Начатый в конце 1920-х гг. роман «Мастер и Маргарита» явился результатом долгой (более 10 лет) и кропотливой работы, в ходе которой текст претерпевал значительные изменения во всем облике, о чем свидетельствует сохранившийся обширный архив М.А. Булгакова, позволяющий практически полностью восстановить последовательность в создании наиболее знаменитого и популярного творения одного из самых загадочных русских писателей XX века. Данный архив представлен двумя тетрадями материалов к роману, двадцатью тетрадями с рукописным текстом и тремя печатными экземплярами редакций произведения, а также отдельной тетрадью с рядом исправлений и дополнений к страницам и главам «Мастера и Маргариты», сделанных уже больным М.А. Булгаковым в 1939—1940 гг. и записанных под его диктовку Е.С. Булгаковой1 [Чудакова 1976: 219].
Несмотря на общий архивный источник, в булгаковедении до сих пор нет единого взгляда на количество редакций «Мастера и Маргариты»: в процессе работы над романом писатель не только на долгое время оставлял его, впоследствии снова к нему возвращаясь и корректируя, но и уничтожал целые куски уже написанного произведения; кроме того, разный подход к интерпретации самого понятия «редакция», которое подразумевает целостный, композиционно стройный и фабульно завершенный вариант рукописи, связанный единым авторским замыслом, привел к тому, что на сегодняшний день в исследованиях число выделяемых редакций романа колеблется от трех (Б.В. Соколов [1991]) до шести (Л.М. Яновская [1983]) — восьми (М.О. Чудакова [1976], В.И. Лосев [1997, 2002], Е.П. Багирова [2004]). В настоящей работе мы придерживаемся классической в булгаковедении точки зрения о восьми редакциях «Мастера и Маргариты», представленной в работах М.О. Чудаковой [1976, 1991] и В.И. Лосева [2002]; в этой связи нами также принимаются и основные принципы разграничения редакций и вариантов романа, предложенные в изданиях «Неизвестный Булгаков» [1997], «Князь тьмы» [2002] и в публикациях «Великий канцлер» (журнал «Слово». 1991 № 4—9), подготовленных В.И. Лосевым; тем не менее нами также были учтены текстологические замечания Б.В. Соколова [1991] по творческой истории романа и эволюции авторского замысла, а также комментарии, сделанные Л.М. Яновской [1983] и В. Мягковым [1984, 1991], подготовившими публикации черновиков из архива писателя в журналах «Даугава» (1983. № 10) и «Наше Наследие» (1991. № 3), «Памир» (1984. № 4) соответственно.
Первая редакция «Мастера и Маргариты» (Р. I — условное название «Черный маг»), неоконченная и частично уничтоженная М.А. Булгаковым, датируется 1928—1929 гг. и имеет авторский подзаголовок на обложке «Черновики романа. Тетрадь 1»; роман представлял собой рассказ от лица повествователя-непрофессионала об «ужасных» событиях в Москве, связанных с появлением в один из летних вечеров на Патриарших прудах «странного иностранца» [Чудакова 1976: 220]. Из изначальных пятнадцати глав романа в архиве писателя нетронутыми сохранились только последние четыре, описывающие допрос представителем следственных органов председателя жилтоварищества Поротого (впоследствии — Босого), посещение буфетчиком «нехорошей квартиры» на следующий день после театрального дебюта м-е Воланда, эпизод с «мистическими» телеграммами в Варьете и «побег» Робинского и Благовеста (впоследствии — Римского и Варенухи)2. Известен также тот факт, что ершалаимский текст присутствовал уже в этой редакции романа и вводился через посредство рассказа Воланда, как бы включаясь в современную действительность.
Вторая редакция (Р. II — условное название «Копыто инженера»), тоже датируемая 1928—1929 гг., так же, как и первая, была частично уничтожена М.А. Булгаковым в марте 1930 г.; сохранившийся материал, представленный в архиве писателя главами с первой по четвертую, седьмой и пятнадцатой [Лосев 2002: 11], свидетельствует о том, что в плане замысла новая редакция существенно не отличалась от предыдущей3, однако именно она, по замечанию М.О. Чудаковой, заложила основы уникальной сюжетно-композиционной организации «Мастера и Маргариты», в частности — библейский текст, по прежнему репрезентирующийся как «евангелие от Воланда», разбивался уже на две главы.
Таким образом, как позволяют судить сохранившиеся материалы, с точки зрения пространственно-временной организации уже в первых двух редакциях «Мастера и Маргариты» (Р. I и Р. II) присутствовало разделение московской и библейской реальности, однако новозаветная тема исчерпывала себя сначала в одной (Р. I), а затем — в двух (Р. II) главах, имея свое продолжение в современности [Чудакова 1976: 226].
Возвращение М.А. Булгакова к работе над романом, датирующееся весной 1931 г., ознаменовалось рядом черновых набросков к главам: были расширены и переписаны «Дело было в Грибоедове» (Р. I — «<Интермедия в Шалаше Грибоедова>», Р. II — «Мания фурибунда»), «Консультант с копытом» (впоследствии — «Никогда не разговаривайте с неизвестными»); кроме того, делаются наброски к последней главе романа «Полет Воланда», намечаются образы Маргариты4 (Маргарита заговорила страстно: — (4, с. 106) и ее спутника (Ты встретишь там Шуберта и светлые утра (4, с. 105)), что позволяет говорить о возникновении у писателя приблизительных представлений об основных сюжетных коллизиях и финале произведения.
Далее работа над текстом была продолжена в 1932—1934 гг., результатом чего стала по счету третья редакция романа (Р. III), условно названная текстологами «Великий канцлер» и содержательно и структурно начинающаяся приближаться к окончательному варианту «Мастера и Маргариты»: складываются главы, повествующие о «странных» событиях в Москве (история на Патриарших прудах, ночь в Грибоедове и сумасшествие Ивана, изгнание Степы Лиходеева из квартиры № 50, скандальный сеанс в Варьете и бегство Римского, неудачные визиты дяди Берлиоза и буфетчика, последние похождения Бегемота и Коровьева). Значительное развитие получает образ Маргариты, расширяются ее функции в тексте, схематически очерчивается образ ее возлюбленного, именуемого поэтом, вследствие чего в сюжете романа появляется ряд совершенно новых эпизодов: встреча Маргариты с Азазелло, шабаш, смерть любовников и последний ночной полет. В свою очередь, библейский сюжет был передвинут в глубь романа и оформлен в две отдельные главы: глава 16 по-прежнему определялась как евангелие от Воланда, рассказываемое им, однако, уже у постели Иванушки в клинике Стравинского, а глава 20 («Погребение») была только намечена М.А. Булгаковым [Чудакова 1976: 237], в этой связи не представляется возможным определить статус этой части повествования, однако можно предполагать, что она должна была вводиться именно как отрывок из романа безымянного поэта, означенного как автора романа о Пилате («Он написал книгу о Иешуа Га-Ноцри, — ответила Маргарита» (4, с. 236)).
Третья редакция была оборвана на середине последней главы в связи с началом М.А. Булгаковым нового этапа — обширной работы над текстом четвертой редакции (Р. IV), которая заняла период с осени 1934 г. по лето 1936 г. и в процессе которой был дописан и переписан ряд глав; кроме того, писателем была составлена новая разбивка глав, общее число которых стало тридцать семь [Чудакова 1976: 241]. Особо важным моментом явилась замена Воланда мастером у постели Бездомного, в результате чего сцена приговора Иешуа опять переносилась в начало романа, а глава 13 «На Лысой горе» представляла собой пересказ отрывка из произведения ночного Иванушкиного гостя; в этой связи в данной редакции впервые производится репрезентация исторического библейского континуума как художественной реальности романа безвестного мастера. Как отмечает В.И. Лосев, многие главы из текста Р. III вошли в состав Р. IV, что позволяет рассматривать их как первую полную рукописную редакцию «Мастера и Маргариты»5.
В 1937 г. работа М.А. Булгакова над рукописью ознаменовалась появлением сразу двух редакций — «Князя тьмы» (Р. V) и «Мастера и Маргариты» (Р. VI); тот факт, что первая из них обрывалась на главе 13, а другая с нее начиналась, позволило В.И. Лосеву, объединив их в единый текст, рассматривать как вторую полную рукописную редакцию романа, в которой окончательно определились основные сюжетные линии, сформировалась система персонажей, был определен главный принцип его композиционной организации — «роман в романе», заключавшийся в параллельном развитии событий в двух хронотопах — московском и ершалаимском: структуризация библейских глав производилась таким образом, что «роман о Пилате и Иешуа сообщался не сразу, не в виде единой вставной новеллы. Его развертывание сопровождалось иллюзией «дописывания» на глазах читателя: начало было рассказано Воландом во 2-й главе, продолжение снилось Иванушке — в главе 16-й «На Лысой горе (Казнь)», конец его читала Маргарита, когда рукописи романа возвращены были автору («Погребение»)» [Чудакова 1976: 245]. Кроме того, в тексте «Мастера и Маргариты» оформился и третий континуум — мистический, существующий в рамках московской реальности, однако обладающий специфическими пространственно-временными параметрами.
Сложившийся в таком виде единый текст «Мастера и Маргариты», будучи перепечатанным с некоторыми изменениями, стал седьмой редакцией романа (Р. VII). Дальнейший процесс работы М.А. Булгакова осуществляется в русле правки по машинописному тексту, в результате чего были внесен ряд существенных сюжетных и композиционных изменений, например: глава «Погребение» была разделена на две — «Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа» и «Погребение»; написан эпилог; переписаны зачины глав «Маргарита» и «Прощение и вечный приют»; концептуально изменен взгляд автора на иерархию добра и зла (появление в московской реальности Левия Матвея с ходатайством о судьбе мастера и Маргариты). Этот текст романа с внесенными писателем в 1939—1940 гг. изменениями представил его восьмую — и окончательную — редакцию (Р. VIII).
Таким образом, как демонстрирует анализ ранних редакций, развитие романа шло по пути усложнения формальной и содержательной сторон произведения, затронувшего, как следствие, все его стороны, начиная от сюжета, композиции, уровня персонажа и заканчивая параметрами художественной реальности; в этом плане время явилось одной из категорией, особенно тщательно прорабатываемых писателем, вследствие чего в истории создания текста имеет место процесс концептуализации лексической темпоральности, связанный с расширением функций художественного времени.
Примечания
1. Кроме того, М.О. Чудакова полагает, что может существовать еще одна тетрадь с внесенными в этот же период существенными поправками к роману, однако, как отмечает исследователь, ее местонахождение остается неизвестным.
2. Прочтение же частично утраченных глав этой редакции романа стало возможным благодаря попытке М.О. Чудаковой гипотетически восстановить предложения в сохранившихся оборванных листах рукописи (фрагменты реконструированного текста были опубликованы ею, в частности, в журналах «Вопросы литературы» (1976. № 1) и «Литературное обозрение» (1991. № 5)).
3. В этой связи Б.В. Соколов предлагает считать Р. I и Р. II вариантами одной редакции.
4. Как отмечает Б.В. Соколов, согласно свидетельству Л.Е. Белозерской-Булгаковой, Маргарита фигурировала уже в первых редакциях романа, привлеченная ради уравновешения преобладающих в количественном отношении мужских персонажей [Соколов 1991: 9—10]; однако архивных доказательств, подтверждающих достоверность этих слов, нет.
5. Именно на этом принципе базируется и мнение Б.В. Соколова, полагавшего, что данные два варианта романа составляют единую редакцию 1931—1936 гг.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |