2. Ершалаимский мир и его атрибутивно-предметная структура

Древний мир в романе Мастера (текст 2) описан в своей историко-мифологической давности начала 1-го тысячелетия нашего исчисления. Оппозиция в ершалаимском мире двуступенчата: общим противопоставлением охвачен римско-иудейский мир и мир свободной личности; внутреннюю оппозицию составляют римский и иудейский мир. Каждый из миров в работе охарактеризован с точки зрения сопоставления структур административно-римской власти и духовной ершалаимской власти, представителей власти, их знаков власти, а также военных и гражданских структур в каждом из миров. Объединяющим началом ершалаимского мира являются реалии древнего мира (Гефсиманский сад, Лысая Гора, кипарисы, пальмы и т. д.). См. Таблицу № 2 и комментарии к ней.

Таблица № 2. Ершалаимский мир

Комментарии к таблице № 2

1. Ершалаимский мир представлен совокупность предметных реалий, многие из которых обладают экспрессивно-негативной характеризацией. В составе предметных реалий имеются:

а) топонимические объекты: Лысая Гора, Лысый Череп и др. Пройдя около километра, ала обогнала вторую когорту Молниеносного легиона и первая подошла, покрыв еще один километр, к подножию Лысой горы (гл. 16). Под тонкие выкрики глашатаев, сопровождавших колонну и кричавших то, что около полудня прокричал Пилат, она втянулась на Лысую гору (гл. 16). Она (туча. — О.В.) уже навалилась своим брюхом на Лысый Череп, где палачи поспешно кололи казнимых, она навалилась на храм в Ершалаиме, сползла дымными потоками с холма его и залила Нижний Город (гл. 25). Левий Матвей прятался в пещере на северном склоне Лысого Черепа, дожидаясь тьмы (гл. 26).

Гефсимания, Гефсиманский сад. — Иди в масличное имение, — шептала Низа, натягивая покрывало на глаза и отворачиваясь от какого-то человека, который с ведром входил в подворотню, — в Гефсиманию, за Кедрон, понял? (гл. 26). Весь Гефсиманский сад в это время гремел соловьиным пением (гл. 26);

б) метеорологические явления: Ураган. Ливень хлынул неожиданно, и тогда гроза перешла в ураган (гл. 25). Ураган терзал сад (гл. 25). Как ни был яростен ураган, он ослабевал (гл. 25);

в) растительный мир: пальмы, кипарисы, сад. Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим... — острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу... низкое ворчание, на которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики (гл. 2). В том самом месте, где около полудня, близ мраморной скамьи в саду, беседовали прокуратор и первосвященник, с ударом, похожим на пушечный, как трость переломило кипарис (гл. 25).

2. Ершалаимский мир представлен как противопоставление римского и иудейского мира миру свободной личности.

3. Разделение на римский и иудейский мир связано с тем, что в 6 г. н. э. Иудея — южная часть Палестины — становится прокураторской провинцией Рима с административным центром Кесарии на берегу Средиземного моря.

Римский мир

1. Римская власть на территории покоренной Иудеи осуществлялась римскими властными структурами, порядок поддерживался римскими военными структурами.

2. Властные и военные структуры римского мира имеют своих представителей. Верховная власть в Риме во время событий, описанных в романе Мастера, осуществлялась императором Тиверием (Клавдий Нерон Тиберий: 42 г. до н. э. — 37 г. н. э.). Кесарь (от лат. caesar) — титул римского императора. Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата! (гл. 2). Оба обедающие отлили немного вина из своих чаш в блюдо с мясом и прокуратор произнес громко, поднимая чашу: — За нас, за тебя кесарь, отец римлян, самый дорогой и лучший из людей! (гл. 25). — Ручаться можно, — ласково поглядывая на прокуратора, ответил гость, — лишь за одно в мире — за мощь великого кесаря (гл. 25). В многочисленных провинциях римской империи от имени кесаря управляли наместники. В Антиохии (Сирия) находилась резиденция римского наместника, которому непосредственно подчинялся прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Прокуратор — «императорский наместник в небольшой провинции, наделенный административной и судебной властью».

Осуществляя свои судебные полномочия, прокуратор рассматривает дело подследственного из Галилеи — северной области Палестины. Дело было передано прокуратору тетрархом Галилеи. Тетрах — «правитель четвертой части, четвертовластник». Тетрархом Галилеи был один из сыновей Ирода Великого, который отказался дать заключение по делу и направил его для утверждения приговора к прокуратору Иудеи Понтию Пилату.

Держать в повиновении население покоренных провинций удается благодаря тайной службе с неограниченными полномочиями и обладающей широкой сетью агентов. Начальник тайной службы Афраний лично предан прокуратору Понтию Пилату. Афраний по долгу службы руководит казнью, но потом по завуалированному приказу прокуратора подготавливает убийство доносчика Иуды из Кириафа. Имя начальника тайной службы долгое время остается скрытым от читателя. Персонаж вводится в текст романа Мастера цепочкой номинаций: начальник тайной службы — человек в капюшоне — пришедший (пришелец) — гость — Афраний. Ему прокуратор приказал сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему распоряжение прокуратора (гл. 2). Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить (гл. 2). За ними верхом ехали кентурион Марк, начальник храмовой стражи Ершалаима и тот самый человек в капюшоне, с которым Пилат имел мимолетное совещание в затемненной комнате во дворце (гл. 16). Тот человек в капюшоне поместился невдалеке от столбов на трехногом табурете и сидел в благодушной неподвижности, изредка, впрочем, от скуси прутиком расковыривая песок (гл. 16). Человек в капюшоне шел по следам палача и кентуриона, а за ним начальник храмовой стражи. Остановившись у первого столба, человек в капюшоне внимательно оглядел Иешуа, тронул белой рукой ступню и сказал спутникам: — Мертв (гл. 16). Между двух мраморных львов показалась сперва голова в капюшоне, а затем и совершенно мокрый человек в облепившем тело плаще. Это был тот самый человек, что перед приговором шептался с прокуратором в затемненной комнате дворца и который во время казни сидел на трехногом табурете, играя прутиком. Не разбирая луж, человек в капюшоне пересек площадку сада, вступил на мозаичный пол балкона и, подняв руку, сказал высоким приятным голосом: — Прокуратору здравствовать и радоваться! — Пришедший говорил по-латыни (гл. 25). Пока пришедший пил и ел, Пилат, прихлебывая вино, поглядывал прищуренными глазами на своего гостя (гл. 25). Обычно маленькие глаза свои пришелец держал под прикрытием, немного странноватыми, как будто припухшими, веками (гл. 25). Гость приложил руку к сердцу, отказался что-либо еще есть, объявил, что сыт. Тогда Пилат наполнил свою чашу, гость поступил так же (гл. 25). — Приказание игемона будет исполнено, — заговорил Афраний... (гл. 25). — Имею честь, — сказал начальник тайной службы и, повернувшись, пошел с балкона (гл. 25). Тогда третья фигура появилась на дороге. Этот третий был в плаще с капюшоном (гл. 26). — Этого я не знаю, — со спокойным достоинством ответил человек, никогда не расстававшийся со своим капюшоном, — сегодня утром начнем розыск (гл. 26). Афраний начал рассказывать и рассказал, что в то время, как он сам занимался делом Иуды, команда тайной стражи, руководимая его помощником, достигла холма, когда наступил вечер (гл. 26). Афраний уже уходил в сад, а за спиною Пилата в руках слуг уже мелькали огни (гл. 26).

Тайная стража прокуратора в романе Мастера представлена рядом номинаций: пятнадцать человек в серых плащах, команда, служба, охрана, сыщики: Повозки сопровождали пятнадцать человек в серых плащах, верховые (гл. 26). Вскорости после того как уехали повозки с сопровождающей их командой, отбыл с территории дворца верхом и гость прокуратора... (гл. 26). Но служба уже искала его в Нижнем Городе и, несомненно, нашла бы (гл. 26). Моя охрана упустила его вечером на базаре после того, как он покинул дворец Каифы (гл. 26). Сыщикам, упустившим Иуду, выговор (гл. 26).

Агент тайной службы, молодая женщина Низа, участвует в ликвидации Иуды, выполняя распоряжение Афрания: Гость негромко позвал: — Низа! На зов этот заскрипела дверь, и в вечернем полумраке на терраске появилась молодая женщина без покрывала (гл. 26). Женщина же, которую Афраний называл Низа, оставшись одна, начала переодеваться, причем очень спешила (гл. 26).

Погребением казненных руководил помощник Афрания Толмай: Яма закрыта, завалена камнями. Опознавательный знак Толмаю известен (гл. 26).

Секретарь, сопровождающий Пилата, записывает показания Иешуа на допросе и исполняет приказания прокуратора. Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента (гл. 2). Удивление выразилось на лице секретаря, сгорбившегося над низеньким столом и записывавшегося показания (гл. 2). Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на арестованного, а на прокуратора (гл. 2). Не зная, как ответить на это, секретарь счел нужным повторить улыбку Пилата (гл. 2). Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова (гл. 2). Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол (гл. 2.). Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам свои или не верить (гл. 2). Секретарь поднял свиток, решил пока что не записывать и ничему не удивляться (гл. 2). Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова (гл. 2). И когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Пилат объявил, что утверждает смертный приговор, вынесенный в собрании Малого Синедриона преступнику Иешуа Га-Ноцри, и секретарь записал сказанное Пилатом (гл. 2). Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить во дворец президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима... (гл. 2). — Очень хорошо, и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: — Пора! (гл. 2). Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, Пилат двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за ним двинулся легат, секретарь и конвой (гл. 2).

Палачи выполняют карательную функцию, приводя в действие приговор, утвержденный Пилатом. Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору... (гл. 16). На этих повозках ехали шесть палачей (гл. 16). Первый из палачей поднял копье и постучал им сперва по одной, потом по другой руке Иешуа, вытянутым и привязанным веревками к поперечной перекладине столба (гл. 16). Палач снял губку с копья. — Славь великодушного игемона! — торжественно шепнул он и тихонько кольнул Иешуа в сердце (гл. 16). Он видит неестественного безносого палача, который, подпрыгнув и как-то ухнув голосом, колет копьем в сердце привязанного к столбу и потерявшего разум Гестаса (Эпилог).

Помимо судебной функции представители римской власти осуществляют административное управление и контролируют сбор налогов. Эта процедура поручена сборщикам податей, один из которых, Левий Матвей, после встречи с Иешуа отказывается от своей должности, становится учеником Иешуа, записывает его проповеди. — Левий Матвей, — охотно объяснил арестант, — он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии... и разговорился с ним (гл. 2); Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу! (гл. 2). Впрочем, последнее мало интересовало Левия, бывшего сборщика податей (гл. 16).

Безопасность римских властных структур обеспечивают воинские подразделения, расквартированные в Ершалаиме и его окрестностях: От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая Когорта Двенадцатого Молниеносного легиона, заносило дымком, ...кашевары в кентуриях начали готовить обед... (гл. 2). Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта (гл. 2). Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк — сирийскую алу (гл. 2). Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания! (гл. 2). Она (толпа. — О.В.) запила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую — не держал ее (гл. 2). Пехотинцы каппадокийской когорты отдавши в стороны скопища людей, мулов и верблюдов, и ала, рыся и подымая до неба белые столбы пыли, вышла на перекресток (гл. 16).

Улицы города контролируются военными патрулями: Ноги сами несли Иуду, и он не заметил, как мимо него пролетели мшистые страшные башни Антония, ...конный римский патруль с факелом, залившим тревожным светом его путь (гл. 26). В город входили верблюды, вслед за ними въехал военный сирийский патруль, который Иуда мысленно проклял... (гл. 26).

Понтия Пилата постоянно охраняют римские пехотинцы из кентурии, которой командует Марк Крысобой: Крысобой был на голову выше самого высокого из солдат легиона и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил еще невысокое солнце (гл. 2).

Кентурия Крысобоя обеспечивает порядок во время казни на Лысой Горе: Наконец подошла кентурия под командой Марка Крысобоя. Она шла, растянутая двумя цепями по краям дороги, а между этими цепями, под конвоем тайной стражи, ехали в повозке трое осужденных... (гл. 16). Кентурион Крысобой единственно что разрешил солдатам — это снять шлемы и накрыться белыми повязками, смоченными водой, но держал солдат стоя и с копьями в руках (гл. 26). На изуродованном лице Крысобоя не выражалось ни утомления, ни неудовольствия, и казалось, что великан кентурион в силах ходить так весь день, всю ночь и еще день, — словом, столько, сколько будет надо (гл. 26).

Роман Мастера наполнен и другими, безымянными, представителями военных римских структур: Затем перед прокуратором предстал светлобородый красавец с орлиными перьями в гребне шлема, со сверкающими на груди золотыми львиными мордами, с золотыми же бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве и в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат (гл. 2). Летящей рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко крикнул и выхватил из ножен меч (гл. 2). Подымавшийся на гору в пятом часу страданий разбойников был командир когорты, прискакавший из Ершалаима в сопровождении ординарца. Цепь солдат по мановению Крысобоя разомкнулась, и кентурион отдал честь трибуну (гл. 16).

3. Представители римской власти, являясь знаковыми фигурами в романе Мастера, наделены властной атрибутикой. Атрибуты власти подразделяются на собственно римские и присвоенные римлянами ершалаимские атрибуты власти. Собственно римскими атрибутами власти в романе Мастера обладают кесарь, наместник кесаря и прокуратор Иудеи.

Кесарю принадлежат следующие атрибуты власти:

а) золотой венец: На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец (гл. 2);

б) вензель императора: Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать щиты с вензелями императора со стен, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! (гл. 2). «Имеется в виду столкновение Пилата с иудеями из-за шитов с вензелями, серебряных орлов и других значков римских легионов, которые были принесены в Иерусалим из Кесарии и которые пришлось удалить, так как, по мнению иудеев, это оскверняло священный город» [Лесскис 1999, 292];

в) резиденция кесаря на острове Капрея (Капри) в Неаполитанском заливе, куда он переехал из Рима в 26 г.: Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти (гл. 2).

Атрибутом власти наместника кесаря является его резиденция в Антиохии (совр. Антакия).

Римскому прокуратору Иудеи Понтию Пилату принадлежат следующие собственно римские атрибуты власти:

а) белый плащ с кровавым подбоем: В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат (гл. 2);

б) перстень с черным камнем: — Но, во всяком случае, — озабоченно заметил прокуратор, и тонкий, длинный палец с черным камнем перстня поднял вверх, — надо будет... (гл. 25);

в) резиденция прокуратора в Кесарии Стратоновой: Но ввиду того, что безумные утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергнет его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора (гл. 2); У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу (гл. 26);

г) кресло: На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону (гл. 2); Приближалась праздничная ночь, вечерние тени играли свою игру, и, вероятно, усталому прокуратору померещилось, что кто-то сидит в пустом кресле (гл. 26); Прокуратор сел в кресло, Банга, высунув язык и часто дыша, улегся у ног хозяина... (гл. 26); Луна заливала площадку зелено и ярко, и Маргарита скоро разглядела в пустынной местности кресло и в нем белую фигуру сидящего человека (гл. 32); Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом (гл. 32).

Кроме этих атрибутов власти Пилату принадлежит ершалаимская властная атрибутика, присвоенная римлянами в покоренном городе, — архитектурные сооружения иудейской власти, которые используются римским прокуратором:

а) дворец Ирода Великого: Другие трепетные мерцания вызывали из бездны противостоящий храму на западном холме дворец Ирода Великого, и страшные безглазые золотые статуи взлетали к черному небу, простирая к нему руки (гл. 25); Верите ли, это бредовое сооружение Ирода, — прокуратор махнул рукою вдоль колоннады, так что стало ясно, что он говорит о дворце, — положительно сводит меня с ума (гл. 25); Передняя же часть, парадная, где был единственный и невольный жилец дворца — прокуратор, — вся, со своими колоннадами и золотыми статуями, как будто ослепла под ярчайшей луной (гл. 26). «Подчеркивая безвкусицу помпезных сооружений Ирода, Булгаков, возможно, рассчитывал на ассоциацию с разрекламированными архитектурными проектами Сталина (фантастический Дворец Советов и др.)» [Лесскис 1999, 269];

б) балкон: И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и наставши перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи (гл. 2); Он (Пилат. — О.В.) велел постель приготовить на балконе, там же, где обедал, а утром вел допрос (гл. 26);

в) колонны, колоннада: Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию (гл. 2): Иван решил весь рассказ о прокураторе изложить полностью с того самого момента, как тот в белом плаще с кровавым подбоем вышел в колоннаду Иродова дворца (гл. 11); В это время под колоннами находился только один человек, и этот человек был прокуратор (гл. 25);

г) фонтан: Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке сада у балкона, да еще вода пела замысловатую приятную песню в фонтане (гл. 2); Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками (гл. 2); А наконец зазвучал и заглушенный доселе фонтан (гл. 25); Фонтан совсем ожил и распелся во всю мочь, голуби выбрались на песок, гулькали, перепрыгивали через сломанные сучья, клевали что-то в мокром песке (гл. 25);

д) лестница: Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам... (гл. 2);

е) помост, с которого прокуратор обычно сообщал важные известия: Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке (гл. 2); Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь (гл. 2); Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост (гл. 2); Пилат повернулся и пошел по помосту назад к ступеням, не глядя ни на что, кроме разноцветных шашек настила под ногами, чтобы не оступиться (гл. 2); Лишь оказавшись за помостом, в тылу его, Пилат открыл глаза, зная, что он теперь в безопасности — осужденных он видеть уже не мог (гл. 2).

Атрибуты римской власти обязаны подчеркивать мощь и несокрушимость Римской империи, вселять уважение и страх жителям покоренной провинции.

4. Римский мир означен лексико-семантическими приоритетами, отражающими отношение автора и персонажей к власти. В числе прочего я говорил, — рассказывал арестант, — что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть (гл. 2). В ответ на это Пилат, в лице которого говорит римская власть, кричит: — На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! — сорванный и больной голос Пилата разросся (гл. 2). Находясь на императорской службе, Пилат вынужден послать на казнь невинного бродячего философа который лично ему глубоко симпатичен. Она даже пытается спасти его, представив арест Иешуа как ошибку: Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована (гл. 2). Но. испугавшись обвинения в измене, Пилат соглашается подписать смертный приговор.

Отношение Пилата к тому, что происходит в Ершалаиме, находит отражение в лексико-семантическом приоритете, характеризующем город: — Ненавистный город... — вдруг почему-то пробормотал прокуратор и передернул плечами, как будто озяб, а руки потер, как бы обмывая их, — если бы тебя зарезали перед твоим свиданием с Иудою из Кириафа, право, это было бы лучше (гл. 2). Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо (гл. 2). Опасения прокуратора насчет беспорядков, которые могли произойти во время казни в ненавидимом им городе Ершалаиме, по счастью, не оправдались (гл. 16). Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город (гл. 25). В это время солнце вернулось в Ершалаим и, прежде совсем уйти и утонуть в Средиземном море, посылало прощальные лучи ненавидимому прокуратором городу и золотило ступени балкона (гл. 25). Свою ненависть к Ершалаиму Пилат объясняет в разговоре с Афранием: — Помилосердствуйте, — улыбаясь воскликнул прокуратор, — нет более безнадежного места на земле. Я не говорю уже о природе! Я бываю болен всякий раз, как мне приходится сюда приезжать... Каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. Все время тасовать войска, читать доносы и ябеды, из которых к тому же половина написана на тебя самого! Согласитесь, что это скучно. О, если бы не императорская служба! (гл. 25).

5. Авторская модальность по отношению к представителям римского мира имеет негативные характерологические оценки: негативность оценок действий Пилата (угрызения совести из-за казни Иешуа Пилат хочет заглушить, убив Иуду): Потирая висок, в котором от адской утренней боли осталось только тупое, немного ноющее воспоминание, прокуратор все силился понять в чем причина его душевных мучений. И быстро он понял это, но постарался обмануть себя. Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустил, и теперь он упущенное хочет исправить какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями. Обман же самого себя заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что действия эти, теперешние, вечерние, не менее важны, чем утренний приговор. Но это очень плохо удавалось прокуратору (гл. 26); негативность оценок действий подручных Пилата (цинизм, с которым Афраний рассказывает об убийстве Иуды): — Убит он с чрезвычайным искусством, прокуратор, — ответил Афраний, с некоторой иронией поглядывая на прокуратора. — Откуда же вы это-то знаете? — Благоволите обратить внимание на мешок, прокуратор, — ответил Афраний, — я вам ручаюсь за то, что кровь Иуды хлынула волной. Мне приходилось видеть убитых, прокуратор, на своем веку! (гл. 26).

Иудейский мир

1. Ведущее место в иудейском мире занимает Синедрион — высшее судебное и политическое учреждение. Различными вопросами власти (юридическими, политическими и др.) заведовали отделы Синедриона, называвшиеся Малыми Синедрионами. Синедрион выносит смертный приговор бродячему философу Иешуа Га-Ноцри: Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом... Когда же он потух, Пилат продолжал: — Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь! (гл. 2).

Руководит Синедрионом первосвященник иудейский Иосиф Каифа: ...на верхней террасе у двух мраморных львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа (гл. 2). Он настаивает на утверждении смертного приговора, вынесенного Иешуа: Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил: — Синедрион просит отпустить Вар-раввана (гл. 2).

Члены Синедриона также настаивают на смерти Иешуа: Там, в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых (гл. 2).

2. Представители духовных структур иудейского мира, осуществляющие местную власть в Ершалаиме, наделены своей властной атрибутикой:

а) ершалаимский храм: ...перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и самое главное, с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши — храмом Ершалаимским (гл. 2); Лишь только дымное черное варево распарывал огонь, из кромешной тьмы взлетала вверх великая глыба храма со сверкающим чешуйчатым покровом. Но он угасал во мгновение, и храм погружался в темную бездну (гл. 25);

б) дворец Каифы, где заседал Малый Синедрион: Его (Иуду. — О.В.) сегодня вызывают во дворец Каифы (гл. 25); Молодой человек направлялся по дороге, ведущей мимо базара ко дворцу первосвященника Каифы, расположенному у подножия храмового холма (гл. 26); На мой вопрос, не вытачивались ли кому деньги во дворце Каифы, мне сказали категорически, что этого не было (гл. 26).

Властная атрибутика духовных структур призвана подчеркивать их могущество в иудейском мире.

3. Гражданские структуры иудейского мира очень разнообразны. Жители Ершалаима именуются в романе Мастера обобщающим словосочетанием народ иудейский: Он вознес руку к небу и продолжал: — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютою ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! (гл. 2). Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи (гл. 2).

Ершалаим по своему населению представляет собой разнообразную картину: — Множество разных людей стекается в этот город к празднику. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, — говорит монотонно прокуратор, — а попадаются и лгуны (гл. 2). Но эти праздники — маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев... Фанатики, фанатики! (гл. 25).

Гражданские структуры иудейского мира в романе Мастера представлены различными социальными группами: меняла Иуда из Кириафа, разбойники Дисмас, Гестас и Вар-равван и др: — Дело было так, — охотно начал рассказывать арестант, — позавчера вечером я познакомился возле храма с одним молодым человеком, который назвал себя Иудой из города Кириафа (гл. 2). — Я думаю, — странно усмехнувшись, ответил прокуратор, — что есть еще кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из Кириафа, и кому придется гораздо хуже, чем Иуде!.. (гл. 2). Человек спереди мгновенно выхватил из рук Иуды кошель. И в тот же миг за спиной у Иуды взлетел нож и, как молния, ударил возлюбленного под лопатку. Иуду швырнуло вперед, и руки со скрюченными пальцами он выбросил в воздух. Передний человек поймал Иуду на свой нож и по рукоять всадил его в сердце Иуды (гл. 26). — Не знаешь ли ты таких, — продолжал Пилат, не сводя глаз с арестанта, — некоего Дисмаса, другого Гестаса и третьего — Вар-раввана (гл. 2). Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван... (гл. 2). Повешенный на нем Гестас к концу третьего часа казни сошел с ума от мух и солнца и теперь тихо пел что-то про виноград... Дисмас на втором столбе страдай более двух других, потому что его не одолевало забытье, и он качал головой часто и мерно, то вправо, то влево, чтобы ухом ударять по плечу (гл. 16). Прежде всего, этот проклятый Вар-равван вас не тревожит? (гл. 25).

4. Лексико-семантический приоритет иудейского мира выражен словосочетанием местная власть. Ради сохранения своей власти Каифа обрекает на смерть Иешуа. «Хладнокровный и жестокий политик, мелочно блюдущий букву иудейского закона, он-то (Каифа. — О.В.) и является главным антагонистом Иешуа Га-Ноцри и виновником его гибели» [Лесскис 1999, 291].

5. Авторская модальность по отношению к представителям властных иудейских структур имеет в целом негативные характерологические оценки, хотя отмечается смелость, с которой Каифа беседует с Пилатом: — Что слышу я, прокуратор? — гордо и спокойно ответил Каифа... — Знаю, знаю! — бесстрашно ответил чернобородый Каифа, и глаза его сверкнули (гл. 2).

Мир свободной личности

1. В мире свободной личности находится Иешуа Га-Ноцри, которому противопоставлены структуры римской власти и структуры духовной власти Иудеи ершалаимского мира. Для юного бродячего философа с его мирной проповедью о том, что ...злых людей нет не свете, ...Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть (гл. 2), ...человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл, ...смерти нет (гл. 26), в ершалаимском мире реалиями становятся арест, допрос, смертный приговор, казнь на столбе, мучения, истязания и смерть: — Далее ничего не было, — сказал арестант, — тут вбежали люди, стали вязать меня и повели в тюрьму (гл. 2). Он (Пилат. — О.В.) велел постель приготовить на балконе, том же где обедал, а утром вел допрос (гл. 26). — Он (тетрарх. — О.В.) отказался дать заключение по делу и смертный приговор Синедриона направил на ваше утверждение, — объясни! секретарь (гл. 2). — Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни — повешению на столбах! (гл. 2). Теперь она (толпа. — О.В.) могла видеть казнь сквозь неплотную цепь пехотинцев (гл. 26). И когда побежал четвертый час казни, между двумя цепями, верхней пехотной и кавалерией у подножья, не осталось, вопреки всем ожиданиям, ни одного человека (гл. 26). — А теперь прошу сообщить мне о казни, — сказал прокуратор (гл. 25). Тогда Иешуа спасен от мучений... Он (Левий Матвей. — О.В.) хотел одного, чтобы Иешуа, не сделавший никому в жизни ни малейшего зла, избежал бы истязаний (гл. 16). Он (Левий Матвей. — О.В.) требовал, чтобы Бог тотчас же послал Иешуа смерть (гл. 16).

2. Представитель мира свободной личности, Иешуа не обладает никакой атрибутикой, указывающей на то, что он мессия: — У меня и осла-то никакого нет, игемон, — сказал он. — Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал (гл. 2). И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне (гл. 26). Намеренно подчеркивая материальную нищету Иешуа, автор показывает богатство его духовного мира.

3. Лексико-семантические приоритеты мира свободной личности также находятся в сфере христианской этики: — А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь? — Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете (гл. 2). Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость (гл. 25). Даже умирая на столбе, Иешуа продолжает думать о других страдающих. Иешуа оторвался от губки и, стараясь, чтобы его голос звучал ласково и убедительно, и не добившись этого, хрипло попросил палача: — Дай попить ему (гл. 16). На лунной дороге в беседе с прокуратором Иудеи Иешуа уверяет Пилата, что казни не было, успокаивая своим христианским всепрощением мучившую прокуратора совесть: — Клянусь! — отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются (Эпилог).

4. Авторская модальность по отношению к Иешуа имеет положительные характерологические оценки, хотя автор подчеркивает то, что Иешуа ведет себя не как мессия, а как обыкновенный человек, которому свойственны испуг и даже ужас: Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески: — Я доб... — тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился... (гл. 2).