. Это прежде всего номинация «отец». Впервые номинация «отец» по отношению к Гумберту встречается в письме Шарлотты: «...вы готовы соединить навсегда свою жизнь с моей и быть отцом моей девочки?» (114). И именно отцовство позволило ему законно находиться рядом с Лолитой и быть ближе, чем позволено квартиранту. Впервые Гумберт назовет себя «отцом» после гибели Шарлотты, понимая, что теперь никто и ничто не препятствует его близкому общению с Лолитой, которую может называть «дочкой»: «Убитый горем отец объяснил, что отправится за хрупкой дочкой тотчас после похорон...» (157). Внезапное освобождение от супружеских уз дает Гумберту желаемую свободу: «...Я вернулся к себе независимым отцом...» (157). Забрав Лолиту из лагеря, Гумберт также старается убедить ее, что после смерти матери он ее отец, и, следовательно, Лолита должна быть ему покорна: «В чисто практическом смысле, я — твой отец» (181). В дальнейшем, когда Гумберт Пишущий наблюдает за героем со стороны и описывает его, он неоднократно употребляет номинацию «отец» с определениями, отражающими, точки, зрения как героя, так и других персонажей: «покашливающий отец» (180); «жестокий мрачный отец» (совмещение точек зрения Марии Лор и повествователя) (340); «хрупкий, зябкий, миниатюрный, старосветский, моложавый, но болезненный отец...» (точки зрения Дика, Билля и повествователя) (378).

Нетрудно заметить, что номинация «отец» представляется как ложная номинация, как очередная «маска» главного героя. Тем самым исконное значение слова «отец» как бы дискредитируется в романе — оно снижается уже в речи самого повествователя, т. е. самим Гумбертом, благодаря сопровождающим эту номинацию определениям. В тех случаях, когда между собеседниками не существует ни духовной близости, ни родственных связей, слово «отец» имеет фамильярный характер. Так, в номинации «страстный отец» (236) смысловой акцент ставится на определении, указывающем на кровосмешение. В номинации «неправдоподобный отец» (248) определение снова подчеркивает ложность статуса Гумберта по отношению к Лолите. Значение иллюзорности передает и номинация «сказочный отец»: «Но теперь я попросту старый папаша — сказочный отец, оберегающий сказочную дочь» (215). Вновь демонстрируется ложность положения Гумберта, полагающего, что он наконец-то попал на «остров нимфеток». С этой точки зрения номинация «сказочный отец» коррелирует с образной номинацией «сказочный принц».

Кроме номинации «отец» в тексте употребляется номинация «папа» (3 однофокусные номинации с точки зрения Лолиты), «папаша» (5 употреблений: 1 автономинация и 4 однофокусные номинации с точки зрения Лолиты), «папочка» (2 употребления: 1 автономинация и 1 однофокусная номинация с точки зрения Лолиты) и «папан» (1 автономинация).

Обращаясь к Гумберту, Лолита обычно вкладывает в эти слова иронию, а подчас и сарказм, что показано акцентным делением слова на слоги: «Что именно, па-па-ша?» (171), а также определения драгоценный, которое в контексте звучит издевательски вызывающе: «Ты проверил бы свое... светопредставление, если бы остался в контакте с ним, мой драгоценный папаша» (308); ««Твой юмор», — сказала Лолита, — «положительно уморителен, драгоценный папаша»» (309). Только в конце повествования номинация «папа» употребляется Лолитой в прямом значении, когда она пишет письмо Гумберту и представляет его Дику. Прошло 3 сложных года в жизни Лолиты с момента их расставания, поэтому для нее уже становится возможным обращение «папа» в его прямом значении.

Гумберт в беседе с Лолитой, приводимой в 1 главе 2 части романа, пытаясь убедить ее, что он «вовсе не преступный сексуальный психопат», а самый близкий теперь человек, употребляет номинации, указывающие и подчеркивающие их близкородственные отношения: «папаша», «старый папаша», «твой папочка», «твой отец», «старый папан» (215—218). Для Гумберта это словоупотребление становится одним из способов подавления и подчинения Лолиты. Отношения между отцом и дочерью Гумберт искажает в выгодном для него смысле, чтобы как-то оправдать себя. С этой целью он приводит примеры нетрадиционных отношений между отцом и дочерью у некоторых народов: «Среди сицилийцев половые сношения между отцом и дочерью принимаются как нечто естественное...» (216).

Номинация «отец» употребляется в повествовании 15 раз, большинство употреблений — автономинации. Используя релятивные номинации по отношению к самому себе, герой-повествователь достигает эффекта дистанцирования, так как релятивные номинации предполагают наличие точки зрения постороннего. Встречаются также однофокусные номинации, представляющие точки зрения других персонажей: «настоящий отец Долли» (с точки зрения Джоаны) (157); «старомодный европейский отец» (с точки зрения мисс Пратт) (273); «батюшка» (с точки зрения Моны Даль) (312).

Другие релятивные номинации в повествовании отражают различные точки зрения персонажей на Гумберта, и различные позиции Гумберта по отношению к другим персонажам. Так, по отношению к Шарлотте статус Гумберта меняется в течение всего повествования по ходу развития сюжета: «жилец» (75) — «квартирант-любовник» (76) — «красавец жилец» (99) — «спутник жизни» (114) — «вдовец» (153). По цепочке этих номинаций можно проследить динамичность развития отношений Шарлотты и Гумберта. Изначально нейтральные номинации «жилец» и «квартирант» приобретают дополнительные коннотации за счет словесного окружения. Ср., например: «...и квартирант-любовник едва мог скрыть содрогание, когда ему, весьма утонченному мужчине, было дано заранее узреть единственную в доме ванную...» (76).

Большинство релятивных номинаций формально являются автономинациями. Номинации «жилец», «квартирант-любовник», «квартирант», «красавец жилец» представляют собой контаминации точек зрения Шарлотты и Гумберта. Номинации «спутник жизни» и «отец моей девочки» — однофокусные и принадлежат Шарлотте.

Автономинация «вдовец» употребляется в тексте 5 раз, из них два употребления еще не соответствуют статусу Гумберта, так как употребляются до момента гибели его жены. Слово «вдовец» впервые используется в предисловии Джона Рэя в названии дневника Гумберта: «Лолита. Исповедь Светлокожего Вдовца» (35). А. Аппель также отмечает, что термин «светлокожий вдовец» далеко не случаен у Набокова. Он встречается в историях болезни пациентов психиатрических клиник. Эта номинация становится еще одним непрямым указанием на отклоненность от принятой нормы автора дневника. В дальнейшем это значение номинации «вдовец» подкрепляется номинацией «неврастеник-вдовец с небольшим, но самостоятельным доходом в настоящем и с парапетами Европы, разводом и сидением в нескольких сумасшедших домах в прошлом» (245). Таким образом, использование номинации «вдовец» определенным образом ориентирует читателя на дальнейшее прочтение романа, предвосхищая его развитие. И после внезапной гибели Шарлотты, Гумберт на самом деле становится вдовцом: «Вдовец, человек, наделенный исключительным самообладанием, не рыдал и не рвался» (153).

Таким образом, релятивные номинации выполняют как сюжетообразующие функции, выступая в роли своего рода «вех» в развитии действия (указывая на изменение статуса героя по отношению к Шарлотте и Лолите), так и оценочную функцию (указывая на «фиктивность» положения главного героя, на его ложный статус и нравственную двусмысленность его позиции).

Достаточно часто автор прибегает в произведении к именам функциональным, указывающим на род деятельности персонажа. Функциональные номинации, в отличие от демографических, акцентируют внимание читателя на более значимых для восприятия персонажа чертах.

Одна группа — номинации, указывающие на профессиональную деятельность Гумберта. Свою профессиональную деятельность герой начинает «учителем мужской гимназии» (48), в Америке появляется уже в качестве «хозяина парфюмерной фирмы» (92), а репортеру он представляется как «писатель и исследователь» (124), в чем недалек от истины, так как исследует мир нимфеток и создает роман, призванный дать бессмертие Лолите. Путешествуя с Лолитой по Америке, герой называет себя «скромный рантье Гумберт». Эта номинация указывает на источник его доходов — небольшую ренту («скромный» здесь не условная формула, а отражение реального финансового положения Гумберта, который весьма сдержан в трате денег во время путешествия).

Следует отметить номинации, указывающие на ложные профессии Гумберта, — «консультант на съемке фильма» (293) и «иностранный литературный агент» (407). За счет этой номинации статус Гумберта в глазах Куильти умаляется — из писателя он становится агентом, покупающим чужой литературный труд. Таким образом, функциональные номинации выполняют как характеризующую, так и описательную функцию в тексте.

Другая группа номинаций, связанная с отношениями Гумберта-нарратора и Гумберта-актора, — «герой», «рассказчик», «автор», «убийца» — рассматривалась нами ранее, в параграфе 3.1. Номинации «балконный зритель» (53), «актер» (398) главным образом также указывают на «раздвоение» Гумберта Гумберта на Гумберта-нарратора и Гумберта-актора, один из которых является наблюдателем, а другой — непосредственным участником описываемых событий.

Вторая часть номинации «художник-мнемозинист» (365) представляет собой окказионализм и связана с темой памяти. «Мнемозина — не только богиня памяти, но и мать муз, этот мифологический образ подчеркивает тему связи памяти и творчества, воспоминаний и искусства» [Николина, 1993, 38]. Важность темы памяти в творчестве В.В. Набокова подчеркивается исследователями его творчества (см. об этом: [Кантор, 1999; Маликова, 2000; Созина, 2001; Аверин, 2003]). Обращение к Мнемозине для писателя — это способ воспользоваться острой и богатой памятью, ее возможностями визуализации, реконструкции и монтажа. «Я думаю, что память и воображение принадлежат к одному и тому же, весьма таинственному миру человеческого сознания... — говорил В.В. Набоков. — Можно было бы сказать, что память есть род изображения, сконцентрированного на определенной точке...» [Беседа Владимира Набокова с Пьером Домергом, 1996, 60].

Благодаря памяти возможно обретение прошлого в творческом акте. Поскольку Гумберт Гумберт некоторыми своими чертами похож на В.В. Набокова (он филолог, поэт и писатель, тонко чувствующий слово), то для него близки идеи, связанные со значением памяти для творческого сознания. Благодаря воспоминанию, Гумберт Гумберт осуществляет совмещение прошедшего и «живого повествовательного» времени и таким образом заново обретает Лолиту и делит с ней бессмертие. Создавая произведение, посвященное Лолите, Гумберт таким образом пытается обрести любовь через воскрешение утраченного.

Другие функциональные номинации также связаны с настоящей деятельностью Гумберта-нарратора — написанием дневника, созданием произведения, которое призвано «раз и навсегда определить гибельное очарование нимфеток», и одновременно прославить и обессмертить Лолиту. Поэтому он называет себя «a mes heures поэт» (84). «Гумберт называет себя «поэтом» — в отношении к Лолите и к окружающему миру, а также, разумеется, имея в виду свои попытки воплотить пережитое в пространной исповеди, каковую роман и представляет» [Александров, 1999, 195]. В другом случае Гумберт противоречит себе («Но я не поэт. Я всего лишь добросовестный историограф» (119)) для того, чтобы подчеркнуть, что его откровения претендуют на достоверность.

Использование эмоционально-оценочной лексики в качестве номинации служит важным средством характеристики персонажа. Оценочная лексика в большинстве случаев эмоциональна, так как выражает субъективное мнение об объекте. Исследование механизмов возникновения эмоций показывает, что отношения между эмоцией и оценкой выстраиваются таким образом, что эмоция включает оценку.

Оценка — это мнение субъекта о ценности объекта для него, а эмоция — это переживание субъектом данного мнения [Шаховский, 1987, 14]. Эмоции могут быть положительными, отрицательными и амбивалентными, они базируются на различии мнений об объекте и на вызываемом им эмоциональном состоянии. Соответственно, положительная оценка сопровождается положительными эмоциями, отрицательная оценка — отрицательными.

Согласно классификации, предложенной Н.Д. Арутюновой, оценочные значения представлены двумя видами значений — общеоценочными и частнооценочными [Арутюнова, 1998, 130—245]. Первый тип оценочного значения, реализуемый прилагательными «хороший» и «плохой» (и их синонимами), выражает «холистическую оценку, аксиологический итог» [Арутюнова, 1998, 198]. Во вторую группу входят значения, дающие оценку одному из аспектов объекта с определенной точки зрения. Н.Д. Арутюнова разделяет частнооценочные значения на несколько категорий: 1) сенсорно-вкусовые, или гедонистические оценки; 2) психологические оценки, подразделяющиеся на интеллектуальные и эмоциональные; 3) эстетические оценки; 4) этические оценки; 5) утилитарные оценки; 6) нормативные оценки; 7) телеологические оценки [Арутюнова, 1998, 189—199]. Органичная спаянность эмоции и оценки оправдывает их объединение в одном эмоционально-оценочном комплексе.

Одним из средств оценки в «Лолите» являются номинации главного героя. В романе содержатся 40 оценочных номинаций. Они служат средством внешней и внутренней характеристики Гумберта. Оценка главного героя осуществляется с разных точек зрения.

Первая группа оценочных номинаций выражает эстетическую оценку Гумберта Гумберта. Как правило, это оценка с точки зрения других персонажей: «Дитя нашего времени, жадное до киножурналов, знающее толк в снятых крупным планом, млеющих, медлящих кадрах, она, наверное, не нашла бы ничего странного в том, чтобы взрослый друг, статный красавец...» — здесь Гумберт пытается моделировать точку зрения Лолиты, причем неизвестно, «подписалась» ли бы под этой номинацией сама Лолита; «между тем как мистрис Гейз и ее красавец жилец будут чинно беседовать в полураздетом виде вдали от любопытных глаз» — здесь моделируется точка зрения жителей городка.

Другая группа оценочных номинаций Гумберта Гумберта — это номинации, выражающие этическую оценку героя. Автономинации передают либо отрицательную, либо амбивалентную оценку. В повествовании встречаются номинации, характеризующие прежде всего «нимфолептическую» сущность Гумберта. Она влияет на его жизнь в обществе: будучи неудовлетворенным, Гумберт, по его утверждению, не может реализоваться в социуме, поэтому называет себя «законоуважающим трусом» (50), «неудачником, но неудачником особенным» (47). Определение особенный призвано выделить Гумберта из ряда других людей. В оценочных номинациях показано изменение отношения Гумберта к «нимфолепсии», что связано со сменой точек зрения: то дана точка зрения Гумберта-героя, одержимого навязчивой идеей, то изменившаяся точка зрения Гумберта-повествователя, знающего о разрушительных последствиях «поэтической страсти».

Номинации, характеризующие точку зрения Гумберта-повествователя, указывают на извращенность пристрастия Гумберта-героя. Так, описывая свою первую встречу с Лолитой, Гумберт Гумберт говорит: «Мои судьи усмотрят в вышесказанном лишь кривлянья сумасшедшего, попросту любящего le fruit vert» (78). Кроме номинации «сумасшедший», характеризующей оценку Гумбертом-повествователем Гумберта-героя, употребляется еще и номинация «безумец» (324).

Гумберт Гумберт указывает на то, что с точки зрения нормальных людей его пристрастие является проявлением безумия, причем опасного безумия, за которое он будет осужден. Поэтому еще в двух случаях повествователь называет себя «маньяком», то есть «одержимым болезненным односторонним пристрастием, навязчивой идеей» [МАС, II, 310]. Для человека, одержимого манией, свойственны хитрость, осторожность, изворотливость, подчас безумие. Все эти черты характера подчеркиваются повествователем в Гумберте неоднократно, и, в первую очередь, в номинациях. Гумберт ведет себя так ловко и осторожно, что ему постоянно удается маскировать свою манию: «Мне случалось <...> протискиваться с осмотрительностью гнусного сластолюбца в тот теснейший теплейший конец городского автобуса, где повисала на ремнях орава школьниц» (98). Номинация «сластолюбец» характеризует область пристрастия Гумберта — это «человек, отличающийся чувственными наклонностями, стремящийся к чувственным наслаждениям» [МАС, IV, 183]. Однако определение при этой номинации гнусный — «вызывающий отвращение, гадкий, а также способный совершать гадости» [МАС, I, 430] — сближает эту номинацию с номинацией «маньяк». Если для первого употребления этой номинации отличительными признаками является «хитрость безумия», которой пользуется Гумберт, чтобы вполне невинно «выкрасть мед оргазма, не совратив малолетней», то в конце романа номинация «маньяк» приобретает конкретное значение, выражает то зло, которое совершил герой, — «маньяк, лишивший детства североамериканскую малолетнюю девочку» (391).

Отметим, что во всех вышеперечисленных случаях мы имеем дело со скрытыми предикациями, так как оценка всегда потенциально предикативна. Герой либо характеризует сам себя, либо его характеризуют другие герои.

Оценочные номинации Гумберта Гумберта, встречающиеся в повествовании, принадлежат также речевому плану других персонажей романа: Шарлотты, Лолиты, Куильти.

Большинство номинаций, данных Гумберту Шарлоттой, содержат положительную оценку и отражают ее личное отношение к Гумберту. Номинации с положительной оценкой представляют собой эмотивные субстантивированные прилагательные, выступающие в позиции обращения: «мой дорогой» (113), «мой самый дорогой» (113), «mon cher» (113), «любимый» (114), «мой драгоценнейший» (114), «mon tres» (114), «tres cher» (114), «мой милый» (147). Эти номинации находим в письме Шарлотты к Гумберту, где она признается ему в любви. Экспрессия некоторых номинаций усиливается за счет притяжательного местоимения «мой» / «mon».

Также эмоционально-оценочная лексика этой группы номинаций представлена эмотивными существительными, обозначающими объект поклонения: «любовь моей жизни» (113), «голубчик мой» (144), «божество и властелин» (144), «ваше сиятельство» (146). Номинация «отвратительный, подлый, преступный обманщик» (150) выражает уже совершенно противоположное, негативное отношение Шарлотты к Гумберту. К существительному «обманщик», характеризующему весь образ жизни Гумберта и суть его характера, прибавляются определения, усиливающие отталкивающий эффект.

Так, рассматривая оценочные номинации, можно пронаблюдать динамичность и непостоянство отношений между Шарлоттой и Гумбертом. Имена, которыми она. называет Гумберта, отражают ее положительное отношение к нему, сильное чувство. Узнав об истинных грязных намерениях Гумберта, она меняет свое отношение на противоположное. Но из последнего ее письма к Гумберту, которое он порвал и смог восстановить его смысл лишь по обрывкам, понятно, что любовь и нежелание верить в чудовищную реальность побеждают в Шарлотте: «Я разобрал такие кусочки фраз, как «...о, мой любимый, о, мой...»» (155). Чувства Шарлотты развивались стремительно от симпатии к любви, от любви к ненависти, и от ненависти вновь к любви.

Оценочные номинации Гумберта в речи Лолиты представлены эмотивно-оценочной лексикой, выражающей отрицательную психологическую и этическую оценку. Номинация «подлый предатель» (110) относится ко времени отъезда Лолиты в лагерь. Она подозревает Гумберта в сговоре с матерью и поэтому считает его предателем. Номинация «противный развратник» (175) является реакцией Лолиты на поцелуи Гумберта, к которым она испытывает отвращение. После ночи» в «Привале Зачарованных Охотников» Гумберт получает от Лолиты целый набор нелестных для него характеристик: «скотина» (206), «кретин» (207), «гадина» (207), «негодяй» (207); в ходе развития сюжета он пополнится: «паршивый жулик» (264), «старый павиан» (272), «грубый скот» (310). Причиной, вызывающей негативную реакцию, является поведение Гумберта, ограничивающего свободу Лолиты, и чувство отвращения и ненависти, которое она к нему испытывает.

Единственная положительная оценочная номинация, принадлежащая Лолите, встречается лишь в конце романа в эпизоде посещения Гумбертом Лолиты: ««Нет, — сказала она, — нет, душка, нет». Первый раз в жизни она так ко мне обратилась» (386). К этому моменту Лолита простила Гумберту свое «детство», и в ее обращении находим жалость, сочувствие, и совсем женское осознание того, что происходит в душе Гумберта. Таким образом, для речи Лолиты характерно, в основном, употребление качественно-оценочных номинаций с отрицательным значением, а также относительных номинаций, указывающих на степень родства, тоже оценочного характера.

Большинство указанных номинаций мы также можем рассматривать как скрытые предикации (они характеризуют главного героя с точки зрения субъекта речи). Именно это способствует выполнению данными номинациями! оценочно-характеризующей функции по отношению к главному герою романа, а также создает возможность совмещения, разных точек зрения в номинации главного героя.