Топография, уже сама по себе предполагающая сходство с «адской», дополняется в стихотворении несколькими чертами, безусловно утверждающими это тождество. В частности, вопрос: «Может, он заменяет отца?» — имеет в виду известный библейский закон, о том что грехи отцов ложатся на их детей (мотив повторится в № 13, где в рубрике «Капкан» будет напечатана заметка с соответствующим названием: «За грехи отцов»); десятилетие спустя лицемерное отрицание этого правила «товарищем Стайкиным» станет фактом общественно-политической жизни. Строка: «Дунет, плюнет, и наверх бегом» — напоминает о пушкинских «Бесах», а те, в свою очередь, заимствуют это выражение из крещальной формулы отречения от дьявола.
Помимо характерного булгаковского мотива «лестницы» («пять истертых ступенек»), соединяющей в произведениях писателя «тот» и «этот» миры (срв.: «Каждый, на миг сбежавший «свыше»...», мы встречаем в этом стихотворении еще одно очень характерное указание на то, что оно примыкает к числу произведений, которые мы рассматривали в связи с участием Булгакова в издании «Дрезины».
О месте расположения общественного туалета, в котором происходит действие стихотворения (как мы теперь знаем, это место чрезвычайно характерное для булгаковского повествования, и теперь понятна неизбежность устойчивого функционирования подобных мотивов в его творчестве — коль скоро в нем значительное место занимает инфернальное!). — говорится: «Там, наверху, через пять ступенек, — Солнце и снег. Бежит бульвар» (срв. также пушкинское: «Мороз и солнце, день чудесный!..»). Это указание связывает стихотворение «Занозы» с рождественским очерком 1923 года «Гудка» «В бульварном кольце», где тоже говорится о судьбе детей, ставших отбросами общества. Стихотворение «Городское» — как бы отколовшийся фрагмент этого очерка. Сам мотив кольца приобретает здесь, как и в том очерке, символическое значение и вновь напоминает о концентрической структуре дантова Ада.
Ад, таким образом, в изображении «Занозы» — находится не по ту сторону земной жизни, а имманентен ей, сохраняя при этом все свои мистические, определяющие для загробного существования человека свойства. В этом причина изображения Крупской в виде корыстолюбивой старухи, а Ленина — в виде парижского клошара. Подобно Данте, автор журнала заставляет своих современников, политических противников... отбывать адское наказание, и в том виде, в каком оно представляется ему наиболее справедливым и соответствующим масштабу совершенных ими преступлений.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |