Всезнание, обусловленное трансцендентной природой Воланда, определяет авторитарные качества языковой личности персонажа. Авторитарность, в свою очередь, обусловливает волюнтативную макроинтенцию его высказываний, в основе которой выражение волеизъявлений, представленных приказами, требованиями, распоряжениями, поручениями, запретами, разрешениями, рекомендациями, советами. Постоянных формально-грамматических примет для строгой семантической интерпретации характера побуждения к действию не существует, поэтому при интерпретации волеизъявлений учитываем и лексическое значение императива, и интонацию (если контекст содержит лексико-грамматические показатели интонации), и контекст, т. е. художественно мотивированную речевую ситуацию, которая нередко характеризуется в авторских ремарках (АГр 1982 1, 624; ТФГ 1990, 202—203).
Речевое поведение Воланда по отношению к свите обусловлено его высоким статусом, приоритетным положением хозяина, господина, поэтому высказывания, адресованные инфернальным персонажам (свите), содержат по преимуществу прямые директивные волеизъявления: приказы, требования, распоряжения, поручения, запреты. На характер побуждения, выраженного императивами, непосредственно указывают речевые глаголы авторских ремарок: Гелла, садись, — приказал Воланд; Молчи, — приказал ему [Бегемоту] Воланд [283]; Теперь все оставьте меня одного с ними, — приказал Воланд, указывая на Мастера и Маргариту [283]; направляя Азазелло отравить Мастера и Маргариту, Воланд приказал ему: — Лети к ним и всё устрой [350]. Немногословность, категоричный тон реплик свидетельствуют об абсолютной уверенности Воланда в своём праве на власть, в беспрекословном и добровольном повиновении его воле. Категоричность распоряжений с оттенком непринужденности, «господской» фамильярности передаётся императивами с разговорными частицами ну-ка, -ка, адресованными Коровьеву и Коту: при знакомстве с Мастером Воланд приказал Коровьеву: — Дай-ка, рыцарь, этому человеку что-нибудь выпить /.../ Ещё! [277]; Коту: Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман [278]. Решая судьбу горничной Маргариты и Николая Ивановича, «нижнего жильца», случайно попавших к нему «в гости», Воланд говорит: Ну, оставить при госпоже. А борова — к поварам [252]. Таким образом, безапелляционность распоряжений может выражаться инфинитивом (оставить при госпоже) или безглагольным способом — эллипсисом в восклицательной конструкции (борова — к поворам!), ср. также приведённый выше контекст: Ещё!
Директивные запреты-предупреждения в адрес Бегемота и Коровьева также экспрессивно окрашены, так как содержат лексический повтор и оформлены как восклицательные конструкции. Значение предупреждения входит в прагматическую семантику глагольной формы смотри. На шутливое возражение Бегемота Воланд реагирует: Ты смотри! [269]; Коровьева предупреждает: Но ты смотри, смотри /.../ без членовредительских штук! [366]. Игровое противостояние Бегемота хозяину вызывает у Воланда досаду, раздражение — эти эмоциональные оттенки окрашивают его волеизъявления: безапелляционные грубые требования сопровождаются угрозой и бранью (см. соответствующие контексты в: Глава 1, 2.1.2. Грубо-фамильярный тон как проявление игры).
Безапелляционностью требований сопровождается побудительная модальность высказываний Воланда и в диалоге с мифологическим персонажем Левием Матвеем: Ну, говори кратко, не утомляя меня, зачем появился?; Передай, что будет сделано /.../ И покинь меня немедленно [350]. Бесцеремонность с Левием, подчёркнутая лексическими маркерами ну, немедленно, выражает отношение Воланда к Левию, которого он называет рабом.
В речевом общении Воланда с реальными персонажами романа волюнтативная макроинтенция проявляется не так очевидно: меняется способ и средства её выражения в речи. Эстетически значимыми для экспликации скрытой волюнтативной интенции оказываются другие семантические типы волеизъявлений и иная, косвенная, форма их выражения в высказываниях персонажа, а также фатические речевые акты.
Косвенные волеизъявления, помимо выражения побуждения, как показывает дальнейший анализ контекстов, обычно несут дополнительную прагматическую информацию. Косвенное побуждение может выражаться вопросительными предложениями. Так, принимая у себя буфетчика Сокова, Воланд предлагает ему: не прикажете ли партию в кости? [202]. Этикетные вопросы (отрицательные глагольные конструкции с частицей ли), передавая вежливое обхождение внимательного учтивого хозяина с гостем, содержат и имплицитный смысловой план — выражают иронию Воланда. Ср. также: Да я не советовал бы вам ложиться в клинику /.../ Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч /.../? [203]. Повествовательное предложение с глагольным предикатом в условном наклонении и вопросительное, содержащее сочетание не лучше ли с инфинитивом, выражают побудительную семантику рекомендательного совета.
Прагматический смысл косвенного совета составляет ирония Воланда, она присутствует и в косвенном запрете в разговоре с директором Варьете Лиходеевым, смешавшим водку с портвейном: Помилуйте, да разве это можно делать! [79]. Семантические поля возможности и необходимости пересекаются с полем побудительности (ТФГ 1990, 127), поэтому конструкции «предикатив (можно, не надо, нельзя) + инфинитив» или «модальный глагол + инфинитив» эксплицируют в высказываниях косвенно-побудительные значения запрета или разрешения. В приведённом контексте прагматическая семантика частицы разве, выражающей недоумение, изменяет модальное значение возможности на значение невозможности, которое и является здесь формой выражения запрета.
Если разрешение оставляет право выбора за собеседником, то запреты (косвенные — более мягко) предписывают следовать объективному, должному порядку вещей Ср. выражение косвенного запрета в другом высказывании, обращённом к Маргарите: Не надо кричать в горах, он [Пилат] всё равно привык к обвалам, и это его не встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уж попросил тот, с кем он так стремится разговаривать [370].
Косвенный запрет обычно содержит оттенок совета, тогда как в косвенном разрешении выражается поощрение к совершению действия. Маргарита, намереваясь просить у Воланда за Фриду, спрашивает разрешения: Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи? Воланд разрешает: Потребовать, потребовать, моя донна /.../ потребовать одной вещи! [274]. Модальный глагол можете (можете потребовать) легко восстанавливается в контексте этого бытового диалога (для бытового диалога характерна эллиптичность). В другом высказывании, адресованном Мастеру, на разрешение наслаивается модальный оттенок совета: Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одной фразой! [370].
Несмотря на наличие в речи Воланда косвенных побуждений, предпочтение отдаётся прямым волеизъявлениям, выраженным императивами, однако меняется характер иллокутивных актов: высказывания Воланда, обращённые к реальным персонажам, не содержат жестких директивных волеизъявлений — приказов, распоряжений, поручений. Здесь встречаются требования, но преобладают речевые действия с более слабой иллокутивной силой — советы с различными модальными оттенками, которые интерпретируются в контексте речевой ситуации. Особенность речевого акта совета состоит в том, что советующий ситуативно всё-таки наделен более высоким статусом, чем его собеседник (Карасик 2004, 65), поэтому и в речевых ситуациях прямого совета превосходство Воланда очевидно. Так, увещевательные советы адресованы директору Варьете Лиходееву: Следуйте старому мудрому правилу — лечить подобное подобным [78]; Не беспокойтесь, Степан Богданович /.../ Кот этот мой. Не нервничайте. А Груни нет, я услал её в Воронеж. Она жаловалась, что вы у неё отпуск зажилили [82]. Такой совет вразумляет, как правильно себя вести, поскольку «импульсом увещевательного совета бывает чаще всего отрицательная оценка поведения» собеседника, нуждающегося в наставлении (Крекич 1997, 150). Отрицательную оценку поведения Лиходеева передаёт просторечный глагол зажилили (ТСУ 1, 934) в речи Воланда (а также речевое действие домработницы — жаловалась).
Высказывания, обращённые к главным героям — Мастеру и Маргарите — также содержат побуждения-советы с различными прагматическими оттенками. Воланд наставляет Маргариту перед балом: Не теряйтесь и ничего не бойтесь. Ничего не пейте, кроме воды, а то вы разомлеете и вам будет трудно [252—253]. Ср. приведённый ранее контекст никогда и ничего не просите! [273]. Наставительный оттенок в контексте волеизъявления-совета возникает при употреблении отрицательного императива несовершенного вида (Крекич 1997, 152), в данных контекстах: не теряйтесь, не бойтесь, не пейте, не просите. Воланд советует не выполнять какое-либо действие, так как считает его нецелесообразным. Отрицательные местоимения и наречия и их повтор усиливают отрицание, что придаёт побуждению требовательную настойчивость. Модальное значение настоятельного, требовательного совета-предложения проявляется и в другом экспрессивном высказывании, ср. приведённый ранее контекст: Говорите! И теперь уже говорите без стеснения, ибо предложил я /.../ Ну, что же, смелее! /.../ Будите свою фантазию, пришпоривайте её! [274]. Наряду с императивами, значение требовательного совета здесь предаётся безглагольной конструкцией с частицей ну, выражающей ободрение. Сопутствующая модальности настоятельного совета семантика ободрения может быть связана с наличием при императиве частиц ну и же: Ну, Маргарита, говорите же всё, что вам нужно? [279].
Главным героям адресованы и рекомендательные советы, содержащие мягкое побуждение. Воланд — Мастеру: Но ведь надо же что-нибудь описывать? /.../ Если вы исчерпали этого прокуратора, ну, начните изображать хотя бы этого Алоизия [284], — косвенный, в форме вопроса, рекомендательный совет сочетается с прямым; Ну, что же /.../ попрощайтесь с городом. Нам пора [365]. Ср. приведённый ранее контекст: Оставьте их [Иешуа и Пилата] вдвоем, не будем им мешать [371]. Форма совместного действия не будем выражает косвенное побуждение — рекомендацию действия.
В беседах Воланда с Мастером и Маргаритой встречаются и прямые волеизъявления-требования, они характеризуются настойчивостью с оттенком категоричности. Побудительное значение требования чаще выражается императивами совершенного вида. Лексико-грамматическими показателями настойчивого экспрессивного побуждения выступают частицы же, да, да ... же, -ка; ср. в различных речевых ситуациях Воланд — Маргарите: Да перестаньте! [252]; Да делайте же, вот мучение [275]. Беседуя с Мастером о романе, Воланд требует: Дайте-ка посмотреть [278]. Разговорная частица -ка, подчёркивая статусность Воланда, вместе с тем придаёт волеизъявлению непринужденность. На значение требования может указывать и речевая ситуация, отражённая в авторской характеристике речевого действия Воланда. В сцене убийства Майгеля Воланд быстро приблизился к Маргарите, поднес ей чашу и повелительно сказал: — Пей! [267]. Ср. также: Сядьте-ка, — вдруг повелительно сказал Воланд [273] (повелительно — «категорично»).
Высказывания Воланда не содержат просьб, что характерно для авторитарной личности. Исключением является «игровая» речевая ситуация на Патриарших, когда Воланд «упрашивает» Берлиоза: Но умоляю вас на прощание, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. [46]. В данном ироничном контексте перформативный глагол умоляю и императив поверьте эксплицируют просьбу-мольбу, а перформативный глагол с отрицанием не прошу о большем выражает уговаривание исполнить просьбу. Ирония как смысловое приращение возникает из противоречия двух составляющих данного речевого акта: иллокутивного акта просьбы и перлокутивного эффекта. Дело в том, что в перлокутивном эффекте просьбы, т. е. в выполнении собеседником некоего ожидаемого действия, как правило, заинтересован субъект речи — просящий. Кроме того, «эксплицитно перформативное Умоляю вас (тебя) ... /.../ как правило, сигнал субъективной жизненной важности для говорящего» (Формановская 2007, 311). На самом деле перлокутивный эффект этой мольбы-просьбы в буквальном смысле жизненно важен для Берлиоза, в нём «заинтересован» не Воланд, а Берлиоз (только он не понимает этого). У Воланда же вообще нет личной заинтересованности ни в чём, поэтому в его речи отсутствуют просьбы.
В реализации скрытой волюнтативной макроинтенции значимо участвуют фатические речевые акты с объективно повышенной языковой тональностью. Контрастно применяемые в контексте речевых ситуаций, они становятся источником смысловых приращений — насмешливо-иронического тона речи Воланда (см. подробнее: Глава 1; 2.1.1. Ирония как доминанта эмоционального тона), выполняя и другую функцию: обилие «высоких» этикетных высказываний вуалирует авторитарность личности, вместе с тем дистанцируя Воланда от персонажей, над которыми он иронизирует. Речевой этикет, этикетная вежливость — эта маска, в которой «неузнанный» Воланд исполняет роль иностранного консультанта, профессора, артиста при общении с московскими обывателями. Однако в речевых ситуациях с главными героями, Мастером и Маргаритой, этикетные высказывания используются только по прямому назначению — в фатической функции. Воланд действительно искренен, выражая благодарность Маргарите — королеве бала или пожелания в адрес обоих, Маргариты и Мастера: Заранее благодарю вас [252]; Ну, желаю вам счастья! [285]. Ср. эти и др. перформативные немногословные фатические высказывания с синтаксически развёрнутыми этикетными формулами, окрашенными объективно повышенной тональностью, в адрес литераторов, Лиходеева, Сокова; например, выражение благодарности в диалоге на Патриарших (с ироничным подтекстом): Позвольте вас поблагодарить от всей души! [13]). Ср. также фатический речевой акт представления: Воланд представляет Маргарите свиту: Рекомендую вам, донна, свою свиту [248] — Воланд представляет гостям барона Майгеля: А, милейший барон Майгель, /.../ я счастлив рекомендовать вам /.../ почтеннейшего барона Майгеля [266].
Таким образом, в прямых директивных волеизъявлениях (приказах, распоряжениях, поручениях, предупреждениях, требованиях), адресованных свите, подчёркивается статус Воланда как повелителя, иерарха. Побудительные высказывания (рекомендации, предложения, советы, редко — требования, запреты, разрешения — в прямой и косвенной форме), обращённые к другим, реальным, персонажам, свидетельствуют о внутреннем праве личности влиять на сознание, волю других людей, определять и направлять их поступки. Косвенная форма выражения побуждения к действию, а также обилие распространённых фатических высказываний, либо вуалируют статусное превосходство Воланда, смягчая его авторитарность, либо связаны с проявлением игры в речевом поведении персонажа.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |