Во время подготовки к балу обсуждается шахматная партия между Воландом и Бегемотом, которая разыгрывается в атмосфере шутовства и дурачеств кота, имеющих глубинный смысл1. По мере развития темы шахматной игры в повествовании и речи персонажей намечаются связанные с речевым воплощением данного мотива контекстные приращения смысла. Прямые номинативные употребления лексики шахматной игры в речи Воланда и Бегемота претерпевают семантические преобразования.
Смысловая перспектива, связанная с полем шахматной игры, сначала формируется в авторском комментирующем повествовании, в котором столкновение шахматных фигур трансформируется в образы реального сражения: Совершенно расстроенный король в белой мантии топтался на клетке, в отчаянии вздымая руки. Три белых пешки-ландскнехты с алебардами растерянно глядели на офицера, размахивающего шпагой и указывающего вперед, где в смежных клетках, белой и чёрной, виднелись чёрные всадники Воланда на двух горячих, роющих копытами клетки, конях [249]. Описание фиксирует момент шахматной партии — шах белому королю (Шах — такое «положение фигур, при котором королю непосредственно угрожает нападение со стороны фигур противника» (ТСУ 4, 1323)). Ключом к пониманию скрытого смыслового плана становится противопоставление три белых пешки — чёрные всадники Воланда, которое строится на антонимии прилагательных белый — чёрный. Терминологические названия фигур во второй части противопоставления заменены сочетанием всадники Воланда. В осложнённом контексте ассоциативно оживает христианская символика белого и чёрного цветов, выражающая контраст света и тьмы, поэтому ситуация шаха белому королю может рассматриваться как противостояние света и тьмы с очевидным перевесом тёмных (ср. выражение на горячих, роющих копытами конях). В то же время передаётся эмоционально-психическое состояние надломленности белых; о короле: совершенно расстроенный, топтался, вздымая руки; о пешках: растерянно глядели на офицера. Однако повествование окрашено юмором, передающим авторскую оценку ситуации, как и последующий контекст: Белый король наконец догадался, чего от него хотят, вдруг стащил с себя мантию, бросил её на клетку и убежал с доски [249]. Ирония выражается стилистическим контрастом книжных оборотов горячие, роющие копытами кони, вздымая руки и разговорно-сниженной глагольной лексики топтался, стащил, а также проявляется в поведении белого короля, недостойном его ранга.
На фоне авторского повествования и формируется семантическая осложнённость высказываний в диалоге:
— Ну, что же, долго это будет продолжаться? — спросил Воланд, — шах королю.
— Я, вероятно, ослышался, мой мэтр, — ответил кот, — шаха королю нет и быть не может.
— Повторяю, шах королю.
— Мессир, — тревожно-фальшивым голосом отозвался кот, — вы переутомились: нет шаха королю!
— Король на клетке Г-два, — не глядя на доску, сказал Воланд.
— Мессир! Я вновь обращаюсь к логике, — заговорил кот, прижимая лапы к груди, — если игрок объявляет шах королю, а короля между тем уже и в помине нет на доске, шах признается недействительным [250].
Реплики Воланда актуализируют номинативный план — обозначение шахматной ситуации в партии, тогда как высказывания Бегемота актуализируют второй смысловой план — концептуальную позицию. Своим шутовским поведением (изгнанием с доски белого короля) Бегемот «снимает» поражение белых и ставит под сомнение победу тёмных. Разрушением партии, по сути, устраняется ложное противостояние света и тьмы. В этом смысле значимы и авторская ирония в описании белого короля, и деталь повествования в смежных клетках, белой и чёрной, виднелись чёрные всадники Воланда, и другое высказывание Бегемота по поводу положения на шахматном поле: Положение серьёзное, но отнюдь не безнадёжное /.../ больше того: я вполне уверен в конечной победе. Стоит хорошенько проанализировать положение [249].
Итак, символический план шахматной игры, развиваясь на основе взаимодействия авторского повествования и речи персонажей, высвечивает философскую позицию Бегемота, которая состоит в отрицании прямого противопоставления света и тьмы и господства одного из этих начал (шаха королю нет и быть не может). Эта позиция соотносится с дуалистической концепцией Воланда, с амбивалентностью образа тьмы в его диалоге с Левием и утверждением двуединства бытия (ср. эпиграф к роману).
Таким образом, анализ высказываний Бегемота в контексте его шутовского поведения показывает, что они содержат имплицитный смысловой план, который соотносится с философской основой романа и соответствует картине мира Воланда. В этой связи значима, на первый взгляд, шутливая реплика Кота о зависимости его суждений и оценок от мнения повелителя:
— Нет, Фагот, — возражал кот, — бал имеет свою прелесть и размах.
— Никакой прелести в нём нет и размаха также /.../ — сказал Воланд.
— Слушаю, мессир, — сказал кот, — если вы находите, что нет размаха, и я немедленно начну держаться того же мнения [269].
Примечания
1. Мотив шахмат значим в прозе М. Булгакова, является сквозным, проходит через его лучшие произведения — романы «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита». В «закатном» романе символический смысловой план данного мотива отражает идеалистическую концепцию художественного мировидения автора (Стойкова 2006).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |