— Ах, дорого бы я дал, чтобы проникнуть в его тайну...
В исследованиях, интерпретирующих творчество М. Булгакова, образ Ивана Бездомного рассматривается, как правило, в контексте мотива ученичества (Колтунова 1985; Кораблев 1991; Гаджиев 1992; Белобровцева, Кульюс 1993; Гаспаров 1994; Соколов 1996; Белобровцева 1997) и мотива дома-антидома (Лотман 1986; Соколов 1991; Суран 1991; Сапрыгина 1996; Акимов 2008); на связь с последним указывает семантика псевдонима Бездомный. Встреча с Мастером в сумасшедшем доме и прочтение его романа привели к преображению Ивана, открыли перед ним путь ученичества, который ведет к истинному дому. В истории отношений Ивана и Мастера отражается библейский мотив ученичества, трансформируясь в современном сюжете романа: «в Мастере Бездомный обретает духовного учителя, спасшего бывшего псевдопоэта от пошлого и унизительного существования» (Колтунова 1985, 84—85). Преображение Ивана проявляется в возвращении настоящего имени (Иван Николаевич Понырев — вместо пролетарского псевдонима Бездомный) и в обретении истинного призвания, превратившего «его из человека, не ведающего истории /.../, в человека, стремящегося постичь ход событий» (Соколов 1991, 169). В эпилоге перед читателем предстаёт Иван Николаевич Понырев — профессор истории и философии. Эпилог романа позволяет по-разному увидеть дальнейшую судьбу Ивана, и здесь сосуществуют полярные точки зрения.
Одни концепции будущего Ивана вполне оптимистичны: в их основе идея непрекращающегося ученичества в познании истины. Так, М.А. Гаджиев полагает, что Ивану, оказавшемуся достойным «звания ученика», ещё предстоит вслед за Мастером произнести своё слово. Открытый финал романа, в котором герой видит широкую лунную дорогу, является гарантией его дальнейшей эволюции (Гаджиев 1992, 131—132). Однако он «только в начале длинного, трудного пути по лунной дороге», но обязательно найдёт в своей душе силы и «овладеет «КЛЮЧОМ», открывающим путь к «сокровищу» истины» (Акимов 2008, 206). Предлагается и более «тонкое» понимание ученичества. Иван прошёл ритуал посвящения, поэтому он «мистически остался учеником исчезнувшего Мастера»: во сне Ивану астрально даются «личные откровения», «дополнения к роману мастера», а молчаливость и спокойствие Ивана после ночи полнолунья «свидетельствуют о герметичности ученичества», о таинстве посвящения (Поздняева 2007, 135—137).
Иначе, драматично, осмысляется эпилог другими исследователями. Так, по мысли И.З. Белобровцевой, «именно в решении эпилога» ясно просматривается безысходность судьбы Ивана — прерванное ученичество. Он «никогда не завершит роман Мастера и не станет его продолжателем в земной жизни, поскольку, кроме ночи полнолуния, проводит свою жизнь в беспамятстве, то есть в состоянии духовной смерти. Мир Мастера полностью уходит вместе с ним /.../ откровение снов, посещающих Ивана Бездомного в полнолуние, угасает в невнятице буден» (Белобровцева 1997, 115).
Наконец, утверждается встроенность Ивана в детерминированный социум и его отказ от духовного опыта ученичества: Б.В. Соколов видит в Иване Николаевиче Поныреве «типичного «красного профессора», отрицающего духовное начало в творчестве, /.../ сторонника только эмпирического опытного знания», поэтому-то всё, что с ним произошло, включая общение с Мастером, Иван «объясняет гипнозом» (Соколов 1996, 220).
Особый смысл в образе Ивана видит П.В. Палиевский, считая его главным героем романа на том основании, что «он единственный по-настоящему развивается в этой книге», и добавляет: «факт, невидимый сразу, но едва ли не самый значительный» (Палиевский 1991, 705). Иван — единственный реальный «земной» персонаж романа, переживший качественное изменение личности. Положение П.В. Палиевского имеет принципиальное значение для осмысления языковой личности Ивана Бездомного. Она, как подтверждает анализ речи Ивана, дана в динамике, которая проявляется в изменении языкового сознания и, следовательно, отражённой в нём картины мира (когнитивный план) и в изменении мотивов, целей речевого поведения героя (прагматический план).
Рассмотрение языковой личности Ивана в аспекте авторской модальности, т. е. в аспекте отношения к нему автора, позволяет приблизиться к ответу на вопрос о судьбе Ивана в земной жизни, исторически и социально детерминированной.
Условно можно говорить о двух этапах жизни героя, которые отчётливо прослеживаются в художественном произведении: до встречи с Учителем, Мастером, и после. Именно встреча с Мастером определила внутреннюю логику эволюции Ивана, толчком же послужили известные события на Патриарших: встреча с незнакомцем, странная смерть Берлиоза — и их последующее осмысление.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |