Лексические мотивы связывают этот гротескный рассказ и с другими политическими материалами — как «Занозы», так и «Дрезины». Обращение «Ты, дуся...» заставляет вновь вспоминать о монтере Мечникове из романа «Двенадцать стульев» («Дуся, вы меня озлобляете...»). В «Дрезине» другая его бессмертная фраза («Утром деньги — вечером стулья...») была использована для подписи к карикатуре «Злосчастный экспонат», представляющей собой предвосхищение эпопеи с ленинским мавзолеем.
Не случайно звучит и прилагательное «горбатая», однако оно в данном контексте не имеет никакой другой цели, кроме как напомнить еще об одной карикатуре «по мотивам» романа Ильфа и Петрова — на мотив «барина из Парижа», — помещенной в № 6 и содержащей предвосхищающие аллюзии на телефильм «Операция «Трест»» и актера Н. Горбачева. Об этой функции слова свидетельствует появление междометия «Тсс...» в следующей же реплике: этим самым междометием «сиятельная» особа с карикатуры отвечала на попытку извозчика поприветствовать ее подобающим образом.
То, что рассказ «Опасный жилец», по видимости чисто бытовой, входит в пласт острополитической проблематики журнала, таким образом, несомненно. Какова же его функция в этом контексте — как раз и указывает его сюжетно-тематическая связь с повестью Хармса. Герою повести никак не удается избавиться от трупа старухи, внезапно умершей в его комнате; старуха оказывается какой-то неумирающей и (как верная жена!) постоянно возвращается к нему. То же самое происходит и в карикатурах на Ленина и Крупскую: они тоже изображаются неподверженными смерти, способными возникать снова в новых обличьях.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |