2.1. Традиционная синтагматика слов ЛСП «Цвет»

Синтагматические связи лексических единиц осуществляются в речи, а следовательно, и в тексте. Сочетание единиц языка подчинено определенным правилам, которые объективно закреплены в языке и находят свое отражение в конкретных высказываниях. По мнению Ю.Д. Апресяна, «значение не дано в тексте в явном виде, поэтому, если мы хотим найти объективную процедуру установления и классификации значений, мы должны опираться на такие свойства текста..., которые даны нам в прямом наблюдении и достаточно полно отражают интересующие нас, но скрытые от прямого наблюдения семантические свойства... Наиболее непосредственной и наименее осложненной наличием непродуктивных и нерегулярных элементов является связь между семантической и синтаксической структурой текста... Подобно тому, как внутренние (психические) состояния человека проявляются физиологически..., «внутренние состояния» (значения) элементов текста проявляются в их синтаксическом поведении, доступном прямому наблюдению» [Апресян Ю.Д. 1967, 23—24].

Для нашего исследования, для выявления своеобразия цветового мировидения М.А. Булгакова важно выяснить, с какими словами сочетаются в текстах его прозаических произведений единицы, входящие в ЛСП с именем «Цвет».

Рубрикация семантических полей в нашей работе базируется в основном на данных структуры идеографического словаря Р. Халлига — В. Вартбурга [см. его характеристику в кн. Ю.П. Караулова, 1976]. Этот идеографический словарь выбран нами не случайно: именно в нем достаточно полно отражена понятийная картина мира, на которую удачно проецируются различные языковые картины и, в частности, цветовая картина булгаковских прозаических произведений.

Слова ЛСП с именем «Цвет» в языке и в прозаических произведениях М.А. Булгакова сочетаются с языковыми единицами, имеющими отношение ко всем трем важнейшим тематическим блокам идеографического словаря Р. Халлига — В. Вартбурга: «Вселенная», «Человек», «Человек и Вселенная». Правда, при этом следует отметить, что языковые единицы с цветовой семантикой по своей сочетаемости образуют неравные в количественном отношении группы.

Самое большое количество слов ЛСП с именем «Цвет» употребляется со словами, образующими тематический блок «Человек». И в этом нет ничего удивительного: язык антропоцентричен, а цветообозначения, выполняя номинативно-иллюстративную функцию, как правило, характеризуют человека и те предметы, которые имеют к нему отношение, как-то с ним связаны. Заметим заранее, что все подобные языковые единицы так или иначе связаны с характеристикой внешнего облика человека, а также его одежды, продуктов питания и обихода. Таковы слова, использованные в описании цвета волос, лица, лба, зубов, бровей, бороды и многого другого.

Но обратимся к примерам из текста.

Слова, обозначающие цвет, могут передавать цветовую характеристику различных частей тела человека, таких, как:

1) волосы (белокурые, белые, блондин, брюнет, воронова крыла, желтоватые, золотистые, каштановые, огненно-рыжие, пепельные, пламенно-рыжие, ржавого табачного цвета, рыжеватые, рыжие, светлые, седые, темные, черные, шатен):

1. «Крик петуха повторился, девица щелкнула зубами, и рыжие ее волосы поднялись дыбом. С третьим криком петуха она повернулась и вылетела вон» [Булгаков М.А. 1992, 154];

2. «Через минуту из-за занавески вышла брюнетка в таком платье, что по всему партеру прокатился вздох» [Булгаков М.А. 1992, 125];

3. «Наудачу Коротков устремился в эти двери и увидал стеклянные огромные клетки и много белокурых женщин, бегавших между ними» [Булгаков М.А. 1988, 440];

2) лицо (цвет лица — багровый, белый, бледный, иссиня-бледный, мертвенно-бледный, бурый, грязно-бурый, желто-белый, желтоватый, желтый, зеленоватый, зеленый, клюквенный, красный, медный, меловой, розовый, румяный, персиковый, побуревший, пурпурный, пылающий, серенький, сероватый, серый, синий, смуглый, тифозного оттенка, утративший желтизну, черный):

1. «В кулисах стали переглядываться и пожимать плечами, Бенгальский стоял красный, а Римский был бледен» [Булгаков М.А. 1992, 120];

2. «Прочитав поданное, он (Пилат — Е.Л.) еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу, или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились» [Булгаков М.А. 1992, 30];

3. «Он (Никанор Иванович — Е.Л.) открыл портфель, глянул в него, сунул в него руку, посинел лицом и уронил портфель в борщ» [Булгаков М.А. 1992, 101];

4. «Лицо будто бы у доктора было совершенно зеленое и все, ну, все... вдребезги исцарапанное» [Булгаков М.А. 1988, 619];

3) кожа (тело) (цвет тела — белый, желтый, зеленый, красный, побуревший, розовый, смуглый, цвет кофейного зерна, черный):

1. «Коротков побежал через колонный зал туда, куда ему указывала маленькая белая рука с блестящими красными ногтями» [Булгаков М.А. 1988, 440];

2. «— То же будет и тебе, и всякому негодяю, который позволит себе совать нос в мои дела, — внушительно сказал юноша и, погрозив на прощание Короткову красным кулаком, вышел» [Булгаков М.А. 1988, 460];

3. «Он (Персиков — Е.Л.) сидел на винтящемся трехногом табурете и побуревшими от табаку пальцами вертел кремальеру великолепного цейсовского микроскопа, в который был заложен обыкновенный неокрашенный препарат свежих амёб» [Булгаков М.А. 1988, 469];

4) глаза (агатовые, белые, голубые, зеленые, зеленоватые, изумрудные, карие, красные, огненные, синие, темные, черные):

1. «— Ну что ж, входите, раз звонили! — сказала девица, уставив на буфетчика зеленые распутные глаза» [Булгаков М.А. 1992, 198];

2. «— Не ругайте его (Босого — Е.Л.), — мягко сказал конферансье, — он раскается. — И, обратив к Никанору Ивановичу полные слез голубые глаза, добавил: — Ну, идите, Никанор Иванович, на место» [Булгаков М.А. 1992, 160];

3. «И далее, граждане, — продолжал свою речь Иван, обращаясь к кому-то, — разберемся вот в чем: чего это я, объясните, взбесился на этого загадочного консультанта, мага и профессора с пустым и черным глазом?» [Булгаков М.А. 1992, 114];

5) искры в глазах (желтенькие, желтоватые, золотые):

1. «Лысый квадратный неожиданно рассердился. Глазки его вспыхнули желтоватыми искорками» [Булгаков М.А. 1988, 434];

2. «Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотою искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый — пустой и черный, вроде как узкое игольное ухо, как вход в бездонный колодец всякой тьмы и теней» [Булгаков М.А. 1992, 246];

6) кольца у глаз (мешки под глазами) (красные, темные, черные):

1. «В этот момент он (Персиков — Е.Л.) как раз отдыхал, вяло и расслабленно смотрел глазами в красных кольцах и курил в кресле» [Булгаков М.А. 1988, 490];

2. «Буфетчик сидел неподвижно и очень постарел. Темные кольца окружили его глаза, щеки обвисли, и нижняя челюсть отвалилась» [Булгаков М.А. 1992, 203];

7) нос (красный, малиновый):

1. «Маленький человек в дырявом желтом котелке и с грушевидным малиновым носом, в клетчатых брюках и лакированных ботинках выехал на сцену Варьете на обыкновенном двухколесном велосипеде» [Булгаков М.А. 1992, 115—116];

2. «Лицо гладко выбритое, нижняя губа выпячена вперед. От этого персиковское лицо вечно носило на себе несколько капризный отпечаток. На красном носу старомодные маленькие очки в серебряной оправе, глазки блестящие, небольшие, росту высокого, сутуловат» [Булгаков М.А. 1988, 465];

8) лоб (белый):

1. «Кожа щек налилась ровным розовым цветом, лоб стал бел и чист, а парикмахерская завивка волос развилась» [Булгаков М.А. 1992, 223];

9) зубы (белые, желтые, жемчужные):

1. «Кусая белыми зубами мясо, Маргарита упивалась текущим из него соком и в то же время смотрела, как Бегемот намазывает горчицей устрицу» [Булгаков М.А. 1992, 268];

2. «Пилат усмехнулся одной щекой, оскалив желтые зубы, и промолвил, повернувшись всем туловищем к секретарю: — О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нем! Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу!» [Булгаков М.А. 1992, 25];

10) брови (желтые, светлые, сивые, черные):

1. «Он (Персиков — Е.Л.) помолчал, потом подошел к выключателю, поднял шторы, потушил все огни и заглянул в микроскоп. Лицо его стало напряженным, он сдвинул кустоватые желтые брови» [Булгаков М.А. 1988, 470];

2. «Щукин стал посматривать серьезно, все более хмуря светлые брови» [Булгаков М.А. 1988, 519];

11) борода (белокурая, огненная, светлая, черная):

1. «Стоя в шапке и калошах в коридоре выстывающего института, Персиков говорил своему ассистенту Иванову, изящнейшему джентльмену с острой белокурой бородкой...» [Булгаков М.А. 1988, 467];

2. «Все их имена спутались в голове, лица слепились в одну громадную лепешку, и только одно мучительно сидело в памяти, лицо, окаймленное огненной бородой, лицо Малюты Скуратова» [Булгаков М.А. 1992, 261—262];

3. «Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый» [Булгаков М.А. 1992, 349];

12) шея (красная, малиновая):

1. «— Ну, чего ты, например, засел здесь, отец? — обратился непосредственно к Никанору Ивановичу толстый с малиновой шеей повар, протягивая ему миску, в которой в жидкости одиноко плавал капустный лист» [Булгаков М.А. 1992, 166];

13) усы (золотые, рыжие, седоватые, седые, черные):

1. «Дуня-уборщица оказалась в роще за совхозом, и там же оказался, вследствие совпадения, рыжеусый шофер потрепанного совхозного полугрузовичка» [Булгаков М.А. 1988, 510];

2. «Он (Коротков — Е.Л.) вдруг вспомнил, как жали его на площадке двое молодых людей, один из них худенький, с черными, словно приклеенными усиками» [Булгаков М.А. 1988, 443].

Довольно часто слова, образующие ядро ЛСП с именем «Цвет», на страницах булгаковских прозаических произведений передают цветовые признаки тех предметов, которые окружают человека, которыми пользуется человек, испытывая в них нужду:

1) продуктов питания (цвет — белый, бледный, желтоватый, зеленый, красный, розовый, румяный, рыжий, темно-желтый, черный):

1. «Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой» [Булгаков М.А. 1992, 200];

2. «— И я об этом же говорю! — воскликнул кот и на всякий случай отклонился от Маргариты, прикрыв вымазанными в розовом креме лапами свои острые уши» [Булгаков М.А. 1992, 274—275];

3. «Бегемот наколдовал чего-то у пасти Нептуна, и тотчас с шипением и грохотом волнующаяся масса шампанского ушла из бассейна, а Нептун стал извергать не играющую, не пенящуюся волну темно-желтого цвета. Дамы с восторгом и воплем: — Коньяк! — кинулись от краев бассейна за колонны» [Булгаков М.А. 1992, 263];

4. «Острейшим ножом, очень похожим на нож, украденный Левием Матвеем, он (продавец — Е.Л.) снимал с жирной плачущей розовой лососины ее похожую на змеиную с серебристым отливом шкуру» [Булгаков М.А. 1992, 338];

2) одежды (цвет — алый, багряный, белый, голубой, грязно-серый, желтый, защитный, зеленый, золотой, коричневый, красный, кремовый, кровавый, лазоревый, лиловый, малиновый, огненный, оранжевый, пунцовый, розоватый, розовый, рыжий, светло-серый, серебряный, серый, синеватый, синий, сиреневый, темный, траурный, фиолетовый, черный, ядовито-небесный):

1. «Она (Маргарита — Е.Л.) галопом подскочила к кровати и схватила первое попавшееся, какую-то голубую сорочку. Взмахнув ею, как штандартом, она вылетела в окно. И вальс над садом ударил сильнее» [Булгаков М.А. 1992, 226];

2. «На спинке стула висело черное вечернее платье. В комнате пахло духами. Кроме того, в нее доносился откуда-то запах раскаленного утюга» [Булгаков М.А. 1992, 222];

3. «Еще кстати: вернувшийся на свое место, в свой серый полосатый костюм. Прохор Петрович совершенно одобрил все резолюции, которые костюм наложил во время его кратковременного отсутствия» [Булгаков М.А. 1992, 324];

3) обуви (цвет — белый, бледной розы, желтый, золотой, красный, рыжий, серый, синий, сиреневый, черный):

1. «Брюнетка сняла свою правую туфлю, примерила сиреневую, потопала в ковер, осмотрела каблук» [Булгаков М.А. 1992, 125];

2. «Как показалось буфетчику, на артисте было только черное белье и черные же востроносые туфли» [Булгаков М.А. 1992, 200];

4) посуды (цвет — белый, зеленый, серебристый, синий, черный):

1. «А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой» [Булгаков М.А. 1992, 58];

2. «Заглянули через закрытое окно в кухню и увидали, что там никого нет, но весь пол усеян белыми осколками посуды» [Булгаков М.А. 1988, 519];

5) зданий, строений (цвет — белый, голубой, кремовый, розовый, рыжий, серый, черный):

1. «Минут пять Короткова колотило и мяло на площадке, наконец у серого здания Центроснаба мотоциклетка стала» [Булгаков М.А. 1988, 439—440];

2. «В это мгновение часы далеко пробили четыре раза на рыжей башне, и тотчас из всех дверей побежали люди с портфелями» [Булгаков М.А. 1988, 444];

3. «Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною чугунною решеткой» [Булгаков М.А. 1992, 55];

6) предметов интерьера (цвет — белый, вишневый, голубой, зеленый, золотой, красный, малиновый, опаловый, оранжевый, пунцовый, светлый, серо-голубой, синий, темный, черный):

1. «Перед дверью с надписью «Дыркин» Коротков немного поколебался, но потом вошел и оказался в уютно обставленном кабинете с огромным малиновым столом и часами на стене» [Булгаков М.А. 1988, 459];

2. «Так шептала Маргарита Николаевна, глядя на пунцовые шторы, наливающиеся солнцем, беспокойно одеваясь, расчесывая перед тройным зеркалом короткие завитые волосы» [Булгаков М.А. 1992, 212];

3. «Вечерами пречистенская звезда скрывалась за тяжкими шторами, и, если в Большом театре не было «Аиды» и не было заседания Всероссийского хирургического общества, божество помещалось в кабинете в глубоком кресле. Огней под потолком не было. Горела только одна зеленая лампа на столе» [Булгаков М.А. 1988, 565];

4. «В каждом из этих окон горел огонь под оранжевым абажуром, и из всех окон, из всех дверей, из всех подворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался хриплый рев полонеза из оперы «Евгений Онегин» [Булгаков М.А. 1992, 54];

7) транспортных средств (цвет — белый, зеленый, красный, сиреневый, синий, черный):

1. «Внезапно ударил колокол, и с Арбата в переулок вкатила красная пожарная машина с лестницей» [Булгаков М.А. 1992, 233];

2. «Грач зажег фары и выкатил в ворота мимо мертво спящего человека в подворотне. И огни большой черной машины пропали среди других огней на бессонной и шумной Садовой» [Булгаков М.А. 1992, 298].

Как видим, все слова ЛСП с именем «Цвет» из сферы «Человек» используются в прозе М.А. Булгакова для реалистического описания соответствующего образа либо ситуации.

Аналогичны в основном функции языковых единиц с цветовой семантикой, используемых при изображении элементов (картин), относимых к сфере «Вселенная». В анализируемых произведениях со словами тематического блока «Вселенная» вступает в синтагматические отношения гораздо меньшее число языковых единиц. Эти слова характеризуют:

1) цвет неба в различное время суток и в разных погодных условиях (бледненькое, голубое, серенькое, серое, черное):

1. «Приснилось (Маргарите — Е.Л.) это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей» [Булгаков М.А. 1992, 212];

2. «Вскоре заречный бор стал прежним. Он вырисовался до последнего дерева под небом, расчистившимся до прежней полной голубизны, а река успокоилась» [Булгаков М.А. 1992, 114];

3. «Настала полутьма, и молнии бороздили черное небо. Из него вдруг брызнуло огнем...» [Булгаков М.А. 1992, 177—178];

2) цвет небесных тел (луны, звезд, тучи и т. д.) (багровый, беловатый, белый, бледный, голубой, желтый, зеленый, золотой, серый, темный, фиолетовый, черный):

1. «Теперь она (луна — Е.Л.), цельная, в начале вечера белая, а затем золотая, с темным коньком-драконом, плывет над бывшим поэтом, Иваном Николаевичем, и в то же время стоит на одном месте в своей высоте» [Булгаков М.А. 1992, 381];

2. «Ночь обгоняла кавалькаду, сеялась на нее сверху и выбрасывала то там, то тут в загрустившем небе белые пятнышки звезд» [Булгаков М.А. 1992, 367];

3. «Удары грома и блистания становились реже. Над Ершалаимом плыло уже не фиолетовое с белой опушкой покрывало, а обыкновенная серая арьергардная туча» [Булгаков М.А. 1992, 292];

3) цвет земли, воды (желтый, зеленоватый, зеленый, серый, синий, черный):

1. «Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в лодочке» [Булгаков М.А. 1992, 43];

2. «Видел Иван и безлесый желтый холм с опустевшими столбами с перекладинами» [Булгаков М.А. 1992, 327];

3. «Вода в ней (реке — Е.Л.) вскипела, взметнулась, и на противоположный берег, зеленый и низменный, выплеснуло целый речной трамвай с совершенно невредимыми пассажирами» [Булгаков М.А. 1992, 366];

4. «Он (Воланд — Е.Л.) умолк и стал поворачивать перед собою свой глобус, сделанный столь искусно, что синие океаны на нем шевелились, а шапка на полюсе лежала как настоящая, ледяная и снежная» [Булгаков М.А. 1992, 249];

4) цвет растений (белый, желтый, зеленый, красный, молочно-белый, розовый, посеребренный, черный):

1. «В подвальчике слышался смех, деревья в саду сбрасывали с себя после дождя обломанные веточки, белые кисти» [Булгаков М.А. 1992, 139];

2. «Невысокая стена белых тюльпанов выросла перед Маргаритой, а за нею она увидела бесчисленные огни в колпачках и перед ними белые груди и черные плечи фрачников» [Булгаков М.А. 1992, 254];

3. «Потом Маргариту бросили на хрустальное ложе и до блеска стали растирать какими-то большими зелеными листьями» [Булгаков М.А. 1992, 253];

5) цвет шерсти животных и оперения птиц (беловатый, белый, буроватый, вороной, желтоватый, желтый, зеленый, коричневозеленый, лиловый, оливковый, серебристый, серо-желтый, серый, цвет папиросного пепла, цвет топленого молока, черный):

1. «— Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы...» [Булгаков М.А. 1992, 17];

2. «На самом электрическом шаре висела совершенно черная, пятнистая змея в несколько аршин, и голова ее качалась у шара, как маятник» [Булгаков М.А. 1988, 520];

3. «Степа в тревоге поглубже заглянул в переднюю, и вторично его качнуло, ибо в зеркале прошел здоровеннейший черный кот и также пропал» [Булгаков М.А. 1992, 82];

4. «Потом она (Маргарита — Е.Л.) видела белых медведей, игравших на гармониках и пляшущих камаринского на эстраде» [Булгаков М.А. 1992, 264].

Самую немногочисленную группу в прозаических произведениях М.А. Булгакова образует те языковые единицы с цветовой семантикой, которые сочетаются со словами тематического блока «Человек и Вселенная». Эти языковые единицы нередко обозначают абстрактные понятия, такие, как пространство, различные качества и состояния, а также предметы, явления, открытия, имеющие отношение к науке (экспериментальное оборудование и подобное) (цвет — красный, кровавый, малиновый, черный, ярко-красный):

1. «Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как всё окрашивается в цвет крови» [Булгаков М.А. 1992, 358] (речь идет об окраске пространства, рассматриваемого сквозь бокал красного вина);

2. «Отравитель... — успел еще крикнуть мастер. Он хотел схватить нож со стола, чтобы ударить Азазелло им, но рука беспомощно соскользнула со скатерти, всё окружавшее мастера в подвале окрасилось в черный цвет» [Булгаков М.А. 1992, 359];

3. «Работал Персиков без особого жара в куриной области, да оно и понятно: вся его голова была полна другим — основным и важным — тем, от чего его оторвала куриная катастрофа, то есть от красного луча» [Булгаков М.А. 1988, 497].

Слова, входящие в ЛСП «Цвет», но утратившие свое цветовое значение, в прозаических произведениях М.А. Булгакова также способны вступать в синтагматические отношения с языковыми единицами, входящими во все тематические блоки, представленные в идеографическом словаре Р. Халлига — В. Вартбурга: «Вселенная», «Человек», «Человек и Вселенная».

Исследование показало, что языковые единицы с нецветовыми значениями, сочетающиеся со словами тематического блока «Вселенная», могут иметь две общих установки: обозначать

1) реальное название географических объектов (в частности, морей):

а) «Дойдя на севере до Архангельска и Сюмкина Выселка, мор остановился сам собой по той причине, что идти ему дальше было некуда, — в Белом море куры, как известно, не водятся» [Булгаков М.А. 1988, 496];

б) «Она (Маргарита — Е.Л.) говорила, чтобы я, бросив всё, уехал на юг к Черному морю истратив на эту поездку все оставшиеся от ста тысяч деньги» [Булгаков М.А. 1992, 142];

2) наименование разновидности съедобных грибов:

«Едят теперь москвичи соленые рыжики и маринованные белые и не нахвалятся ими и до чрезвычайности радуются этой переброске» [Булгаков М.А. 1992, 379].

Гораздо шире сочетаемость слов с нецветовой семантикой, имеющих отношение к тематическому блоку «Человек». Они вступают в булгаковских текстах в синтагматические связи с языковыми единицами, называющими

1) продукты питания (хлеб, мясо, вино, кофе):

1. «— Чашу вина? Белое, красное? Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?» [Булгаков М.А. 1992, 202];

2. «Наконец Ивана отпустили. Он был препровожден обратно в свою комнату, где получил чашку кофе, два яйца всмятку и белый хлеб с маслом» [Булгаков М.А. 1992, 87];

3. «Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку» [Булгаков М.А. 1988, 597];

2) места в помещениях или между строениями (ход, лестница, двор):

1. «Тут приехавшая большая группа разделилась на две маленьких, причем одна прошла через подворотню дома и двор прямо в шестое парадное, а другая открыла обычно заколоченную маленькую дверку, ведущую на черный ход, и обе стали подниматься по разным лестницам к квартире № 50» [Булгаков М.А. 1992, 332];

2. «Он (кот — Е.Л.) упал прямо на стол в длинное блюдо, расколов его вдоль, с блюда на пол, затем повернулся на трех ногах, а правой взмахнул, как будто в танце, и тотчас просочился в узкую щель на черную лестницу» [Булгаков М.А. 1988, 590];

3) печатные органы (газеты, журналы):

1. «На карточке было написано кудрявым шрифтом: «Альфред Аркадьевич Бронский — сотрудник московских журналов — «Красный огонек», «Красный перец», «Красный журнал», «Красный прожектор» и газеты «Красная вечерняя Москва» [Булгаков М.А. 1988, 476];

4) названия учреждений (гостиницы, совхоза):

1. «Три камеры сгорели в Никольском совхозе «Красный луч» при первом бое эскадрильи с гадами, а восстановить их не удалось» [Булгаков М.А. 1988, 534];

2. На горе республике кипучий мозг Александра Семеновича не потух, в Москве Рокк столкнулся с изобретением Персикова, и в номерах на Тверской «Красный Париж» родилась у Александра Семеновича идея, как при помощи луча Персикова возродить в течение месяца кур в республике» [Булгаков М.А. 1988, 511];

5) названия болезней людей:

«Послышались два голоса. Бас сказал безжалостно: — Готово дело. Белая горячка» [Булгаков М.А. 1992, 63].

В приведенном примере слово «белый» выступает в составе терминологического сочетания;

6) названия документов:

«— Вы анархист-индивидуалист? — спросил Швондер, высоко поднимая брови.

— Мне белый билет полагается, — ответил Шариков на это» [Булгаков М.А. 1988, 588].

В приведенном примере слово «белый» также выступает в составе терминологического сочетания.

Что же касается языковых единиц, утративших цветовую семантику и имеющих отношение тематическому блоку «Человек и Вселенная», то они вступают в синтагматические связи с языковыми единицами, называющими различные временные отрезки либо расположение, размещение в пространстве:

1. «Возникает вопрос, уж не в милицию ли спешил Максимилиан Андреевич жаловаться на разбойников, учинивших над ним дикое насилие среди бела дня» [Булгаков М.А. 1992, 196];

2. «Что же это делается на белом свете? Видно, помирать-то еще рано, а отчаяние — и подлинно грех. Руки ему лизать, больше ничего не остается» [Булгаков М.А. 1988, 539].

Особенно своеобразна сочетаемость слов ЛСП с именем «Цвет» в романе «Мастер и Маргарита». Именно здесь наиболее интересно представлена авторская индивидуальная цветовая картина мира — весьма разнообразная и неодинаковая для различных пластов произведения (исторического, реального, фантастического).

В последнее время многие ученые-лингвисты проявляют интерес к описанию языковой картины мира, изучению ее составляющих и их взаимодействию, а также к выявлению тех закономерностей, которые действуют внутри этой системы.

Как отмечает Н.В. Черемисина, «при выделении различных картин мира особое место (иногда центральное) отводится языковой картине мира, ибо именно в языке отражается все сущее — в специфике его осмысления и оценки человеком — носителем языка» [Черемисина Н.В. 1995, 15].

Под языковой картиной мира ученые понимают определенную модель знаков, выраженную с помощью различных языковых средств, системно упорядоченную и способную передавать информацию об окружающем мире.

Н.В. Черемисина, разрабатывая общую типологию языковой картины мира, отмечает, что «в сложной глобальной языковой картине мира можно выделить множество более частных картин, каждая из которых характеризуется языковым своеобразием» [Черемисина Н.В. 1995, 15]. При этом утверждается, что если язык дан нам в трех ипостасях [см. Караулов Ю.Н. 1976], то и различные языковые картины мира могут быть представлены в разных аспектах: в языке как системе, в текстах и в языковых способностях каждого носителя языка.

Принимая во внимание все сказанное выше, на наш взгляд, можно говорить о своеобразии цветовых картин мира в каждом из проанализированных произведений М.А. Булгакова. Нас же интересует прежде всего цветовая картина мира, цветовое мировидение, представленное во всем прозаическом творчестве писателя.

Из четырех исследованных произведений М.А. Булгакова наиболее интересным, с точки зрения функционирования цветовых картин мира в художественном тексте, с точки зрения взаимодействия возникающих при этом миров, представляется роман «Мастер и Маргарита».

Своеобразна композиция этого произведения, которое порой называют двойным романом, потому что он состоит из романа Мастера о Понтии Пилате и романа о судьбе самого Мастера. Известно, что в структуре романа «Мастер и Маргарита» исследователи творчества М.А. Булгакова выделяют так называемые «древние» главы, действие которых происходит в Ершалаиме и связано, главным образом, с именами Иешуа, Понтия Пилата и Иуды, и «современные» главы, события которых происходят в Москве в 20-е годы XX века (мы также называем их «московскими» главами). «Древние» главы в структуре романа немногочисленны и занимают незначительный объем по сравнению с «московскими» главами: из тридцати двух глав романа «Мастер и Маргарита» только четыре могут быть отнесены к «древним» главам (глава 2 — «Понтий Пилат», глава 16 — «Казнь», глава 25 — «Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа» и глава 26 — «Погребение»). Фрагменты «древних» глав могут быть «вкраплены» также в структуру «московских» глав, как это происходит, например, в конце первой главы, когда Воланд начинает свой рассказ о Понтии Пилате, или в девятнадцатой и двадцать четвертой главах, когда Маргарита читает отрывки из романа, написанного Мастером.

Но, несмотря на такое неравное структурное (пространственно-временное) деление, нам представляется возможным разграничение в тексте романа «Мастер и Маргарита» двух миров с присущими им своеобразными языковыми картинами, и в частности, цветовыми.

Сравнительный анализ состава слов ЛСП с именем «Цвет», встречающихся на страницах «древних» и «московских» глав романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», представлен в таблице 3. Все языковые единицы с цветовой семантикой разделены на 12 групп: 7 групп объединяют слова, представляющие ядро ЛСП и обозначающие цвета солнечного спектра (красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый), 3 — ахроматические цвета (белый, серый, черный), особо выделена также группа смешанных цветов и группы сложных слов. Правда, в данной таблице не учитывается частеречный состав слов, обозначающих цвет; все производные слова (глаголы, наречия, причастия) сведены к имени прилагательному, которое является производящим для остальных слов.

Таблица 3.

Как явствует из данных, представленных в таблице 3, цветовые картины «древних» и «московских» глав романа «Мастер и Маргарита» складываются из языковых единиц всех двенадцати цветовых групп, описанных нами ранее. Но примечательно то, что слова, входящие в состав этих цветовых групп и обозначающие реалии двух различных миров, неодинаковы и по своему составу, и по количественному употреблению.

В «древних» главах самыми многочисленными, с точки зрения количественного употребления, являются группы черного и белого цветов (29 и 26 раз соответственно). Группу черного цвета составляют следующие слова: «черный», «вороной», «смуглый», «темный»; а группу белого цвета — «белый», «бледный», «серебристый», «светлый». Довольно часто в повествовательной ткани «древних» глав встречаются обозначения красного цвета (21 раз): «розовый», «красный», «кровавый», «багровый», «багряный». Значительна по своему употреблению группа желтого цвета (10 раз). Другие цветовые группы немногочисленны и по количеству употреблений, и по качественному составу: в группу серого цвета входит лишь одно цветообозначение (серый), группы зеленого, голубого, синего, фиолетового цветов тоже содержат по одному слову (названия цветов солнечного спектра). Кроме того, в повествовательной ткани «древних» глав встречается всего лишь один раз сложное цветообозначение «грязно-серый».

В «московских» главах также самыми многочисленными являются группы черного, белого, красного и желтого цветов. Но если в «древних» главах сохранялся своеобразный паритет между обозначениями черного и белого цветов, то в «современных» главах обозначения черного цвета встречаются гораздо чаще (185 раз), чем наименования белого цвета (144 употребления). Вне всякого сомнения, это связано с тем, что в «московских» главах действует Воланд — Князь Тьмы и его свита, а их постоянным «спутником» является черный цвет. Группу черного цвета составляют следующие слова: «черный», «цвет воронова крыла», «брюнет/брюнетка», «траурный», «смуглый», «темный». В группу белого цвета входят такие языковые единицы, как «белый», «жемчужный», «молочно-белый», «бледный», «белокурый», «блондин/блондинка», «кремовый», «серебряный», «серебристый», «седой», «сивый», «светлый». Красный цвет и его оттенки обозначают следующие слова: «розовый», «румяный», «алый», «красный», «кровавый», «багровый», «пунцовый», «малиновый», «рубиновый», «темно-вишневый», «огненный», «пылающий». Слова этой группы встречаются в тексте «московских» глав 72 раза. Немного меньше в тексте «московских» глав обозначений желтого цвета (63 употребления): «желтый», «золотой», «золотистый», «темно-желтый». Довольно многочисленна группа смешанных цветов. Слова, входящие в эту группу («буланый», «бурый», «карий», «каштановый», «коричневый», «персиковый», «рыжий», «сизый», «тифозный», «цвет кофейного зерна», «чайный цвет», «шатен») употреблены в тексте «московских» глав 52 раза. Сорок девять раз в тексте «московских» глав встречаются обозначения зеленого цвета, хотя группа зеленого цвета немногочисленна, ее составляют 2 слова: «зеленый» и «изумрудный». Почти в два раза меньше (21 употребление) слов, обозначающих различные оттенки фиолетового цвета. В группу фиолетового цвета включены такие цветообозначения, как «сиреневый», «фиолетовый», «лиловый», «темно-фиолетовый», «прозрачно-фиолетовый». Почти одинаковы по количественному употреблению группы серого и синего цветов (по 14 и 17 раз соответственно). Правда, группа серого цвета в два раза превосходит группу синего цвета по количеству языковых единиц, составляющих ее. В группу серого цвета входят следующие слова: «серый», «пепельный», «цвет папиросного пепла», «темно-серый». В состав же группы синего цвета включены всего 2 наименования этого цвета: «синий» и «мертвенно-синеватый». Самыми незначительными и по количественному употреблению, и по качественному составу являются группы оранжевого и голубого цветов. В повествовательной ткани «московских» глав романа «Мастер и Маргарита» слова этих групп встречаются 2 и 8 раз соответственно. А входят в эти «группы» по одному цветообозначению, которые и дали название своей группе (оранжевый и голубой).

Если сравнить цветовые картины двух миров — ершалаимского и московского, — то можно сделать некоторые выводы: цветообозначения, встречающиеся на страницах «древних» глав романа «Мастер и Маргарита», характеризуются яркостью, насыщенностью, среди них почти нет наименований бледных и грязных тонов, а также сложных наименований цвета. Пожалуй, единственным исключением является слово «грязно-серый», характеризующее таллиф Левия Матвея, но М.А. Булгаков как бы «оправдывает» появление этого эпитета в тексте романа, указывая на то, что первоначальный цвет одежды Левия Матвея был иным, голубым: «Теперь, сидя на камне, этот чернобородый, с гноящимися от солнца и бессонницы глазами человек тосковал. Он то вздыхал, открывая свой истасканный в скитаниях, из голубого превратившийся в грязно-серый таллиф (подчеркнуто мною — Е.Л.), и обнажал ушибленную копьем грудь, по которой стекал грязный пот, то в невыносимой муке поднимал глаза в небо, следя за тремя стервятниками, давно уже плавающими в вышине большими кругами в предчувствии скорого пира, то вперял безнадежный взор в желтую землю и видел на ней полуразрушенный собачий череп и бегающих вокруг него ящериц» [Булгаков М.А. 1992, 171].

Можно предположить, что употребление цветообозначений ярких, насыщенных тонов в тексте «древних» глав не случайно: задачей автора было как можно рельефнее, выпуклее, красочнее изобразить события, происходившие почти полторы тысячи лет назад. Существуют многочисленные свидетельства, что во время работы над романом «Мастер и Маргарита» М.А. Булгаков обращался к трудам Э. Ренана и Ф.-В. Фаррара. Так, Л.М. Яновская в монографии «Творческий путь Михаила Булгакова» отмечает, что «Фаррар, по-видимому, привлекал Булгакова конкретностью описаний и тем, что я назвала бы «красочностью» зрения (Ренан при всех достоинствах его литературного стиля равнодушен к цвету, почти бескрасочен)» [Яновская Л.М. 1983, 256]. Именно в книге Фаррара «Жизнь Иисуса Христа», считает Л.М. Яновская, М.А. Булгаков нашел описание одежды людей, живших в древней Иудее: белого кефи, голубого таллифа, сандалиев. Мнение Л.М. Яновской о красочности «древних» глав разделяет И. Золотусский и отмечает: «Краски иногда так ослепительны (дворец Пилата, жара во дворе, и тень, белый плащ с кровавым подбоем и т. п.), что просто любуешься ими, забывая о терниях, вонзающихся в голову Иешуа. В сценах страдания на кресте и казни есть роскошь и изобилие изобразительности и нет простоты, приличествующей моменту» [Золотусский И. 1991, 160].

Исходя из качественного состава языковых единиц с цветовой семантикой и соответствующих статистических данных, представленных в таблице 3, все цветообозначения, встречающиеся на страницах романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», можно разделить на три группы в зависимости от их отнесенности либо к одному из миров — «древнему» или «современному», — либо к обоим этим мирам.

Первую группу составят языковые единицы, характерные для обоих миров. Прежде всего это названия шести цветов солнечного спектра: красный, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, — а также названия ахроматических цветов: белый, серый, черный. Кроме этих слов, и в «древних», и в «московских» главах мы находим такие слова, как «розовый», «багровый», «кровавый», «золотой», «бурый», «бледный», «серебристый», «светлый», «смуглый», «темный».

В состав второй группы (языковых единиц с цветовой семантикой, относимых к описанию древнего мира) входит немногочисленная группа, состоящая лишь из трех слов (багряный, вороной, грязно-серый), но тем не менее заслуживающая внимания. Появление в этом ряду слова «грязно-серый» (выше было отмечено единичное его употребление) мы попытались объяснить контекстом произведения. Слово «вороной», имеющее значение «черный», характеризуется ограниченной сочетаемостью, поскольку употребляется только для обозначения масти животных, чаще всего лошадей. М.А. Булгаков использует это цветообозначение в его традиционном языковом значении дважды. Приведем пример:

«Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко крикнул и выхватил из ножен меч. Злая вороная взмокшая лошадь шарахнулась, поднялась на дыбы» [Булгаков М.А. 1992, 43].

Но интересно другое: о черных лошадях мы читаем не только в «древних» главах; в повествовательной ткани «московских» глав неоднократно упоминаются черные кони Воланда и его свиты, но масть этих животных будет определена словом «черный», а не «вороной». Это является одним из сигналов «темного» мира.

Цветообозначение «багряный» во всех толковых словарях представлено как стилистически маркированное. В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова это слово определено как поэтическое, а в «Толковом словаре русского языка» в 4-х тт. — как книжное. В тексте романа «Мастер и Маргарита» слово это используется для характеристики цвета одежды знатных людей. В багряный цвет окрашены плащи легата и Афрания, хламида командира когорты и подбивка плаща Понтия Пилата:

1. «Затем перед прокуратором предстал светлобородый красавец с орлиными перьями в гребне шлема, со сверкающими на груди золотыми львиными мордами, с золотыми же бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве и в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат» [Булгаков М.А. 1992, 34].

2. «Для того чтобы высушить волосы, переодеться, переобуться и вообще привести себя в порядок, пришедшему к прокуратору понадобилось очень мало времени, и вскорости он (Афраний — Е.Л.) появился на балконе в сухих сандалиях, в сухом багряном военном плаще и с приглаженными волосами» [там же, 293].

3. «Он (Левий Матвей — Е.Л.) перевел взгляд повыше и разглядел фигурку в багряной военной хламиде, поднимающуюся к площадке казни» [там же, 175].

Толковые словари семантически не разграничивают слова «багряный» и «багровый», считая, что они обозначают одинаковые оттенки красного цвета, а различаются только своей стилистической окраской. Однако такое определение представляется неточным и существовавшим не всегда. В.И. Даль в первом томе «Словаря живого великорусского языка» отмечает разницу между этими наименованиями красного цвета: «Багровый — червленый, пурпуровый, самого яркого и густого красного цвета, но никак не с огненным отливом, а с едва заметной просинью; багряный — червленый же, но менее густой, алее, без синевы: это самый яркий, но и самый чистый красный»¹ (подчеркнуто мною — Е.Л.).

Таким образом, употребление слова «багряный», обозначающего ярко-красный цвет и характеризующегося принадлежностью к высокому стилю, на страницах «древних» глав подтверждает нашу гипотезу о том, что для М.А. Булгакова было важно подобрать такие языковые средства (в том числе и слова-цветообозначения), которые бы как можно выразительнее и точнее передали атмосферу драматических событий, изложенных в «древних» главах.

Третью группу языковых единиц, встречающихся на страницах романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», составляют те слова, которые употребляются только в «московских» главах. Это достаточно большая группа различных цветообозначений; «румяный», «алый», «пунцовый», «малиновый», «рубиновый», «темно-вишневый», «черно-красный», «пылающий», «оранжевый», «кремовый», «персиковый», «золотистый», «чайный цвет», «рыжий», «огненно-рыжий», «пламенно-рыжий», «буланый», «коричневый», «каштановый», «шатен», «карий», «цвет кофейного зерна», «грязно-бурый», «темно-желтый», «огненно-зеленый», «огненный», «изумрудный», «серо-голубой», «мертвенно-синеватый», «серебряный», «сиреневый», «лиловый», «темно-фиолетовый», «прозрачно-фиолетовый», «жемчужный», «молочно-белый», «белокурый», «блондин», «седой», «сизый», «сивый», «пепельный», «цвет папиросного пепла», «темно-серый», «тифозный», «цвет воронова крыла», «брюнет», «траурный».

Нетрудно заметить, что среди перечисленных выше слов немало сложных наименований различных цветовых оттенков или слов, обозначающих сочетания различных цветов. Многие из таких слов суть авторские окказионализмы.

Как видим, большинство подобных слов производны и способны выражать цветовое значение и через другие цвета, и опосредованно, через какой-то предметный эталон (малиновый, рубиновый, кремовый, персиковый, золотистый, чайный цвет, коричневый, каштановый, цвет кофейного зерна, изумрудный, сиреневый, жемчужный, пепельный, цвет папиросного пепла, цвет воронова крыла). Так, например, значение слова «изумрудный» определяется как «ярко-зеленый, цвета изумруда», семантика цветообозначения «жемчужный» определяется как «напоминающий жемчуг своим видом, блеском, белизной», слова «кремовый» — «белый с желтоватым оттенком, цвета сливок», цветообозначения «сиреневый» — «бледно-лиловый, цвета сирени», слова «малиновый» — «темно-красный, цвета ягод малины» [значения приводятся по «Толковому словарю русского языка» в 4-х тт., 1957—1961].

Как отмечалось выше, с пространственно-временной точки зрения, все главы романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» делятся на «древние» («ершалаимские») и «современные» («московские»). Но следует отметить, что не все события, изложенные в «современных» главах, носят реалистический характер, во многих из них (в восемнадцати из двадцати восьми) присутствует фантастический элемент, связанный с деяниями Воланда и его свиты.

В ходе исследования обнаружено, что именно в этих главах наблюдается особая концентрация слов, обозначающих черный цвет и желтый цвет и некоторые его оттенки: так, из 174 употреблений слова «черный» в тексте «московских» глав 81 раз оно использовано для описания Воланда и его свиты. Это позволяет предположить, что некоторые персонажи романа имеют свою особую «цветовую» характеристику. В частности, к числу таких героев произведения можно отнести Воланда, Азазелло, кота Бегемота, Геллгу, Мастера и Понтия Пилата.

С Воландом читатель и герои романа, М.А. Берлиоз и Иван Бездомный, встречаются уже в первой главе «Никогда не разговаривайте с неизвестными», но еще не догадываются, с кем встретились. И М.А. Булгаков, обычно скупой при описании внешности того или иного своего героя и лишь заостряющий внимание читателя на какой-нибудь одной зримой детали, дает достаточно объемную портретную характеристику незнакомца: «Раньше всего: ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой — золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый — почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом — иностранец» (подчеркнуто мною — Е.Л.) [Булгаков М.А. 1992, 10—11]. Интересно, что это портретное описание почти полностью сохраняется писателем во всех редакциях романа. При описании Воланда писатель использует серые, черные и зеленые тона. Примечательно, что только в первой главе в описании Воланда присутствует серый цвет (в дальнейшем его «спутником» будет только черный, о чем ниже). Думается, что это не случайно. Серый цвет является обычным, не бросающимся в глаза, а Воланд в первой главе романа не хочет привлекать внимания, выделяться. Кроме того, серый цвет создается соединением черного и белого, издавна традиционно считающимися символами зла и добра. А Воланд, хоть и является темной силой, на страницах романа творит добро. Об этом нам напоминает и эпиграф произведения, взятый М.А. Булгаковым из «Фауста» И.-В. Гете:

«...так кто ж ты, наконец?

— Я — часть той силы, что вечно

хочет зла и вечно совершает благо» (выделено нами — Е.Л.).

Интересны по этому поводу и замечания А. Белого о сером цвете: «Воплощение небытия в бытие, придающее последнему призрачность, символизирует серый цвет. И поскольку серый цвет создается отношением черного к белому, постольку возможное для нас определение зла заключается в относительной серединности, двусмысленности» [Белый А. 1994, 201].

Вместе с тем, как было уже отмечено, постоянным «спутником» Воланда является черный цвет. Подтверждений этого в тексте романа множество, буквально при каждом упоминании имени Воланда на страницах произведения рядом с ним оказывается и обозначение этого цвета:

1) «Прибывшая знаменитость поразила всех своим невиданным по длине фраком дивного покроя и тем, что явилась в черной полумаске» [Булгаков М.А. 1992, 117].

2) «Черный маг раскинулся на каком-то необъятном диване, низком, с разбросанными на нем подушками. Как показалось буфетчику, на артисте было только черное белье и черные же востроносые туфли» [там же, 200].

3) «Тогда произошла метаморфоза. Исчезла заплатанная рубаха и стоптанные туфли. Воланд оказался в какой-то черной хламиде со стальной шпагой на бедре» [там же, 267].

В последних же главах романа «Мастер и Маргарита» автор, показывая читателю своего героя в его подлинном обличье, называет Воланда «черным», адресуя это цветообозначение всему персонажу, а не каким-либо деталям его портрета (здесь наблюдается уже проявление не просто метафорического, а символического значения):

«Тогда черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита» [там же, 372].

Черный цвет является своеобразным лейтмотивом, сопровождающим появление почти всех спутников Воланда. Этот цвет постоянно упоминается при описании кота Бегемота (19 раз). Ведьма Гелла, обычно нагая, на представлении в театре Варьете одета в черное вечернее платье. Одежда Азазелло (трико, плащ) также черного цвета. В черный фрак одет и Коровьев на балу у сатаны.

Но, как уже отмечалось, черный цвет не является единственным, когда М.А. Булгаков описывает Воланда. Палитра писателя пополняется зеленым цветом (глаз сатаны) и оттенками красного цвета (плащ Воланда подбит огненной материей, огненной названа искра его глаза, внимательно изучающего Маргариту).

Те же самые тона преобладают и при описании внешности спутников Воланда: Азазелло, Коровьева и Геллы. Правда, «спутником» Азазелло, демона-убийцы, является рыжий цвет. Из 38 употреблений названий этого цвета на страницах романа 21 раз (≈ 73%) слово «рыжий» используется для обозначения цвета волос Азазелло. Кроме того, дважды писатель определяет цвет волос этого персонажа как «пламенно-рыжий» и «огненно-рыжий». Довольно часто М.А. Булгаков использует цветообозначение «рыжий» в метонимических конструкциях, и это слово служит уже не только для описания цвета волос Азазелло, а для обозначения его самого:

1) «У камина маленький рыжий, с ножом за поясом, на длинной стальной шпаге жарил куски мяса, и сок капал в огонь, и в дымоход уходил дым» [Булгаков М.А. 1992, 199].

2) «— Да, изволите ли видеть, — объяснил рыжий, — сегодня утром в грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба» [там же, 217].

Рыжий цвет используется не только при описании Азазелло. Несколькими штрихами бегло очерченный портрет ведьмы Геллы дает нам представление о «рыжей девице» со шрамом на шее. Рыжего цвета и волосы Коровьева: «— Я, — вступил в разговор этот новый, — вообще не понимаю, как он попал в директора, — рыжий гнусавил все больше и больше, — он такой же директор, как я архиерей» [там же, 83]. Из 38 употреблений слова «рыжий» на страницах романа «Мастер и Маргарита» 31 раз (≈ 82%) это цветообозначение характеризует кого-нибудь из свиты Воланда. Как отмечают исследователи творчества М.А. Булгакова, «зеленоглазость и рыжеволосость» некоторых героев сохраняются писателем во всех редакциях романа [см. Викторович О.В. 1999, 11].

Интересно, что не только сопровождающие Воланда персонажи имеют подобную цветовую характеристику, но и те герои, которые по ходу действия произведения сталкиваются с сатаной. В описании портрета Маргариты, собирающейся на бал Воланда, писатель акцентирует внимание читателя на «зазеленевших глазах» героини (ранее в тексте романа нет ни одного упоминания о цвете глаз Маргариты, но, когда героиня продала душу дьяволу и согласилась принять его помощь, ее глаза, подобно одному глазу сатаны, а также глазам его спутников, становятся зелеными):

«Ощипанные по краям в ниточку пинцетом брови сгустились и черными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами» [Булгаков М.А. 1992, 223].

В эпилоге романа читатель встречается с Иваном Николаевичем Поныревым (бывшим ранее Иваном Бездомным):

«Каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, под вечер появляется под липами на Патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зеленоглазый, скромно одетый человек» [Булгаков М.А. 1992, 380—381]. Из первых глав произведения мы знаем о том, что у Ивана Бездомного рыжеватые волосы, а о цвете его глаз писатель сообщает только в эпилоге, после того как герою «посчастливилось» встретиться с дьяволом.

Свою цветовую характеристику имеет еще один булгаковский герой — прокуратор Понтий Пилат. Для описания этого персонажа автор использует не один цветовой тон, а сочетание двух цветов — белого и красного: «Всё просто: в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийскою походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана...» [Булгаков М.А. 1992, 19]. И ничего удивительного и странного, на первый взгляд, в этом описании будто бы нет: известно, что римские сенаторы носили белые тоги с пурпурной каймой, и одежда этого цвета считалась знаком могущества. И белый плащ с красной каймой прокуратор носит по праву знатности, но внимательного читателя настораживает в этом (первом) описании героя замена слова «красный» синонимом «кровавый» (цвет подбивки плаща Пилата писатель определяет еще словом «багряный»). Думается, что М.А. Булгаков выбирает это цветообозначение сознательно и не случайно. Понтий Пилат — прокуратор покоренной им провинции, жестокий и бесстрашный воин, человек, которому бесстрашия не хватило только один раз — на совершение, может быть, самого главного поступка в его жизни. Малодушие Понтия Пилата обернулось смертью и кровью Иешуа, и эту кровь он попытался искупить новой кровью, но так и не смог. Белый плащ с кровавым подбоем станет своеобразной «визитной карточкой» Понтия Пилата.

Еще одного героя романа читатель узнает по зримой постоянной детали — черной шапочке с вышитой на ней желтой буквой «М». Мы уже отмечали, что М.А. Булгаков крайне скуп при описании внешности своих героев. Портрет одного из главных героев романа — Мастера — дан писателем, и в то же самое время его словно бы нет, настолько он лаконичен: темные волосы, карие глаза, одет в больничное белье, бурый халат. Он ни разу не переодевается, даже вернувшись в свой подвальчик в арбатском переулке. И никогда не расстается с подарком Маргариты — черной шапочкой с вышитой на ней желтой буквой «М».

Таким образом, исследование конкретного текстового материала свидетельствует об оправданности и целесообразности выделения из языковой картины прозаических произведений М.А. Булгакова цветовой картины, которая является одним из способов характеристики и оценки образов, одним из элементов, определяющих специфику идиостиля писателя. Кроме того, в тексте главного произведения М.А. Булгакова, романе «Мастер и Маргарита», возможно выделение, с пространственно-временной точки зрения, двух различных миров, каждый из которых отличается своей особой цветовой палитрой. Следует также подчеркнуть, что и отдельные персонажи этого произведения «обладают» собственной цветовой окраской или гаммой, имеющей не только характеризующее, но и оценочное значение.

Все приведенные выше примеры иллюстрируют обычные для русского языка синтагматические связи. Однако в литературных произведениях писатели довольно часто «расширяют» синтагматические возможности языковых единиц, создавая новые, яркие художественные образы.

Примечания

1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 4-х тт., т. 1. — М., 1995. — С. 36.