Конради

I

Рисунок 1923 года с повешенным, ознаменовавший конец «Дрезины», предначертанный самим Булгаковым, отразится в на звании одного из фельетонов «Гудка» начала 1924 года, подписанного знаменитым «дрезининским» псевдонимом Булгакова — «Олл Райт». Фельетон этот так и называется... «Повесили его или нет?» Альтернативная форма заглавия выражает все тот же мотив «мнимоумершего» издания, что и один из последних фельетонов «Занозы», и была особенно актуальна в то время, когда на смену «зарезанной» петроградской «Дрезине» приходил московский журнал с таким же звенящим названием.

Евангельские обертоны заглавия фельетона (крестное Древо, на котором был... повешен Спаситель) связывали его с предшествующей «ол-райтовской» публикацией «Гудка» — фельетоном АИР «Цена крови» (так в Евангелии именуются деньги, заплаченные синедрионом Иуде). Вопрос об авторстве этого последнего мы начали рассматривать в работе, которой он дал название: «Загадка «АИР»». Но сейчас для нас важно лишь то, что главный персонаж фельетона — убийца советского дипломата Воровского Конради.

Таким образом, устанавливается опосредованная связь рисунка повешенного с фигурой Конради. Но связь эта была намечена уже в том самом № 6 за 1923 год, где был напечатан этот таинственный рисунок. Благодаря материалам «Занозы», мы видели, что журналистская деятельность Булгакова оценивалась им самим (полу-шутливо, полу-серьезно) — как «преступная», преследуемая органами правопорядка и перетолковываемая в дурную сторону. Соответственно, и человек на заинтересовавшем нас рисунке 1923 года имел своим прообразом, как мы обнаружили, матерого врага Советской России — Пуанкаре.

С другой стороны, он сближался с убийцами Воровского. Человека, очень похожего на того, который повесился на нефтяной вышке, мы видим в № 6 на рисунке Мина «На лозаннском дележе» (стр. 3). Он здесь, разумеется — во фраке и знаменитом «булгаковском» монокле, разговаривает с другим так же одетым мужчиной — участником дипломатической конференции в Лозанне: «Вы не знаете, почему конференция молчит после убийства Воровского?

— Тссс... Мы говорили об этом до убийства».

Факт преднамеренности, сговора, инкриминируемый вдохновителям убийцы Конради, хорошо сочетается с той установленной нами запланированностью журнальной катастрофы самим Булгаковым, которая позволила применять к ней образ «самоубийства». Связь современного исторического события с фантастическим изображением повешенного дублируется тем, что на одном развороте с этим последним помещена другая карикатура на ту же тему убийства Воровского — рисунок Ю. Ганфа «Своя своих познаша» (стр. 12). Ему предпослан эпиграф: «При обыске у убийцы т. Воровского была найдена крупная сумма денег». Эта карикатура уже имеет самую близкую связь с фельетоном «Цена крови», который появится в марте 1924 года. Во-первых, подписи под ней содержат ту же самую игру слов на тему «бескорыстия», которая пронизывает фельетон: «— Убийство вами совершено, конечно, на личной почве?

— Да, на... наличной».

Срв. в фельетоне 1924 года: «...Деньги на кон!¹

— Какие деньги?

— Да убивал-то я даром что ли?

— Позвольте? Ведь вы по идее. Идейное убийство, так сказать.

— Чихать я хотел на ваши идеи. Гони монету!..

— Тысяч пятьсот вас устроит?

Конради вскочил.

— Как? Мне! Идейному убийце. Вы смеете! Деньги! Да я вас. Да...

— Позвольте, лепетал швейцарец, вы сами...

— Сам, это другое дело. Вы так и устройте чтоб сам...»

Вопрос на рисунке 1923 года задает некое, тоже видимо официальное, лицо, адресуя его Конради. И то, в каком положении изображен этот зловещий персонаж, не оставляет никакого сомнения в единстве художественного замысла карикатуры «Красного перца» и посвященного ему будущего фельетона «Гудка». Он... умывает руки! Рядом с ним стоит полицейский с тазиком воды, а сам Конради вытирает вымытые руки полотенцем, на котором явственно отпечаталась кровавая пятерня.

Таким образом, персонаж, как и в фельетоне, дается в свете евангельской аллюзии, только не сребролюбца Иуды (вернувшего синедриону, перед тем, как повеситься, «цену крови» — 30 сребренников), а самого что ни на есть булгаковского Понтия Пилата, из-за трусости ставшего причастным к убийству Иешуа Га-Ноцри, его палачом, как Конради — предполагаемым палачом Воровского...

Как видим, предметом обеих «конрадианских» карикатур — и «На лозаннском дележе», и «Своя своих познаша» (само название — евангельского происхождения, как и название «Цена крови»!) — служит проблема вины непрямых участников преступления. Эта тема выглядит комментарием к истории участия Булгакова в издании петроградского и московских сатирических журналов: Булгаков тоже выступает в своих сатирических журналах лишь вдохновителем прямых «виновников преступления» — непосредственных исполнителей задуманных им фельетонов и карикатур Или же — выступает от их имени, под используемыми ими обычно псевдонимами.

В том же № 6, наконец, находится фельетон «Почему покончил с собой академик Лазарев...» Связь его с интересующим нас рисунком-загадкой состоит в том, что герой фельетона «кончает с собой» тоже из-за нелепого отождествления его с преступником — подобно тому, как в качестве преступных истолковывались властями литературные намерения и предприятия Булгакова: в «Таймс», как мы помним, «приводился портрет академика Лазарева. Для клише был взят употреблявшийся уже портрет известного английского каторжника, приговоренного к смертной казни за убийство 10 человек.

Вечером того же дня, по прочтении последней газеты, академик Лазарев повесился». Этот литературный жест означает одновременно и протест писателя против приписываемого ему злого умысла, и желание утрированно сыграть навязываемую ему роль литературного «преступника», совершить ожидаемое от него страшное «криминальное» деяние, которое нельзя счесть иначе, как самоубийственным!

II

Карикатура на ту же тему судьбы убийцы Воровского Конради появилась в 1923 году в ноябрьском № 15 «Красного перца». На рисунке Ник. К. «В поисках убийцы» (стр. 7) два бдительных милиционера наблюдают издали за неким домом на окраине города или даже в сельской местности, на котором красуется вывеска: «Трактир Швейцария». В фельетоне «Цена крови» как раз и рассказывается о том, как Конради после оправдательного приговора находит себе приют в Швейцарии. Поэтому один из умудренных опытом (или томимый желанием освежиться) «сыщиков» говорит: «— Наверняка, он здесь... Место ихнее». Теперь посмотрим: имеет ли эта карикатура какую-нибудь содержательную связь с теми журнальными материалам, которые мы в ходе наших предыдущих исследований идентифицировали как «булгаковские»?

Мы выяснили еще в нашей предыдущей работе, что разоблачительный мотив «бескорыстного деяния», который, как мы только что видели, связывает фельетон «Цена крови» в «Гудке» с одной из карикатур «Красного перца» 1923 года, — объединяет его и с последним фельетоном Булгакова, написанным под псевдонимом «Олл Райт». Он был опубликован в журнале «Бузотер» в 1927 году и назывался «Привычка».

Так вот, этот поздний фельетон имеет себе соответствие в журнале «Красный перец», и не одно.² В фельетоне 1927 года изображены белогвардейские офицеры на марше, вспоминающие места боев, из которых им постоянно приходилось отступать. Эта их участь и получает выраженное заглавием ироническое название: «привычка». На том же перечислении географии своих поражений основан рисунок того же Ник. К в январском 1924 года № 2 «Красного перца». Он называется «Мировое турнэ», и это название точно так же выражает ироническую оценку положения персонажа, как и название будущего фельетона: «Врангель (перед картой): — Отсюда меня турнули... Оттуда — тоже... И здесь турнули... Поеду в Америку. Если турнэ — так уж мировое».

Фельетон и рисунок очевидным образом связаны между собой, но, с другой стороны — рисунок «Мировое турнэ» находит себе соответствие именно в интересующем нас рисунке «В поисках убийцы», с его изображением «Трактира Швейцария». На рисунке 1924 года персонаж изображен перед картой полушарий земли. А что происходит на рисунке 1923 года? Трактир, здание с названием «Швейцария» отождествляется со страной Швейцарией (если убийца прячется в стране с таким названием — то, по горячечной логике милиционеров, он должен находиться и в трактире с таким названием), становится как бы многократно уменьшенной моделью Швейцарии, трехмерным аналогом изображения стран на плоскости географической карты!³

Небезынтересно для характеристики творческого процесса в этом журнале отметить, что та же самая художественная идея легла в основу карикатуры совершенно другого художника — рисунка Л.М. «Большой театр», находящегося в следующем, после карикатуры на «швейцарское» убежище Конради, декабрьском 1923 года № 16 (стр. 13).

Ситуацию проясняет эпиграф: «На седьмое ноября Большой театр пытался ограничить число рабочих мест 20^ю процентами. Дирекция Большого театра отказалась предоставить место для газеты «Рабочая Москва»». Ситуация эта изображена наглядно: на рисунке мы видим обыкновенного человека с усиками, в кителе и фуражке, который, однако, при сопоставлении оказывается Гулливером: у ног его располагается... Большой театр. Гигант этот произносит странную реплику: «— На то он и большой театр, чтобы в нем не нашлось места для рабочей Москвы». Мы не будем доискиваться смысла противопоставления слова «большой» — слову... «рабочий». Означает ли оно отрыв современных правящих «большевиков» от «рабочих масс», или что иное — отметим только, что здесь присутствует тот же образ, что и на соседней карикатуре со Швейцарией: там в здание трактира была упрятана целая страна — здесь, наоборот, город Москва не помещается в здании театра.

III

Мы заметили мимоходом, что январский рассказ «Красного перца» 1925 года «Сила привычки», где речь идет о мрачной судьбе советских вождей, которую предстоит испытать, в частности, Г.Е. Зиновьеву, опосредованно соотнесен с рассказом «Бузотера» 1927 года со сходным заглавием «Привычка», о судьбе русских белогвардейцев-эмигрантов. Опосредующим звеном служил рисунок «Дрезины» 1924 года, где Зиновьев был шаржировано изображен в качестве... хориста-любителя. И здесь в заглавии рисунка присутствовал тот же лексический мотив: «Привычка — вторая натура». Намечается, таким образом, некая традиция в употреблении этого заглавного мотива.

Можно пойти еще дальше и спросить: а имеет ли какую-либо связь с фигурой Зиновьева рисунок «Красного перца», отражающий в себе будущий фельетон 1927 года с названием «Привычка»? То есть рисунок, изображающий совершающего свое вынужденное «турнэ» генералом Врангелем? Если да, то присутствие одной и той же фигуры Булгакова за всеми этими публикациями сделается уже совсем несомненным.

И действительно. Указанная карикатура на Врангеля напечатана в начале 1924 года, а ближе к концу, в октябрьском № 23 на самой обложке помещен рисунок П. Шухмина «Да здравствует молдавская ССР!» Рассматривая материалы «Занозы», мы увидели, что румынская тема там связана с фигурой Зиновьева, предстающего под маской скрипача из румынского оркестра, подобного тому, каким его увидел сам Булгаков в записи в своем дневнике. Так что, разглядывая этот рисунок, нужно тоже иметь в виду Зиновьева.

С другой стороны, этот обложечный рисунок самым очевидным образом связан с карикатурой на Врангеля. На октябрьском рисунке мы встречаем тот же самый, что на этой карикатуре, мотив уменьшенного изображения географического пространства. Он приобретает здесь форму, среднюю между «моделью» Швейцарии на рисунке «В поисках убийцы» и картой полушарий на рисунке «Мировое турнэ»: мы видим нечто вроде увеличенной карты Бессарабии с рекой Прут, макета географического пространства, на котором к тому же изображен румынский вояка. И он, в свою очередь, — является уменьшенной «моделью» страны, символизирует собой Румынию!

Более того, и этот рисунок, как и карикатура на Врангеля и фельетон «Привычка», основан на том же сюжетном мотиве — бегства, отступления. Как и январская карикатура, этот рисунок основан на игре слов. Там Врангель жаловался, что его отовсюду «турнули», а фигура, символизирующая собой Румынию, теснимую врагами, меланхолически каламбурит: «— Справа Прут и слева прут!..» Таким образом, цепочка публикаций на тему преступления Конради, начавшись с фигуры повешенного... вновь привела нас к судьбе булгаковских сатирических журналов, возникающих как Феникс из пепла, несмотря на неутомимое преследование разъяренных властей.

Примечания

1. Выражение это появляется в тексте «гудковского» фельетона Булгакова, конечно же, неслучайно и носит поистине... разоблачительный характер. Напомним, что в январском фельетоне «Красного перца» 1925 года «Сила привычки» старого провокатора, среди прочих свидетелей обвинения, будет обличать террорист Кон. Таким образом, деяние бедного Конради, вокруг которого был поднят такой оглушительный гвалт в советской печати, этим выражением фельетониста... ставится на одну доску с теми террористическим актами, которые, в конечном счете, привели к уничтожению царской России и воцарению режима большевиков!..

2. Ну, разумеется, он, помимо всего прочего, имеет связь с рассказом 1925 года о старом провокаторе со сходным названием «Сила привычки». Связь эта, во-первых, — опосредованная. Мы установили, что за изображенным в этом рассказе встают картины политических процессов 1930-х годов. В том числе — и процессов над т.н. «троцкистско-зиновьевским блоком». А издание журнала «Дрезина» в январе 1924 года завершалось шаржированным изображением одного из главных фигурантов этих процессов Г.Е. Зиновьева... в том самом виде «хориста», какой мы соотносили и с изображениями «румынского оркестра», и с дневниковым сравнением Булгаковым Зиновьева со «скрипачом». Белогвардейцы в фельетоне «Бузотера» — «от-ступают», а хористы на карикатуре «Дрезины»... «вы-ступают»! И в названии этого дружеского шаржа... было использовано все то же слово, что и в названии фельетона «Бузотера» и рассказа «Красного перца»: «Привычка — вторая натура»!

3. Только теперь мы можем понять, почему в басне М. Андриевской «Несправедливость» на тему жилплощади в летнем номере «Занозы» 1924 года, где фигура прохожего вырастает до «гаргантюанских» размеров, — помимо инициалов бывшей жены Булгакова Т.Н. Лаппы, шифруются инициалы... К.С. Станиславского: он, подобно герою карикатуры — Врангелю, в первые годы советской власти находился со своим Художественным театром... в мировом турнэ!