Начнем, как говорится, с яиц Леды. Подробный рассказ о трагической смерти Михаила Александровича Берлиоза, «председателя правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактора толстого художественного журнала», кажется читателю поначалу совершенно необъяснимой деталью в сюжете романа. Ну действительно, зачем Булгаков «заставляет» умереть Берлиоза?
Но обратим внимание на то, чти в первой главе перед читателем является Берлиоз «из плоти и крови», а в главе 23 — у редактора вид самый фантастический — мертвая голова на золотом блюде. Неужто уж сатана так измельчал, что тщится доказать свое существование каждому образованному безбожнику? О времена!
Итак, случай первый. Берлиоза хорошо знали и Иван Бездомный, и Мастер: поэт сотрудничал с редактором, а у Мастера тоже имелась какая-то возможность заключить, что редактор — человек «не только начитанный, но и хитрый» (13,505).
В связи со случаем вторым приходит на память история Иоанна Крестителя. Сей великий аскет и пророк, о котором Иисус говорил, как об Ангеле (вестнике — авт.), посланном Богом «приготовить путь» Спасителю — убедить людей отказаться от низменных помыслов и деяний, Иоанн Креститель заплатил головой за обличение грехов сильных мира сего. И отрубленная голова его на золотом блюде была доставлена Иродиаде, преступной жене преступного царя.
Конечно, Берлиоза трудно сравнивать с пророком Иоанном. Но отрезанная голова редактора, поданная на блюде духу зла, есть доказательство его вины: кто как не председатель МАССОЛИТа мог оценить значение романа Мастера и похлопотать об его опубликовании; и хотя сам Берлиоз не обличал зла, но с его помощью другой «сын человеческий» — Мастер — смог заявить и быть услышанным многими, что если сейчас и нет места Христову учению о спасении мира каждой раскаявшейся душою, то это не означает, что Учение не истинно и оставлено людьми навсегда в прошлом.
Хитрый Берлиоз был настоящим фарисеем — тем «порождением ехидны», задумавшим «бежать от будущего гнева» и праведных и злых (Евангелие от Луки). Он помог Мастеру напечатать отрывок романа, но «пристроил» рукопись не в своем журнале, а в одной из газет, а затем, увидев, что скандал вокруг отрывка слишком велик, решил обезопасить себя публикацией антирелигиозной поэмы о христианском Иисусе, «которого на самом деле никогда не было в живых» (1,386) — не было, стало быть и Учения. Теперь понятна реакция Мастера на рассказ Ивана: «Описание ужасной смерти Берлиоза слушающий сопроводил загадочным замечанием, причем глаза его вспыхнули злобой» (13,504).
Что же касается происхождения фамилии председателя МАССОЛИТа, то примем к сведению шутку самого Булгакова: это ведь его герой Иван Бездомный в своем заявлении «насчет страшного консультанта» уточняет, что смерть приключилась с «Берлиозом... не композитором» (11,485). Напомним, что Берлиоз-композитор — автор «Фантастической симфонии», тема которой так близка к одной из тем булгаковского романа (приводим название частей симфонии: 1. Мечтания. Страсти. 2. Бал. 3. Сцена в полях. 4. Шествие на казнь. 5. Сон в ночь шабаша ведьм). Но, видимо, в булгаковской шутке заключаются более сложные ассоциации, не только музыкальные, но и литературные, когда наша мысль от Берлиоза-композитора движется к опере Гуно «Фауст», затем к гетевскому Фаусту и Вагнеру и снова к Вагнеру-композитору.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |