Аркан № 17 «Звезда»
Другие возможные названия: «Звезды», «Рождественская Звезда», «Путеводная Звезда», «Звезда Магов», «Интуиция», «Естественное Предчувствие», «Прозрение», «Надежда», «Непостоянство», «Астральный Мир» и другие.
Традиционное изображение: на берегу реки сидит обнаженная дева с двумя кувшинами в руках, из которых вытекает холодная и горячая жидкости. В небе над ней сияют восемь восьмиконечных звезд, причем одна из них выделяется большим размером по сравнению с другими (может изображаться в виде двух переплетающихся восьмиконечных звезд). Справа и слева от девушки расцветают два зеленых деревца (или розовый куст и ветвь акации), на одном из которых сидит птичка (соловей, ибис) или бабочка.
Возможное оккультное толкование: большая звезда является символом двуликой Венеры, одновременно представляющей Зло и Добро в их герметическом (или гетевском!) понимании: первое состоит в том, что она призывает людей к люциферическому бунту против невежества, а второе — в их же вознаграждении настоящим Знанием за предпринятую попытку открыть Истину, или Природу всех вещей (в масонстве, например, адепт в семнадцатой степени посвящения уже должен полностью полагаться на свою судьбу, на свою интуицию, на свои звезды, которые обязательно и приведут его к Мистическому Просветлению).
Находящаяся под этой большой звездой малая звездочка (традиционно изображается непосредственно над головой девы) символизирует индивидуальную звезду отдельного человека, которая, как через кристаллическую призму, пропускает сквозь себя возможные влияния на него остальных звезд.
Общее количество звезд, изображенных на этой карте, говорит о ее непосредственной взаимосвязи с восьмым Арканом, «Справедливость», — то есть указывает на Разум, координирующий все наши действия и реакции.
Дева является символом обожествленной Природы, или же прикованной к материи живой души (в мифологии — Андромеда, дочерь чернокожего царя Цефея и его жены Кассиопеи).
Бабочка или птичка — символ души, освобожденной от материальных уз (в масонстве — символ посвящения).
Согласно Владимиру Шмакову, истинная Интуиция, являясь высшим даром, представляет собой Путеводную Звезду человека, через свет которой он начинает иначе воспринимать окружающий его мир. «Интуиция есть та именно сторона существа человека, которая делает его божественным; она приобщает его Горнему миру и связывает со всем неразрывными узами; учение об этом высшем даре и является доктриной Аркана № 17»1.
Валентин Томберг называет семнадцатую карту Таро Арканом надежды, который движет и направляет в мире духовную эволюцию, представляя своеобразную «световую силу».
Значение центральной Звезды, по его мнению, раскрывается в словах Иисуса «Я есмь Альфа и Омега» (Откр 21: 6), где «Альфа» символизирует собой Слово (побудительную причину), а «Омега» — точку полного единства внешнего и внутреннего, материи и духа — то есть точку Богочеловека, воскресшего Иисуса Христа2.
Возможные прорицательные толкования: бессмертие, покорность, фатализм; предвидение, предчувствие; утонченность, эстетика, поэзия, изящные искусства, таланты; невинность, простодушие и другие.
Знак Зодиака — Рыбы.
* * *
Итак, «Последние похождения Коровьева и Бегемота».
Честно говоря, сначала мы хотели начать иначе:
«Последние похождения Коровьева и Бафоме...», пардон, — «Бегемота».
Затем перейти к культу Исиды и... на этом поставить точку.
И все доказательства соответствия этой главы именно семнадцатому Аркану Таро были бы сразу же, на наш взгляд, и приведены!
Но затем мы все-таки решили не лишать себя удовольствия еще раз пройтись по удивительным страницам этой Книги:
«Были ли эти силуэты или они только померещились пораженным страхом (а страх, как известно, самый страшный порок) жильцам злосчастного дома на Садовой, конечно, с точностью сказать нельзя (всегда нужно полагаться на свою интуицию, не так ли?)... но мы знаем, что... через четверть часа после начала пожара на Садовой у зеркальных дверей Торгсина (у «зеркальных дверей Таро» — «ТОРгсинА») на Смоленском рынке» появились Коровьев с котом Бегемотом.
Коровьев уже открыл «наружную дверь магазина», чтобы войти в него, но «тут маленький, костлявый и крайне недоброжелательный швейцар» (и снова перед нами Страж Порога в виде «маленького, костлявого и крайне недоброжелательного»... крокодила) преградил ему путь и раздраженно сказал, что «с котами вход воспрещен».
Не успел швейцар опомниться, как перед ним вместо кота предстал «толстяк в рваной кепке... немного смахивающий рожей на кота» с примусом в руках. От такой метаморфозы этот «страж порога» аж «выпучил глаза» (и разве перед нами не «крокодил»?).
«Эта парочка посетителей почему-то не понравилась швейцару-мизантропу» («швейцару мизАнТРОпу» — стражу Таро), и он «прохрипел,... раздраженно глядя из-под лохматых, как бы молью изъеденных, сивых бровей» (а теперь — не «крокодил»?!), что магазин работает «только на валюту».
Коровьев, «сверкая глазом (уж не намек ли на «сверкающую» звезду?) из разбитого пенсне» (а вы можете, кстати, представить себе «разбитое» стекло «пенсне»? оно случайно у вас выходит разбитым не... «звездочкой?), интересуется, почему швейцар подумал, будто у них ее нет.
«Вы судите (вот и Аркан № 8, «Справедливость»!) по костюму (то есть по внешней оболочке человека — по его телу, по внешним признакам)? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж (и у вас еще есть сомнения, что «швейцар» — это действительно «Страж Порога»?)! Вы можете ошибиться, и притом весьма крупно. Перечтите еще раз хотя бы историю знаменитого калифа Гарун-аль-Рашида»...
И?
Что будем делать?
Перечитывать эту историю?
В строгом соответствии с прямым указанием автора?
Ладно, не переживайте.
Не будем.
Но ведь тогда вы подумаете, будто Мастером «случайно» употреблено это сложное имя?!
Нет, но все же остановимся на нем.
Очень коротко:
Гарун Аль-Рашид был правителем Абассидского халифата в 786—809 годах. Его правление ознаменовалось экономическим и культурным расцветом, а сам халиф, прославившийся справедливостью, стал одним из героев арабских сказок, собранных в книге «Тысяча и одна ночь». По преданию, будучи высокообразованным и культурным человеком, он всемерно покровительствовал наукам и искусству, причем особенное значение придавал развитию астрологии (!), астрономии и... Каббале (об этом в своей монументальной работе, посвященной Таро, упоминает и Владимир Шмаков3).
Вот и вся его короткая история.
Нужны комментарии?
Тогда — к роману.
Далее!
Коровьев угрожает «нажаловаться на него заведующему», в результате чего швейцар может лишиться своего поста «между сверкающими зеркальными дверями» (не очередное ли указание на «сверкающую» звезду, расположенную на карте... именно «между» другими звездами?!). Испугавшись угроз, страж «посторонился, и наши знакомые... очутились в магазине».
Войдя в магазин, они сразу обращают внимание на «ситцевое отделение», в котором «несколько гражданок сидели (!) на низеньких стульчиках (то есть, фактически, «согнув колени», как это делает девушка на Аркане «Звезды»), имея правую ногу в старой, потрепанной туфле, а левую — в новой сверкающей лодочке (ну а третий раз употребленное слово «сверкающей» на первой странице главы уже наводит на определенные мысли, не правда ли?), которой они и топали озабоченно в коврик» (не напоминает ли вам эта сцена «дамский магазин» из главы, посвященной «Магу»? Интересно, что говорит вам сейчас ваша интуиция?).
«Но, минуя все эти прелести, Коровьев и Бегемот направились прямо к стыку гастрономического и кондитерского отделений. Здесь было очень просторно (а сейчас? Такие слова, как «гАсТРОномического», «кондиТеРскОго», «просТОРно» — тоже ничего не напоминают?), гражданки (!)... не напирали на прилавки (ясное дело, ведь это «гАСТРОНОМИЧЕСКОЕ отделение» и должно быть таким «астрономически просторным»...)».
Здесь их взору предстал «бритый до синевы» «сиреневый клиент», выбиравший «лососину» (нужно ли напоминать, что зодиакальным знаком Аркана № 17 являются как раз «Рыбы»?), в котором Коровьев признал «иностранца».
Однако Бегемот поставил это предположение под сомнение: «В лице сиреневого джентльмена чего-то не хватает, по-моему» (то есть его «Интуиция» — как одно из названий данного Аркана — подсказывала ему что-то другое).
При этих словах «сиреневый» покупатель вздрогнул, «но вероятно, случайно, ибо не мог же иностранец понять то, что говорили по-русски Коровьев и его спутник» (а вот появился и «спутник» — спутник «Звезды»!).
Далее, Коровьев, невзирая на «кусающуюся цену в тридцать копеек» (намек ли на «тридцать тетрадрахм»?), «пригласил своего спутника» (уж не зачастил ли Мастер со «спутником», а?) «откушать мандарин», а тот взял да и «овладел верхним мандарином в пирамиде» (не очередной ли намек на Египетский след — След Таро?), а съев его, «принялся за второй (возможно, здесь речь о «простодушии» как одном из прямых предсказательных намеков семнадцатого Аркана?).
Продавщицу обуял смертельный ужас. «Вы с ума сошли!» — вскричала она... (а вот и явление непременного «Сумасшедшего»!)».
Когда же Бегемот, «съев три» (!) мандарина, «сунул лапу в хитрое сооружение из шоколадных плиток, выдернул одну нижнюю, отчего, конечно, все («сооружение», как подсказывает нам интуиция, — в виде «Башни») рухнуло, и проглотил ее вместе с золотой оберткой», продавщица стала звать на помощь «Палосича».
Далее, невзирая на окаменевших продавцов с ножами в руках «за рыбным (и снова намек на зодиакальный знак этого Аркана) прилавком», Бегемот «запустил лапу в бочку с надписью «Сельдь керченская отборная» (именно «ОТбоРнАя»!), вытащил парочку селедок (а тут перед нами уже и точный знак именно «двух» зодиакальных «Рыб»!) и проглотил их».
Прибывший «к месту действия» Павел Йосифович, который оказался «представительным мужчиной» в «белом чистом халате» (не напоминает ли он вам, случайно, Арчибальда Арчибальдовича?), увидел «во рту у Бегемота хвост третьей (снова «третий» масонский намек) селедки... вмиг оценил положение» и тут же скомандовал кому-то «свистеть».
И снова дежа вю: «...из зеркальных дверей вылетел швейцар и залился (ну прямо как соловей на дереве с «ландшафтика» семнадцатого Аркана!) зловещим (нет, все же это крокодил!) свистом. Публика стала окружать (а вот и «Круг» Таро) негодяев, и тогда в дело вступил Коровьев».
Он «вибрирующим тонким голосом» (не соловьиным ли?) начинает взывать к милосердию окруживших его людей: «бедный человек целый день починяет примуса (и снова дежа вю!); он проголодался... а откуда же ему взять валюту?»
Тогда Павел Иосифович «махнул вдаль уже нетерпеливо», в результате чего «трели у дверей загремели повеселее» — ну а это уж точно «трели» соловьев. Или вам все же не верится, что речь здесь идет именно об этой — изображенной на нашей карте — птице?
Ну, тогда давайте читать дальше!
Коровьев продолжает взывать к милосердию присутствующих, объясняя, что тот, «горемыка», не имея валюты (валюту вообще-то сдавать надо — жизнь станет веселее!), и уже просто истомленный «голодом и жаждой», взял «на пробу... мандарин», цена которому «три копейки. И вот они уже свистят, как соловьи (а вот и прямое указание на «соловья» с картинки семнадцатого Аркана)... тревожат милицию, отрывают ее от дела (и это уже было: например, и в эпизоде с Прохором Петровичем, и на сеансе «Мага» в Варьете!)».
Далее Коровьев, указывая на «сиреневого гражданина», риторически ставит все тот же вопрос о смысле жизненного пути, который задается всем неофитам перед началом пути по «Королевской Дороге» («Кто ты?», «Откуда ты пришел?», «Куда ты идешь» — тоже, кстати, дежа вю):
«А ему можно?.. кто он такой? (!)... Откуда он приехал? (!) Зачем?» (Зачем такая пошлая жизнь, — пусть хоть и «в парадном сиреневом костюме», но «распухшим от жирной лососины», с «висящими щеками и бегающими» от страха глазками! сдавайте валюту, пока не поздно! Только став нищими — «шутами» и «безумцами», — вы сможете наконец увидеть звезды, а среди них и свою Звезду...) ««Горько мне! Горько! Горько!» — завыл Коровьев, как шафер на старинной свадьбе (на «свадьбе сТАРиннОй»)».
И вы знаете, тут произошло очередное чудо (чудо, уже случавшееся в этом романе, — мы... о милосердии говорим!): «по глазам столпившейся публики видно было (а ведь глаза никогда не лгут!), что в очень многих людях она вызвала сочувствие!»
Ну а когда Бегемот поблагодарил заступившегося за него друга, вообще произошло чудо:
«Приличнейший тихий старичок, одетый бедно (!), но чистенько (словом — «сТАРичОк»), старичок, покупавший три (!) миндальных пирожных в кондитерском отделении (в «кондиТеРскОм» отделении), вдруг преобразился (а «преображение» происходит с каждым, следующим по «Королевскому Пути»). Глаза его сверкнули... огнем (и снова нам сверкнули «Звезды», не так ли?), он... швырнул кулечек с пирожными на пол и крикнул:
— Правда! — детским тонким голосом (будьте как дети, и ваша «Звезда» станет для вас «путеводной»!). Затем он выхватил поднос, сбросив с него остатки погубленной Бегемотом шоколадной эйфелевой башни (как мы угадали — это сооружение было действительно «Башней»!)... [и] с размаху ударил подносом плашмя иностранца по плешивой голове... Толстяк... повалился навзничь (точный «ландшафтик» Аркана «Башня») и сел в кадку с керченской сельдью (и снова про зодиакальный знак «Рыбы»), выбив из нее фонтан селедочного рассола. Тут же стряслось и второе чудо»: сиреневый гражданин, «провалившись в кадку, на чистом русском языке, без признаков какого-либо акцента» вдруг начал взывать к милиции!
Словом, как вы видите, интуиция не подвела Бегемота и в этот раз — «сиреневый» оказался не неизвестным (таким до Неизвестного еще очень далеко...), не иностранцем.
Появилась милиция, но Бегемот, «как из шайки в бане окатывают лавку (вот вам и горячая вода из золотого кувшина-«шайки» в руках девушки с Аркана «Звезды», оживляющей застоявшиеся воды!), окатил из примуса (а вот и сам «примус», с которого все начинается и которым все заканчивается: есть у тебя валюта или нет, все равно закончишь так, как захотят звезды, — твои звезды...) кондитерский прилавок бензином, и он вспыхнул сам собой. Пламя ударило кверху и побежало вдоль прилавка... Продавщицы с визгом кинулись бежать из-за прилавка, и лишь только они выскочили из-за него, вспыхнули полотняные шторы (завесы) на окнах (!) и на полу загорелся бензин (снова и снова дежа вю — как в эпизоде с пришедшими в «Дом Дьявола»)... из-за рыбного (!) гуськом со своими отточенными ножами (мы уже видели хорошо отточенный нож в руках Левия Матвея) рысью (и это уже было много раз — «рысь» и «бег рысцой») побежали к дверям черного хода продавцы».
И снова никто не пострадал от дьявола, представшего здесь в лице Бегемота!
Даже «сиреневый» гражданин, «выдравшись из кадки, весь в селедочной жиже (да, да, именно в «жиже» — всего лишь в «жиже» своего существования, — существования без своей Звезды, которую он так и не смог обнаружить из-за своей же валюты...), перевалился через семгу (!) на прилавке и последовал за ними», и оба наших героя «куда-то девались, а куда — нельзя было понять».
Правда, потом уже «очевидцы, присутствующие при начале пожара... рассказывали, что будто бы [они] оба... взлетели вверх под потолок и там будто бы лопнули оба, как воздушные детские (!) шары».
Вот и конец эпизода в магазине Торгсина.
Какой-то очень знакомый конец, не так ли?
Похоже на конец квартиры № 50?
Правда, это уже было?
Дежа вю...
А знаете почему?
Почему здесь так много эпизодов, связанных с дежа вю?
Потому что как раз именно в этой главе следует, пожалуй, в очередной раз серьезно задуматься о смысле нашего существования!
Задуматься о том, что действительно нет ничего нового под этой Луной!
Все, что было, то и теперь есть, и все, что будет, то уже было!
Так нужно ли в очередной раз проходить одни и те же ошибки — деньги, власть, слава...
Не лучше ли было бы, побыстрее сдав всю эту «валюту» (все эти ложные «ценности»!), довериться ей?
Своей Путеводной Звезде?
По-настоящему довериться только ей, и тогда (только тогда!) она, без всякого сомнения, приведет нас к Нему!
К еще столь Неизвестному всем нам...
Но вернемся назад.
На Дорогу.
Ровно через минуту после событий в магазине «Бегемот и Коровьев уже оказались на тротуаре бульвара» (то есть на «Королевском Пути» — на «тРОТуАре») возле дома Грибоедова.
Здесь они начинают рассуждать о том, что «под этой крышей скрывается («скрывается под крышей» Таро!) и вызревает целая бездна талантов» фактически как «ананасы в оранжереях».
То есть Коровьев и Бегемот высказывают очевидное предположение о том, что в Доме писателей (являющемся, как мы уже поняли ранее, одним из символов Каббалистической системы Мироздания) «вырастает множество талантливых людей», не так ли?
Но если это так, то семнадцатая карта Таро как раз и символизирует (по тому же Томбергу) именно... Аркан роста4!
Впрочем, если у вас все же имеются определенные сомнения, то читаем далее:
«Совершенно верно, — согласился со своим неразлучным спутником (снова и снова небесные «спутники»!) Коровьев, — и сладкая жуть подкатывает к сердцу, когда думаешь о том, что в этом доме сейчас поспевает (!) будущий автор «Дон Кихота», или «Фауста», или... «Мертвых душ»!.. Да... удивительных вещей можно ожидать в парниках этого дома, объединившего под своею кровлей несколько тысяч подвижников, решивших отдать беззаветно свою жизнь на служение Мельпомене, Полигимнии и Талии (это, конечно же, о таких возможных прорицательных значениях семнадцатого Аркана, как таланты5)». Но, продолжал Коровьев, все это сможет действительно произрасти, если «на эти нежные (прорицательное значение — утонченность, нежность) тепличные растения (!) не нападет какой-нибудь микроорганизм, не подточит их в корне, если они не загниют! А это бывает с ананасами!»
Для сомневающихся, которые полагают, что речь здесь идет не о Таро, что перед нами просто шутливо-философский диалог двух героев (относительно, скажем, реальных возможностей «МАССОЛИТа»), сообщим следующее:
В 1820 году вышла в свет интересная колода карт Мантеньяна, состоящая из пятидесяти листов. По мнению многих оккультистов, ее создатели взяли за основу именно Каббалистическую систему Мироздания, и эти карты являются прямой аналогией Пятидесяти Врат Мудрости. Вот некоторые их названия: № 1 «Нищий», № 6 «Рыцарь», № 8 «Король», № 9 «Император», № 10 «Папа», № 15 «Полигимния» (!), № 16 «Талия» (!), № 17 «Мельпомена» (!).
То есть эта колода содержала три следующие друг за другом карты — «Полигимния», «Талия» и «Мельпомена»... — из шутливого диалога наших героев?
Причем одна из них, «Мельпомена», имеет именно семнадцатый номер!
Семнадцатый номер, полностью соответствующий номеру нашего семнадцатого Аркана.
Аркана эстетики, поэзии и изящных искусств6.
Аркана «Звезда Магов».
Теперь вы поняли, что такое настоящая шутка?
Шутка настоящих Магов?
Мастерская шутка?
Казалось бы, теперь-то и вовсе можно закрыть эту главу.
Все ведь доказано, не так ли?
Так-то оно так, но...
Осталось одно маленькое «но».
Мы, фактически, находимся только в самой ее середине...
А потому — далее!
Далее Бегемот интересуется какой-то сценой, увиденной им на веранде писательского дома.
Его «верный друг» объясняет, что на этой веранде расположен «очень недурной (очередная зашифровка безномерного Аркана!) ресторан», в котором можно хорошо пообедать.
При этом Коровьев добавляет, что он, «как и всякий турист перед дальнейшим путешествием» («путешествием» по «Королевской Дороге»!), испытывает «желание закусить и выпить большую ледяную кружку пива» (а вот, наконец, и символ холодной воды, выливающейся из серебряного кувшина в руках юной девы семнадцатой карты!). Бегемот с ним полностью соглашается, и они направляются «к веранде не чуявшего беды (намек на отсутствие интуиции) ресторана».
Перед входом в ресторан «бледная и скучающая гражданка» потребовала у них «писательские удостоверения», по которым можно было пройти внутрь.
Коровьев вступает с ней в интересный диспут о бессмысленности выдачи настоящим писателям каких-либо удостоверений, подтверждающих их гениальность, так как «вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет!»
Однако «гражданка» продолжает настаивать на своем и не пропускает их в ресторан.
И тут, увидев спокойно прошедшего мимо них «писателя», Коровьев «грустно» отмечает: «Увы, не нам, не нам... а ему7 достанется эта ледяная кружка (и снова символ «серебряного графина») пива, о которой мы, бедные скитальцы (очередной намек на безномерной Аркан), так мечтали с тобой, положение наше печально и затруднительно (одним из предсказательных значений перевернутого Аркана № 17 является «крушение надежд»), и я не знаю, как быть».
И в этот момент прозвучал «негромкий, но властный голос» Арчибальда Арчибальдовича, приказавший «гражданке» пропустить этих двух посетителей... Так как его «авторитет... был вещью, серьезно ощутимой в ресторане» (именно «ощутимый АвТОРитет в ресТОРАне»!), она «покорно» спросила у Коровьева его фамилию, чтобы записать ее в книгу посетителей.
«— Панаев, — вежливо ответил тот (таким образом Тот представляет нам «Пана» — Милосердного Бога Природы). Гражданка записала эту фамилию и подняла вопросительный взор на Бегемота.
— Скабичевский, — пропищал тот, почему-то указывая на свой примус (и опять про Неизвестного, одним из имен которого, наряду с «Милосердием», является еще и «Строгость», зашифрованное здесь под слогом «Бич». Или вы думаете, что Бегемот «случайно» указал при этом «на свой примус», из которого периодически вырывается пламя Божьей Кары? О взаимосвязи же семнадцатой карты с восьмым Арканом, «Правосудие», мы уже говорили ранее)».
Дальше — больше:
«Коровьев против фамилии «Панаев» написал «Скабичевский», а Бегемот против Скабичевского написал «Панаев»».
И это... естественно!
Естественно по двум причинам.
Во-первых, ионический подход к посвящению «требует от адепта полного отрицания своего «Я»8.
А во-вторых, такое переплетение имен является символом двух переплетающихся восьмиконечных звезд, составляющих самую большую звезду на Аркане (символ двуликой богини Иштар — нашей Венеры, — которой поклонялись древние халдеи9), сочетающую в себе Добро («ПАНаев») и Зло («скаБИЧевский»)!
Усадив гостей за лучшим столиком «в конце веранды», возле которого «весело играло солнце в одном из прорезов трельяжной («VITRIOL») зелени», Арчибальд Арчибальдович предложил нашей парочке «балычок... особенный», который он «у архитекторского съезда оторвал» («оТОРвАл именно у АрхитекТОРского съезда»; здесь — просто очевиднейший намек на Великого Архитектора Вселенной вольных каменщиков, как раз и изображаемого в масонском символизме как «Пламенеющая Звезда»!).
Коровьев же достаточно скромно и простодушно попросил подать им «вообще закусочку», а «простодушие» (неоднократно показанное в данной главе в образах Коровьева и Бегемота), как известно, также является одним из основных прорицательных толкований «Звезды».
««Филейчиком из рябчика (как один из признаков этого Аркана) могу угостить», — музыкально (и снова указание на Муз!) мурлыкал Арчибальд Арчибальдович».
Ну и далее, как вы помните, «пират» уже практически не отходил от этих «дорогих гостей», отчего его даже «приревновала» супруга «обедающего за соседним столиком беллетриста Петракова-Суховея»...
И нам понятно, почему он это сделал!
Потому, что Арчибальд Арчибальдович был просто «умен»...
Умен, и именно его разум координировал его действия и реакции.
Кроме того, он был еще и очень «наблюдателен». Он «знал и о сеансе в Варьете, и о многих других происшествиях этих дней, слышал, но в противоположность другим мимо ушей не пропустил ни слова «клетчатый», ни слова «кот». Арчибальд Арчибальдович сразу догадался, кто его посетители».
Одним словом, он, будучи человеком «умным», в отличие от всякого рода «атеистов» (среди которых встречаются даже такие, которые, получив при крещении имя одного из основателей Церкви — апостола Петра, — в душе остаются «суховеями»), был человеком верующим — верующим в то, что не все Божественные Деяния должны быть понятными его непосвященному разуму... И поэтому в них нужно просто верить, а далее — далее как раз и воздастся каждому по его вере.
Тем временем «столик перед двумя одетыми какими-то шутами (и снова появились наши «Шуты»!) гороховыми как бы по волшебству (а это уже прямые признаки первого Ключа) обрастает яствами. До блеска вымытые салатные листья (также присутствующие на «ландшафтике» нашего семнадцатого Аркана) уже торчали из вазы со свежей икрой... миг, и появилось на специально пододвинутом отдельном столике (на «столике» с картинки «Мага») запотевшее серебряное ведерко (опять символ серебряного кувшина с холодной оживляющей жидкостью с Аркана нашей «Звезды», которая и удобряет нашу сухую — вот вам снова и «суховей» — землю)...
Лишь убедившись в том, что все сделано по чести... Арчибальд Арчибальдович позволил себе покинуть двух загадочных посетителей», да и то под предлогом «приглядеть за филейчиками».
Дальнейшие действия Арчибальда Арчибальдовича непосвященному «несомненно, показались бы... несколько загадочными»: он отправился «в кладовую ресторана («кладовую Таро» — «ресТОРАна»)... вынул из ларя... два увесистых балыка (очевидно, именно того, который он «оторвал у архитекторского съезда»), запаковал их в газетную бумагу, аккуратно перевязал веревочкой (снова дежа вю — точно таким образом Маргарита «упаковывала» обгоревшие листы романа, вытянутые ею из печки) и отложил в сторону». Затем, проверив на месте ли его пальто и шляпа, пошел на кухню, «где повар старательно (именно «сТАРательнО») разделывал обещанные гостям пиратом филейчики (Таро, обещанные «пиРАТОм»)».
Как мы уже поняли, его поступки «совершенно логически вытекали из всего предыдущего (из всего «предыдущего» расклада Таро). Знание последних событий, а главным образом — феноменальное чутье (а вот, наконец, и прямое указание на одно из основных названий семнадцатого Аркана — «Интуиция», — поданное автором в виде легкой завесы — «чутья»!) Арчибальда Арчибальдовича подсказывали шефу грибоедовского ресторана, что обед его двух посетителей будет... непродолжителен. И чутье (!), никогда не обманывающее (!) бывшего флибустьера, не подвело его и на сей раз» (без комментариев!).
На веранде появился «хроникер Боба Кандалупский, известный в Москве своим поразительным всеведением» (нечто подобное мы уже слышали и о бароне Майгеле) и, подсев к Петраковым, начал рассказывать им про последние события на Садовой, связанные с концом квартиры № 50.
Однако неверующие Петраковы-Суховеи, естественно, ему не поверили, а мадам Петракова даже «загудела контральтовым голосом», что всех «этих... врунов... бы следовало разъяснить!»
При этом неожиданно выясняется, что зовут мадам Петракову... Антонидой Порфирьевной!
То есть ее имя оказывается практически полностью созвучным имени Андромеды — Андромеды, изображенной на «ландшафтике» нашего семнадцатого Аркана!
Вот видите? Все сразу же и «разъяснилось» (причем разъяснился даже ее «контРАльТОвый голос» — голос Таро, не так ли?)...
В ресторане неожиданно появляются трое вооруженных револьверами мужчин и открывают «стрельбу на веранде, целясь в голову Коровьеву и Бегемоту», которые, впрочем, «сейчас же растаяли в воздухе, а из примуса ударил столб огня прямо в тент».
Далее слегка помедитируем над семнадцатым Арканом из колоды Освальда Вирта:
«Как бы зияющая пасть (желтая «пасть» большой Звезды!) с черными краями (!), появилась в тенте (то есть наверху, на небе!) и стала расползаться во все стороны (то есть «стала излучать свой мощный свет»!)».
И тут дополнительные комментарии, как нам кажется, абсолютно излишни.
Теперь про другое.
Про предыдущую, шестнадцатую карту, напрямую связанную с данным Арканом:
«Огонь, проскочив сквозь нее (через ту же «пасть», но теперь «пасть» Солнца, извергающая «Небесный Огонь»), поднялся до самой крыши («террасы» этой «Башни») грибоедовского дома. Лежащие на окне (!) второго этажа папки с бумагами в комнате редакции вдруг вспыхнули, аза ними схватило штору (как «шТОРУ»!), и тут огонь... столбами (да, да — именно «столбами»!) пошел внутрь теткиного дома».
И снова дежа вю...
Дежа вю, связанное хотя бы...
Хотя бы с Александрийской библиотекой!
А через «несколько секунд по асфальтовым дорожкам... откуда в среду вечером пришел не понятый никем первый вестник несчастья (все та же Венера — или Денница-Люцифер, — первой появляющаяся вечером на небосклоне) Иванушка, теперь бежали недообедавшие писатели, официанты, Софья Павловна» и прочие... неверующие.
Верующий же (и обладающий настоящей «Интуицией»!) Арчибальд Арчибальдович, «заблаговременно вышедший через боковой ход», стоял спокойно «в летнем пальто на шелковой подкладке с двумя балыковыми бревнами под мышкой».
И что тут удивляться?
Ведь их и должно быть именно «два».
«Два рыбных балыка», в очередной раз сигнализирующих, что мы идем верной дорогой.
Королевской Дорогой Таро!
Дежа вю.
Примечания
1. Владимир Шмаков. Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. К.: София, 1993. С. 394.
2. Валентин Томберг. Медитации на Таро. К.: София, 2000. С. 396.
3. Владимир Шмаков. Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. К.: София, 1993. С. 17.
4. Если Аркан № 16 был Арканом «строительства», то Аркан № 17 является Арканом «роста»: «Башня строится, дерево растет... рост протекает, строительство же осуществляется рывками и скачками». Одним словом, изображение воды на Аркане и является тем универсальным жизненным соком, который все оживляет, и познать этот фактор роста можно только при помощи Интуиции. Валентин Томберг. Медитации на Таро. К.: София, 2000. С. 389.
5. Подробнее см. во вступлении к данной главе.
6. Мельпомена — одна из девяти муз в греческой мифологии, покровительница трагедии. Талия — покровительница комедии. Полигимния — покровительница гимнов.
7. В этих словах содержится очередное указание на эзотерический аспект всего произведения! Дело в том, что слова «Не нам, не нам, а Имени Твоему» являются главным девизом... тамплиеров-храмовников!
8. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 167.
9. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 165.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |