Аркан № 15 «Дьявол»
Другие возможные названия: «Падший Ангел», «Бафомет», «Антихрист», «Тифон», «Фатум», «Рок», «Зло», «Грех», «Отрицание», «Логика» и другие.
Традиционное изображение: на пьедестале, часто изображаемом в виде куба, стоит двуполое крылатое существо с головой козла (или просто с рогами). На его лбу — белая пентаграмма. Ноги фигуры имеют форму копыт (или птичьих лап). Одна рука указывает вверх, другая — вниз. В одной из них может быть факел или меч. К пьедесталу веревкой (цепью) прикованы за шею дьяволята мужского и женского пола (или просто рогатые мужчина и женщина с хвостами).
Часто изображается с пентаграммой на лбу, а также с двумя надписями на каждой из рук — «Coagula» («Сгущение») и «Solve» («Растворение»).
Возможное оккультное толкование: маленькая белая пентаграмма на лбу «Дьявола» представляет собой символ разумной человеческой энергии. Своим движением наружу и расширением она как бы переворачивает зло — превращает низменные инстинкты человека в добро, благодаря чему он и укрощает в себе зверя. Сила проявления этого движения и расширения в индивидууме зависит от его умения получать флюидическую жизненную энергию (или астральный свет) через ее «сгущение» и «растворение».
В свою очередь, учитывая чрезвычайно высокую мощь данной энергии, адепт может приступить к ее «укрощению» только при помощи своеобразных предохранителей («сопротивлений»), символически представленных на Аркане двумя дьяволятами: один осторожно принимает энергию и тут же передает по цепи на пьедестал (своеобразный аккумулятор), другой получает ее уже от этого пьедестала (также посредством цепи, которой он и прикован к нему). Причем последний берет ровно такой энергетический заряд, который сможет выдержать человек (фактически и представленный здесь в виде фигуры «Дьявола» — человека со всеми его смертными грехами)1.
Конечно же, чем больше энергии научится со временем принимать организм адепта, тем сильнее будет возгораться его разум, и наконец наступит момент, когда он сможет окончательно побороть в себе буквально все низменное — произойдет окончательное переворачивание и возгорание его белой пентаграммы, символизирующей окончательную победу Добра над Злом!
Согласно Владимиру Шмакову, «Божественное и демоническое, переплетаясь взаимно, пронизывают все человеческое существо... человек является проводником Великих начал Мировых — Бога и Сатаны. Бог творит, Сатана очерчивает творение, Бог зиждет, Сатана осуществляет продление форм, Бог уничтожает, Сатана исполняет это уничтожение. Мир есть Великая Мысль Божества, Сатана есть отблеск этой Мысли; Вездесущие, они борются между собой, но именно в борении этом рождается и живет мир. Бог есть соединение всего, Сатана дает бытие отдельностям, и один без другого они прекратили бы жизнь мира: Бог — создав сущность без формы, Сатана — давши форму без сущности»2.
Интересным в контексте нашего исследования является и Уэйтовская трактовка данного Аркана: ««Дьявол» — это карта страха. Главный враг человека — его страхи. Страх делает человека рабом бесчисленных ограничений, и он что есть силы цепляется за навязанную роль, боясь что-либо в ней изменить»3.
Ну и, наконец, отметим, что Ключ «Дьявола» открывает собой последний, третий септернер Старших Арканов Таро, отвечающий за формирование физического тела.
Возможные прорицательные толкования: страх, насилие, сила, переворот, потрясения, катастрофа; возбуждение грубых инстинктов. Перевернутое положение: злой рок и другие.
Созвездие — Возничий.
* * *
Итак, «Погребение».
Если в конце предыдущей главы мы расстались с Афранием как образом «Умеренности», то новая глава сразу же начинается... с метаморфозы самого Пилата:
«Может быть, эти сумерки и были причиною того, что внешность прокуратора резко изменилась»...
Да, да — именно «резко изменилась».
А знаете почему?
Потому, что пришло его время.
Время пятнадцатого Аркана Таро.
Пришла наконец глава, в которой с прокуратора будут «содраны» буквально все завесы, скрывающие его истинное лицо!
Словом, открываем Аркан «Дьявол» и...
И начинаем его внимательно разглядывать:
Прокуратор «как будто на глазах постарел (!), сгорбился (!) и, кроме того, стал тревожен (!). Один раз он оглянулся и почему-то вздрогнул, бросив взгляд на пустое кресло, на спинке которого лежал плащ (по-видимому, осознав, что он разоблачен — что «плащ» более не скрывает его сущности)... усталому прокуратору померещилось (а страх является одним из предсказательных значений пятнадцатой карты), что кто-то сидит в пустом кресле. Допустив малодушие (оказывается, у него было еще и «мало души»!) — пошевелив плащ, прокуратор оставил его и забегал по балкону, то потирая руки, то подбегая к столу («Мага» с первого Аркана) и хватаясь за чашу («чаша» как один из символов Таро и находится на этом столе), то останавливаясь и начиная бессмысленно глядеть в мозаику пола, как будто пытаясь прочесть в ней какие-то письмена (ну а это — очередная авторская подсказка на необходимость поиска в романе скрытого смысла)»...
«Потирая висок, в котором от адской (а вот вам и место обитания дьявола — «Ад») утренней боли осталось только тупое... воспоминание, прокуратор все силился понять, в чем причина его душевных мучений (!)... Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустил и теперь он упущенное хочет исправить (то есть восстановить
справедливость за содеянный из-за страха неблаговидный поступок, что полностью соответствует одной из идей этого Аркана!4) какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями. Обман же самого себя заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что действия эти, теперешние, вечерние, не менее важны, чем утренний приговор. Но это плохо удавалось прокуратору».
И это действительно плохо удается каждому, кто, единожды став на путь испытаний, поддался страху и сошел с него — сошел с этого Пути...
Теперь (чтобы восстановить равновесие) Пилату остается только предпринять очередную попытку возможного возжигания в себе белой звездочки, которая внутри его разума в настоящий момент уже практически погасла.
Но для этого, в свою очередь, нужно получить энергию — флюидическую энергию Жизни.
Так где же те «дьяволята», которые смогут помочь ему в этом?!
А они — тут как тут — буквально в следующем отрывке:
«На одном из поворотов он круто остановился и свистнул. В ответ на этот свист в сумерках («сумерки» — как традиционное время появления дьявола) загремел (!) низкий лай, и из сада (Древо Жизни) выскочил на балкон гигантский остроухий (вот вам и острые рога) пес серой (алхимическая «сера») шерсти, в ошейнике (а дьяволята как раз и запечатлены в «ошейниках» на картинке этого Ключа Таро!) с золочеными бляшками».
Вот вам и образное описание одного из дьяволят. И одного ли? Ну-ка, читаем дальше:
««Банга, Банга», — слабо крикнул прокуратор».
То есть прокуратор позвал двух собак-«дьяволят».
Да, да именно двух. Причем, даже разных по имени!
Дело в том, что впервые эта «собака» появляется буквально во второй главе в таком контексте: Пилату из-за «гемикрании, при которой болит полголовы»5 (или вы думаете, что Мастер тут тоже случайно указывает на «пол»?) не хочется продолжать начатую беседу с Иешуа, а хочется уйти внутрь дворца, «повалиться на ложе» и «жалобным голосом позвать собаку Банга́»6.
Да, да, именно «Банга» — с ударением на втором слоге.
Здесь же Мастер называет ее просто «Банга».
«Банга» теперь уже без всякого ударения!
Или, может быть, и это случайность?
Ну а что вы, интересно, скажете после такого аргумента самого Иешуа (снова из второй главы):
«И сейчас я невольно являюсь твоим палачом (вот видите, мы угадали!), что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо (употребленное здесь словосочетание «по-видимому» — очевидный намек на возможность существования и второго такого же «существа»!), к которому ты привязан (да, да — именно «привязан», — точно так же, как «привязаны» двое дьяволят к пьедесталу «Дьявола» с «ландшафтика» пятнадцатого Аркана!)... ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей (без комментариев). Ведь нельзя же... поместить всю свою привязанность (!) в собаку».
Еще доказательств?
Пожалуйста — пока все из той же второй главы: прокуратор интересуется, как Иешуа узнал, что он хотел позвать именно собаку.
Тот отвечает:
«Это очень просто, — ответил арестант по-латыни7, ты водил рукой по воздуху (как бы «сгущая» энергию, — взгляните на «ландшафтик» пятнадцатой карты8), — арестант повторил жест Пилата, — как будто хотел погладить»... так и хочется добавить — «...правого дьяволенка».
Но не будем ничего додумывать — доказательств хватает и без этого, нужно просто идти по этой Дороге дальше и дальше.
Снова возвращаемся к нашей главе:
«Пес поднялся на задние лапы (смотрите на пятнадцатый «ландшафтик»!), а передние опустил на плечи своему хозяину, так что едва не повалил на пол, и лизнул его в щеку (то есть дьяволенок, стоя именно «на задних лапах», получает от «Дьявола» первоначальный заряд вселенского флюида). Прокуратор сел в кресло, Банга, высунув язык и часто дыша (по-видимому, именно от этого полученного ею мощного заряда...), улегся у ног (то есть теперь это символ «пьедестала», изображенного на карте именно «у ног» главной фигуры пятнадцатой карты Таро!) хозяина (Князя Мира Сего), причем радость в глазах пса означала, что кончилась гроза (то есть «закончился» сам достаточно рискованный процесс получения этого заряда), единственное в мире, чего боялся бесстрашный (вот вам и прямое указание на «страх») пес».
Что еще?
Не очень убедительно о «хозяине» — Князе Мира Сего?
Мы бы даже не спорили, если бы... не конец этого же самого предложения про бесстрашного пса: «...а также и то, что он опять тут, рядом (!) с тем человеком, которого любил, уважал, и считал (внимание!) самым могучим в мире (!), повелителем всех людей (!), благодаря которому и самого себя пес считал существом (то есть «дьяволенком», плоть от плоти, как водится) привилегированным (!), высшим (!) и особенным (!)».
Ну и что вы скажете теперь?
Снова случайность?!
Тогда еще дальше.
«Но, улегшись у ног и даже не глядя на своего хозяина, а глядя в вечереющий сад (Древо Жизни), пес сразу понял, что хозяина его постигла беда (конечно же, беда — ведь его звездочка еле тлеет!). Поэтому он переменил позу (?!), поднялся, зашел сбоку (то есть уже с другой стороны от фигуры «Дьявола»!) и передние лапы и голову положил на колени прокуратору (абсолютно в строгом соответствии с идеей Аркана отдает ему же часть теперь уже аккумулированной энергии!), вымазав полы (а вот вам и «вымазанные полы» — мужской и женский «полы», с преобладанием мужского!) плаща мокрым песком (жизненной энергией флюидов). Вероятно, действия Банги должны были означать, что он утешает (то есть помогает ему в «перевертывании» его пентаграммы?) и несчастье готов встретить вместе с ним. Это он пытался выразить и в глазах, скашиваемых (!9) к хозяину, и в насторожившихся навостренных ушах. Так оба они (да, да — именно «оба» «дьяволенка»)... любящие друг друга (в самом прямом физиологическом смысле этого слова — ведь один из дьяволят имеет мужской пол, а другой женский), встретили праздничную ночь на балконе».
Только что на примере двух разнополых собак — «Банги» и «Банги́» — мы увидели четкую, яркую, образную и точную иллюстрацию одной из основных метафизических трактовок пятнадцатого Аркана!
Причем увидели практически без подключения «медитативного» подхода.
На этом можно было бы поставить и точку, но...
Но, во-первых, мы все же пока не увидели «возгорания» этой белой звездочки на лбу «Дьявола»-Пилата.
А во-вторых, перед нами все та же проблема — мы прошли только... первую страничку этой достаточно длинной главы.
А посему — дальше!
А дальше посмотрим, чем же там занимается наш Афраний.
Точнее, наш совершенно новый гость — новый Афраний!
Афраний, покинув «верхнюю площадку сада (Древа Сефирот) перед балконом («верхняя» четырнадцатая карта)... по лестнице спустился на следующую террасу сада (то есть непосредственно в «следующую ТерРАсу», расположенную в «саду» с его Древом Жизни, — в следующий Аркан Таро, № 15)... и вышел к казармам», где «были расквартированы те две кентурии, которые пришли вместе с прокуратором на праздники в Ершалаим, а также тайная стража прокуратора, командовал которой этот самый гость».
И вам еще не верится, что «этот самый» гость является уже совсем не тем «гостем» из предыдущей главы?
Ведь у «этого» даже должность новая — не «начальник дворцовой стражи», или «тайной службы», а именно «начальник тайной стражи прокуратора»!
Вам не верится, что он уже вовсе не тот образ, который представлял в предыдущей главе, — не «Умеренность»?
А новый образ — образ из следующей в колоде Таро карты?
Или...
Или все это, по-вашему, не о Таро?
Может быть, снова посчитаем?
Посчитаем цифры из этого же законченного смыслового абзаца?
Итак, начнем с тех же «двух (2) кентурий», о которых мы уже упомянули. Далее: «Гость провел в казармах... не более десяти (10) минут, но по прошествии этих десяти (10) минут со двора казарм выехали три (3) повозки... [которые] сопровождали пятнадцать (15 — номер данного Аркана) человек в серых плащах...»
Имеем: 2 + 1 + 0 + 1 + 0 + 3 + 15 = 22.
А вы утверждали, что это не про Таро.
Не про двадцать два Старших Аркана Книги Тота...
Но все-таки вернемся к «этому самому гостю», который с самого начала данного раздела действительно начинает кардинальным образом менять как свою внешность, так и собственный характер (о чем мы уже упомянули в предыдущей главе).
Во-первых, он переоделся «в темный поношенный хитон».
Заметьте — именно «в темный».
Затем поблуждав по Ершалаиму, он обнаружился в «Нижнем Городе» и направился на «Греческую улицу», где «помещалось несколько греческих лавок». У одной из них, «в которой торговали коврами... гость остановил своего мула, слез и привязал его к кольцу (это кольцо легко увидеть на пьедестале «Дьявола»!) у ворот».
Здесь давайте только представим, что под этими «воротами» автор подразумевает первые «ворота» Познания на Древе Жизни, которые открываются нам действительно с самой «нижней» десятой Сефиры, «Малхут» (то есть нашего с вами «Царства»).
Представили?
Тогда давайте вместе и войдем через них в Каббалистическую систему Сефирот!
Итак, после Сефиры «Царство» он «вошел в калитку (Сефира № 9, «Йесод»)... и попал в квадратный небольшой дворик (окруженный четырьмя Сефирот: № 4 «Хесед», № 5 «Гебура», № 7 «Низа», и № 8 «Ход»), покоем обставленный сараями (да, да, все совпадает, — назван даже один из «сараев», — Сефира «Ход», одним из значений которой как раз и является этот «Покой»). Повернув во дворе за угол («угол», образованный каналами, которые связуют шестую Сефиру с девятой и седьмую с восьмой), гость оказался у каменной террасы жилого дома, увитой плющом (похоже — восьмая Сефира, «Низа»)... Гость негромко позвал:
— Низа! (вот видите — все действительно совпадает!)
На зов... в вечернем полумраке на терраске появилась молодая женщина без покрывала»...
Словом, — без всяких «покрывал», — мы действительно на верном пути, и перед нами совершенно логично предстала именно восьмая Сефира, «Победа» (неужели здесь предполагается какая-то «Победа»? уж не над силами ли Зла?).
Далее Низа «шепнула» Афранию, что ее «муж утром у ехал в Кесарию» (то есть в первую Сефиру, «Кесер»). Пробыв у нее «совсем... недолго», Афраний покинул ее «дом» как раз в тот момент, когда в домах «уже зажигали светильники» (светильники нашего Аркана).
Низа же, быстро переодевшись и накинув на голову «темное покрывало», также вскоре «покинула свой дом» (то есть покинула свой дом в восьмой Сефире).
В это же самое время «из другого переулка в Нижнем Городе» вышел празднично одетый «горбоносый красавец» и отправился «ко дворцу первосвященника» (Аркан № 5, «Папа»), в котором «уже пылали светильники и факелы» (и снова «факел» с картинки Аркана «Дьявола»!). Посетив дворец, он «заспешил обратно в Нижний Город».
Низа обгоняет «красавца», тот узнает и пускается «ее догонять. Едва не сбив с ног какого-то прохожего с кувшином (Аркан № 14) в руках, молодой человек догнал женщину и... окликнул ее:
— Низа!
Женщина повернулась» и узнала молодого человека, оказавшегося Иудой (а разве «Иуда» сам по себе не является в нашем православном сознании посланником... дьявола?!).
«Волнуясь до того, что сердце стало прыгать, как птица под черным покрывалом» (уж не «Ворон ли Сатурна» бьется под покрывалом? неужели же впереди нас ожидает «Смерть»?), Иуда высказывает свое удивление этой встречей с Низой.
Выясняется, что ранее между ними существовала договоренность о свидании у нее дома.
Низа говорит, что передумала оставаться дома и решила пойти за город «слушать соловьев». Иуда решает ее сопровождать.
Прежде всего, они зашли в один из двориков, чтобы никто, по словам Низы, не мог заподозрить, что она «была с любовником (одноименный Аркан № 6) на улице», и там договорились идти «в масличное имение... в Гефсиманию, за Кедрон», где, пройдя «мимо масличного жома» (а «жом»-то и символизирует «сжатие» или «Сгущение», не так ли?), Иуда должен был «повернуть к гроту».
Иуда «повернулся обратно к дворцу Каифы» и практически бессознательно пошел в указанном Низой направлении.
Вскоре мимо него «пролетели мшистые страшные башни Антония (шестнадцатый Аркан, «Башня»), он не слышал трубного рева (девятнадцатый Аркан, «Суд») в крепости, никакого внимания не обратил на конный (а «Дьявол»-то на пятнадцатой карте как раз и изображен с копытами...)... патруль с факелом (...и «с факелом» в руке!), залившим тревожным светом его путь. Пройдя башню, Иуда, повернувшись, увидел, что... над храмом зажглись два гигантских пятисвечия... ему показалось, что над Ершалаимом засветились десять... лампад, спорящих со светом единственной лампады... — лампады луны (Аркан «Луна»)».
«Но все кончается», и вскоре он уже был «за городскою стеной». Вот на «левой руке у себя Иуда увидел маленькое кладбище (останки усопших, являясь совокупностью твердых образований в организме человека, и символизируют алхимический принцип «Сгущения», начертанный как раз на левой руке «Дьявола»), возле него несколько полосатых шатров богомольцев (а тут наша интуиция подсказывает, что речь идет о крыльях «Дьявола», разделенных как раз на несколько «полосатых шатров»)... Невдалеке уже виднелись полуразрушенные ворота (снова и снова указание на Ворота Познания, расположенные на Древе Жизни) масличного имения...
После душного города Иуду поразил одуряющий (а вот вам и прямое указание на безномерной Аркан «Дурак») запах весенней ночи. Из сада (Древо Жизни)... выливалась волна запахов миртов и акаций (акация как один из важнейших символов масонства) с гефсиманских полян».
А далее — снова про Древо Мироздания!
Судите сами:
«Ворота (Познания) никто не охранял... Иуда уже бежал под таинственною (!) тенью развесистых громадных маслин (разве не напоминают вам плоды маслин круглые Сефирот?). Дорога вела в гору, Иуда подымался (от «Малхут» вверх до «Кесер»)... по временам попадая из тьмы в узорчатые (!) лунные ковры (напоминающие именно Каббалистическую систему Сефирот!), напоминающие ему те ковры, что он видел у ревнивого мужа Низы (!). Через некоторое время мелькнул на левой руке у Иуды... масличный жом (и снова символ «Сгущения», изображенный на левой руке «Дьявола») с тяжелым каменным колесом (а вот и прямое указание на «Колесо» Таро) и груда каких-то бочек (ну, конечно же, — Сефирот). В саду (Древо Жизни) никого не было. Работы закончились на закате».
Итак, «Цель Иуды была близка». Он позвал Низу. Но вдруг вместо нее «на дорогу выпрыгнула мужская коренастая фигура, и что-то блеснуло у нее в руке и тотчас потухло (первый дьяволенок, получивший заряд от «Дьявола»). Иуда шарахнулся назад», но тут ему преградил дорогу «второй человек» («второй дьяволенок»). Иуда предлагает им «тридцать тетрадрахм», полученных за предательство, но это ему не помогает, — один из них вырвал у него кошель с деньгами и ножом «ударил влюбленного под лопатку», и тут же другой «поймал Иуду на свой нож и по рукоять всадил его в сердце Иуды (не напоминает ли вам, кстати, смерть за «наушничество и предательство» Иуды смерть барона Майгеля — «семерки пик»? нам почему-то даже кажется, что второй убийца попал своим ножом не просто в «сердце Иуды», а в одно из его «предсердий» или «желудочков»).
Тогда третья фигура появилась на дороге (образ самого «Дьявола»). Этот третий был в плаще (символ крыльев за спиной фигуры «Дьявола») с капюшоном».
Убийцы, по приказу третьего, «упаковали кошель с запиской... в кожу и перекрестили ее веревкой» (а вот вам и «веревка» или «цепь» с картинки пятнадцатого Аркана) и тут же «бросились с дороги в стороны... Третий же присел на корточки (точное изображение «присевшего на корточки» «Дьявола» с одноименной Уэйтовской карты) возле убитого и заглянул ему в лицо». Затем и он исчезает с места убийства и вскоре оказывается «на берегу Кедрона», где его ожидали «коновод» и две лошади, «копыта» (вот вам и указание на дьявольские «копыта») которых омывались водою этой реки. Вскоре человек в капюшоне переодевается, точнее, полностью перевоплощается: свой плащ он «вывернул наизнанку», надел «плоский шлем без оперения... Теперь на лошадь вскочил человек в военной хламиде и с коротким мечом на бедре»...
А здесь уже не намек!
Здесь — открытое указание на перевоплощение.
На перевоплощение «скромного» и «застенчивого» Афрания «с прутиком в руке» в воинственного мужа с боевым мечом (кстати, на пятнадцатой карте Марсельского Таро «Дьявол» изображен именно с «коротким мечом» в руке).
Вскоре всадник подъехал к «южным воротам Ершалаима.
Под аркою ворот танцевало беспокойное пламя факелов (снова и снова перед нами появляется «факел» пятнадцатого Ключа Таро). Караульные солдаты из второй кентурии Молниеносного легиона (ну а вот и само дьявольское имя!10) сидели на каменных скамьях, играя в кости («кости» как признак Аркана «Смерть»). Увидев въезжающего военного, солдаты [«легиона»] вскочили с мест...»
Так Афраний въехал в город, «залитый праздничными огнями пасхальной ночи».
«Изредка заглядывая в окна, всадник мог видеть людей за праздничным столом, на котором лежало мясо козленка» (а вот, во-первых, и сами «козлята»-дьяволята с «ландшафтика» пятнадцатого Аркана, а во-вторых, — прямое напоминание о том, что этой карте соответствует астеризм «Козлята»11 из созвездия «Возничий», которое и относится к данному Аркану).
Далее наш герой направился напрямик во Дворец Ирода Великого, служивший резиденцией пятому прокуратору Иудеи Понтию Пилату.
«Дворец Ирода Великого не принимал никакого участия в торжестве пасхальной ночи»...
А теперь внимательно читаем далее. Задумаемся, каковы же были истинные причины этого «неучастия» (неужели вы поверили в версию авторской завесы о том, что Пилату просто не нравились традиции народа, вверенного ему в фактическое управление?).
Итак:
«В подсобных покоях дворца... разместились офицеры римской когорты и легат легиона (нет ли здесь очередного прямого намека на возможную резиденцию тут самого Князя Мира сего или же Князя Тьмы, имя которому «легион»?)... передняя же часть, парадная, где был единственный и невольный (?)... жилец дворца — прокуратор, — вся она, со своими колоннадами (!) и золотыми статуями (дьявольскими «золотыми тельцами»?), как будто ослепла под ярчайшей луной («Луна» как покровитель всего дьявольского?). Тут, внутри дворца, господствовали мрак (разве там, где «господствует мрак», не господствует и сам Князь этой Тьмы?!) и тишина (!)», — без дополнительных комментариев...
И далее — про ночной отдых прокуратора:
«Прокуратор лег на приготовленное ложе... Оголенная луна висела высоко в чистом небе, и прокуратор не сводил с нее глаз (!) в течение нескольких часов.
Примерно в полночь (полночь — «время дьявола») сон наконец сжалился над игемоном», и он, обнявшись с Бангой, заснул.
«Ложе было в полутьме... но от ступеней крыльца к постели тянулась лунная лента. И лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге (то есть он «ТРОнулся» по дороге «бессознательного» Таро — по «светящейся» «Королевской Дороге»!) и пошел по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге»12.
Далее: «Он шел в сопровождении Банги (то есть двуполой «Банги», или, точнее, двух «остроухих» существ — «Банги» и «Банги»), а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить (?!) другого. Они ни в чем (!) не сходились (!) друг с другом (!!!), и от этого спор их был интересен и нескончаем».
Итак, нужно ли продолжать этот бесконечный ряд намеков на два так хорошо известных нам образа?!
Разве эти двое — «ни в чем не схожие друг с другом» высшие существа, которым уже на протяжении двух тысячелетий не удается «победить друг друга», могут быть еще кем-либо?
Еще кем-либо, кроме Иисуса Христа и дьявола?!
А существует ли более «интересный спор» на Земле, чем спор между ними?
Между двумя полярными божественными Силами (мы надеемся, вы не будете отрицать, что дьявол — как и все, что вокруг нас, — есть дело Божественных рук)?!
Ведь если бы не было их — этих двух полярных сил, — не было бы и нас с вами...
Разве были бы мы сегодня, если бы Он не ввел тогда в искушение наших общих прародителей — Адама и Еву?
И разве пришел бы тогда на Землю Сын Божий?
И указал бы нам Путь к Спасению?
Положа руку на сердце, скажите — было бы все это, если бы не эта часть той Божественной Силы?
Той Силы, что вечно совершает благо...
Теперь вам ясна главная идея романа, состоящая в том, что «все люди добрые»?
Все — включая и Пилата, и Иуду...
В этом контексте совершенно очевидным, на наш взгляд, становится и весь дальнейший сон прокуратора.
И весь последующий текст данной главы.
И смысл всего этого «романа о дьяволе» — «романа о Понтии Пилате».
Впрочем, об этом, как нам кажется, вы уже и сами догадались.
«Само собой разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением... Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны» — вверх по «Лестнице Познания», каждая ступень которой все более и более раскрывает нам смысл Божественного Мироздания...
И трусость, конечно же, «один из самых страшных пороков... это самый страшный порок»...
Ибо только трусливый не хочет ничего менять в своей жизни.
Не хочет даже попытаться ступить на эту Лестницу.
Не хочет попытаться отдать себя в Его руки.
В руки Божественного Провидения.
Проведения его по этой жизни. И далее: «Вот, например, не трусил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе» (то есть предводитель «легиона» — дьявол!) ранее в яростных боях с теми же германцами.
Ведь он был обычным существом — существом, подверженным всем дьявольским искушениям, — который никогда «не губил своей карьеры из-за какого-либо другого человека».
Он был таким долгое время — до того момента, пока не состоялась его встреча с Иешуа.
А после этой встречи «он согласен погубить (!). Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного («Безумного») мечтателя и врача!13
— Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга... Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя!»
Так оно и случилось, — вспоминают Иешуа и тут же упоминают про... Иуду.
Про Иуду, подосланного самим дьяволом...
Но все-таки далее — впереди еще добрая половина данной главы.
Итак, прокуратор пробуждается от сна.
И знаете, что он делает первым делом?
Указывает нам на то, что мы находимся в главе, посвященной именно «Дьяволу»!
Убедитесь в этом сами:
«Первое, что сделал прокуратор, это привычным жестом вцепился в ошейник (первый признак пятнадцатого Аркана) Банги (так и хочется сказать «Бафомета»)... свет [луны] перебивал неприятный, беспокойный свет (!)... В руках у кентуриона Крысобоя пылал и коптил факел (второй признак этой же карты). Держащий его со страхом и злобой косился (третий признак) на опасного зверя (и, наконец, четвертый признак того же Ключа Таро!), приготовившегося к прыжку».
Более того, еще одно из названий пятнадцатого Аркана — «Зло», так просто зашифрованное в «злобе» Крысобоя!
Марк Крысобой доложил, что пришел «начальник тайной стражи» — Афраний.
Совершенно «новый» теперь Афраний, уже представляющий не «Умеренность», а образ, четко напоминающий если не самого «Дьявола», то, по крайней мере, одного из его дьяволят с пятнадцатого Аркана Таро.
Впрочем, хотя об этом уже напоминалось, мы все же предлагаем вам (по ходу текста) самим убедиться в правильности сделанного предположения.
Итак, первым делом Афраний убедился, что «кроме Банги лишних на балконе нет» (то есть нет лишних персонажей, кроме тех, которые изображены на Аркане № 15: сам «Дьявол»-прокуратор, «дьяволенок»-Банга и «дьяволенок»-Афраний), и начал свой доклад.
И начал он его с просьбы, чтобы его отдали «под суд» за то, что Иуда из Кириафа все же был «зарезан», как ранее и предвидел Пилат (снова намек на предсказательное значение Таро?).
Когда он это произнес, ему показалось, что «на него глядят четыре глаза — собачьи и волчьи» (прямой признак Аркана № 18, «Луна»).
Пилат интересуется где находится убитый.
«Этого я не знаю, — со спокойным достоинством (!) ответил человек, никогда не расстававшийся со своим капюшоном (который постоянно скрывал его истинную сущность!), — сегодня утром начнем розыск»
(и что — разве тот Афраний из предыдущей главы в такой манере разговаривал с Пилатом?!).
«Сухим ответом» ограничивается Афраний и на вопрос прокуратора относительно его уверенности в смерти Иуды:
«Я, прокуратор, пятнадцать лет (да, да, такое простое «совпадение» — именно «пятнадцать» лет в «пятнадцатом» Аркане, действие в котором происходит «пятнадцатого» числа весеннего месяца нисана!) на работе в Иудее. Мне не обязательно видеть труп для того, чтобы сказать, что человек убит...»
«Афраний... сел, брякнув мечом» (!) и начал рассказывать Пилату четко мотивированные версии убийства и свои аргументы относительно дальнейших шагов по поиску убийц. Для нас в этом диалоге могут быть интересными следующие моменты:
• подозрения Пилата относительно возможного участия в убийстве женщины Афраний прямо называет «ошибочным» и далее «спокойно и веско» поучает (!) прокуратора, что «надлежит рассуждать логически» (а вот вам и «логика» — «Логика», как одно из прямых названий пятнадцатого Аркана!). В частности, он утверждает, что в гибели Иуды были заинтересованы лишь «какие-то бродячие фантазеры, какой-то кружок, в котором, прежде всего, не было никаких женщин» (без комментариев — про этот «кружок без женщин» мы уже говорили ранее);
• Афраний «сорвал печати с пакета и показал Пилату его внутренность» с деньгами и запиской. Прокуратор восклицает: «Помилуйте, что вы делаете... ведь печати-то, наверное, храмовые!» На наш взгляд, здесь автор дает нам четкое указание на слово «храмовники»14, главным культом которых и был культ... Бафомета15 — дьявол с копытами, головой козла и женскими грудями, изображенный на «ландшафтике» пятнадцатого Аркана!
• отвечая на вопрос Пилата, имеются ли у него и «все другие печати», Афраний «без всякого смеха, очень сурово (!)» заявляет, что иначе и «быть не может»;
• на осторожное предположение Пилата о возможном самоубийстве Иуды Афраний дает категорически отрицательный ответ («это совершенно невероятно!») и при этом даже «откинулся от удивления в кресле» (!);
• «новый» Афраний в разговоре со своим начальником дозволяет себе даже очевидные вольности: «Убит он с чрезвычайным искусством, прокуратор, — ответил Афраний, с некоторой иронией (!) поглядывая на прокуратора»;
• отвечая на вопрос Пилата «не встанет» ли убитый Иуда, Афраний дает, фактически, полное описание «ландшафтика» двадцатого Аркана «Суд»: «Нет, прокуратор, он встанет... когда труба Мессии, которого здесь ожидают, прозвучит над ним. Но ранее он не встанет!»;
• и тому подобное.
Вот такой он, новый Афраний.
Афраний — Бафомет...
Полностью соответствующий Аркану «Дьявол».
Аркану Пилата...
«Даже в полутьме (!) было видно, как сверкают (!) глаза Пилата»...
А хотите...
А хотите, мы напомним вам, как на самом деле они «сверкают»?
Они — эти глаза Пилата»?
Напоминаем.
Из главы 2.
Беседуя с Иешуа на балконе своего дворца — дворца Ирода, — о «добрых людях» и желая «послать арестанту какой-то намекающий (!) взор», Пилат интересуется, считает ли Он и Иуду «добрым человеком» и... «дьявольский огонь сверкнул в его глазах»16.
Да, да — именно так они и сверкают, эти глаза Пилата...
Так, как им и положено.
Именно «дьявольским огнем».
Именно так и написано.
Написано не нами.
Мастером.
Но, впрочем, далее...
Далее Афраний рассказывает о погребении Левием Матвеем тела Иешуа. Причем в данном эпизоде присутствует все та же явная связь между пятнадцатым Арканом, «Дьявол», и восьмым Арканом, «Справедливость» (или «Закон»).
Судите сами:
«Когда стража вошла в пещеру с факелом (№ 15), Левий впал в отчаяние и злобу (№ 15). Он кричал о том, что не совершил никакого преступления и что всякий человек, согласно закону (№ 8), имеет право (№ 8) похоронить казненного преступника, если пожелает».
Тут же под видом Левия Матвея появляется образ посвященного «Безумца», следующего вместе с нами по всем без исключения главам Книги Тота: «дерзкого безумца (!) удалось успокоить, объяснив, что тело будет погребено». При этом Левий Матвей сказал, «что не уйдет, даже если его начнут убивать (Аркан «Смерть»), и даже предлагал для этой цели хлебный нож (один из признаков Аркана «Маг»), который был с ним».
Далее Афраний сообщил, что перед захоронением преступникам на пальцы были надеты «кольца»:
«Иешуа с одной (1) нарезкой, Дисмасу — с двумя (2) и Гестасу — с тремя (3)».
Считаем: 1 + 2 + 3 = 6.
Теперь произведем теософское сложение этой цифры, и опять получим все то же число — 21 (6: 1 + 2 + 3 + 4 + 5 + 6 = 21), — то есть точное количество номерных Старших Арканов Таро. Если же к ним добавить «нули» посвященного «Безумца» (следующего по трем септернерам Таро), зашифрованные под видом «колец», то перед нами сразу же предстанет и полная колода этих карт!
Наконец, выясняется, что Афраний смог предусмотреть возможное желание прокуратора встретиться с Левием Матвеем, в связи с чем и привел его к нему во дворец.
Очень важным в нашем контексте является и тот факт, что в знак благодарности «за все, что было сделано по этому делу», прокуратор «вынул из кармана пояса, лежащего на столе, перстень и подал его начальнику тайной службы».
Дело в том, что этот «перстень» очень четко виден как раз на «поясе» «Дьявола» из колоды Освальда Вирта.
Причем, согласно трактовке того же Вирта, данный «перстень», представленный на карте в виде знака, соединяющего солнце с луной, — является символом... гермафродитизма!17
Далее «три светильника на столе оказались перед прокуратором (нелепая, на первый взгляд, фраза, которая, тем не менее, совершенно четко указывает на «три Светильника Мудрости», присутствующих в любой масонской ложе!), и лунная ночь тотчас отступила в сад, как будто бы Афраний увел ее с собою (то есть «обманчивый свет» Князя Тьмы отступает перед настоящим Светом Мудрости!)». И именно в этот момент вместо «Афрания на балкон вступил неизвестный маленький и тощий человек рядом с гигантским кентурионом...
Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного испуганными глазами. Так смотрят на того, о ком слышали много, о ком и сами думали и кто наконец появился» (между прочим, в ранних редакциях романа одна из глав, посвященных Дьяволу, так и называется: «Он появился»!).
Так кто же, на самом деле, «появился» перед нами фактически в конце главы, посвященной (в чем мы уже полностью убедились!) пятнадцатому Аркану «Дьявол»?
Если хотите знать наше мнение, то это... правый «дьяволенок» с «ландшафтика» пятнадцатой карты из колоды О. Вирта:
«Пришедший человек... был черен (на Аркане — темно-зеленый), оборван, покрыт засохшей грязью, смотрел по-волчьи (то есть «по-звериному»!), исподлобья... он был очень непригляден (!) и... походил на городского нищего, каких много толчется на террасах храма (если «храм» принять за тело самого «Дьявола», то два дьяволенка находятся как раз ниже его — на его «террасах») или на базарах шумного и грязного Нижнего Города (очередное указание на его «нижнее» расположение на картинке этой карты).
Молчание продолжалось долго, и нарушено оно было странным поведением приведенного (не в смысле ли «привязанного»?) к Пилату. Он изменился в лице, шатнулся и, если бы не ухватился грязной рукой за край стола (да, да — именно за край «стола»-пьедестала, на котором располагается фигура «Дьявола»!), упал бы».
И далее:
«Левий Матвей... сделал такое движение, как будто что-то проглотил (а он-то как раз и «проглотил» разряд энергии от этого «пьедестала»!). Тощая, голая, грязная шея его взбухла и опять опала (точное изображение прохождения этого разряда!)... Левий... мрачно поглядел в пол (абсолютно точное изображение даже направления взгляда этого «дьяволенка» с виртовского Аркана!)».
Ну и, наконец, после предложения Пилата присесть в кресло, «Левий... испуганно покосился (и снова намек на косоглазие правого «дьяволенка»!) на золотые ручки (а это — «золотые копыта» центральной фигуры!) и сел не в кресло (которое на карте уже занято самим «Дьяволом»), а рядом с ним (да, да — именно рядом с ним!), на пол (в точном соответствии с композицией Аркана разместился «ниже» фигуры «Дьявола»)».
В последовавшей вслед за этим беседе Пилат интересуется, зачем Левий Матвей украл у лавочника «хлебный нож», на что последовал незамедлительный ответ: «Чтобы веревки перерезать».
И при этом — никакого объяснения, о каких именно «веревках» идет речь!
Из контекста романа можно, конечно же, догадываться, что здесь подразумеваются «веревки», которыми Иешуа был привязан к своему кресту.
Но если взглянуть на них строго в формате нашего исследования, становится совершенно очевидным, что на самом деле речь идет о «веревках», которыми дьяволята привязаны к кольцу пьедестала «Дьявола»!
И аллегорический смысл их «перерезания» состоит, очевидно, в следующем: один из изображенных на Аркане «дьяволят», каким-то образом достигший настоящего просветления (в романе — бывший собиратель налогов Левий Матвей, который стал на Путь Истины после встречи с Иешуа), решается на окончательный разрыв с Князем Тьмы, для чего и добывает себе этот «острый нож».
Далее Пилат попросил Левия Матвея показать ему «хартию», которую тот «носит с собой и где записаны слова Иешуа».
Теперь — об этой «хартии».
Впрочем, мы не будем детально останавливаться на значении слова «хартия», а только отметим, что энциклопедический словарь ее трактует либо как «документ публично-правового и политического характера в Средние века и новое время», либо как «старинную рукопись».
То есть как определение личных заметок Левия Матвея, где им были записаны слова его современника Иешуа, этот термин по своему прямому значению никак не подходит.
Вместе с тем, если принять во внимание, что это слово содержит основные буквы, из которых можно составить анаграмму главного Ключа ко всему роману (Таро-«АРТ» — «хАРТия»), то все совершенно точно и логично становится на свои места.
Ну а доказательством того, что и здесь речь идет именно о Книге Тота, служит следующий по тексту абзац:
«Левий порылся за пазухой и вынул свиток пергамента (да, да — именно «свиТОк пеРгАмента» с надписью «ТОРА», изображенный в руках Аркана «Папесса» из колоды Уэйта, например). Пилат взял его, развернул, расстелил между огнями (тремя светильниками Мудрости!) и, щурясь (как бы «медитируя» над свитком), стал изучать (не читать, а именно «изучать»!) малоразборчивые (!) чернильные знаки (именно «знаки», а не «буквы» — «знаки» в значении символов!).
Трудно было понять эти корявые строчки («эти сТРОчки»), и Пилат морщился и склонялся к самому пергаменту, водил пальцем по строчкам. Ему удалось все-таки разобрать, что записанное представляет собою несвязную цепь (это только на первый взгляд — «несвязную»!) каких-то изречений (написанных практически на всех Арканах Книги Тота18)» каких-то дат (то есть «номеров», проставленных практически на всех листах Книги Тота), хозяйственных заметок (изображений букв из еврейского алфавита) и поэтических отрывков (а любой из Арканов, поверьте, действительно и представляет собой настоящую Поэму — Поэму Мироздания!)».
Словом, Пилат начал внимательно рассматривать «картинки» Арканов Таро, а вслед за этим и читать пояснения к ним, которые были сделаны Левием Матвеем со слов Великого Посвященного — Иешуа Га-Ноцри:
«Смерти (одноименный тринадцатый Аркан) нет... Вчера мы ели сладкие (!) весенние («оживляющие») баккуроты («бАккуРОТы»)... Мы увидим чистую реку воды жизни (четырнадцатый аркан «Умеренность» с его «жизнетворной» флюидической жидкостью!)... Человечество будет смотреть на солнце через прозрачный кристалл (семнадцатый Аркан «Звезда», который действительно символизирует собой своеобразный кристалл прозрения — нашу индивидуальную звезду, «пропускающую сквозь себя влияния всех остальных звезд»19)...» И, наконец, «в последних строчках («сТРОчкАх») пергамента он разобрал слова: «...большего порока... трусость» (!)».
Да, да — нет большего порока, чем трусость, — трусость перед всего лишь одним решительным движением «острого» (и действительно «хлебного»!) ножа, способного окончательно освободить человека от дьявольских уз...
Это уж точно про смельчака — «Безумца», оставившего свое прежнее существование и смело вступившего на «Королевскую Дорогу» Жизни!
Именно им и являлся безумный врач и Учитель Иешуа, один из Великих Посвященных в Великие Мистерии...
Но дальше, дальше!
Пилат возвращает Левию Матвею пергамент и приглашает его к себе на службу: «У меня в Кесарии есть большая библиотека (символ Александрийской библиотеки, где хранились бесценные страницы Книги Тота; причем первая из этих «страниц» как раз и располагалась на Древе Жизни именно в Сефире «Кесер»)... Ты будешь разбирать (!) и хранить (!) папирусы...»
Левий отказывается, мотивируя это тем, что после смерти Иешуа, произошедшей по вине Пилата, тот будет его бояться.
И тут Пилат провозглашает то, о чем мы говорили в самом начале этой главы:
«Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа (а вы, читатель?), но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил... Имей в виду, что он перед смертью сказал, что он никого не винит (вот так — «никого», включая и самого дьявола-Пилата!). — Пилат значительно (теперь вы поняли этот «значительный» знак?!) поднял палец (точно «Дьявол» из Марсельской колоды, например), лицо Пилата дергалось (!). — И сам он непременно взял бы что-нибудь. Ты жесток, а тот жестоким не был (да, да, запомните это — Тот, завещавший нам Ключи от всего Мироздания, никогда не был «жестоким»!)».
Ну и далее: Левий Матвей признается, что хочет зарезать в Ершалаиме «одного человека». Пилат предполагает, что он, надо думать, хочет зарезать его самого. Но тот отвечает: «...я не такой глупый (и снова нулевой Аркан, но теперь в одежде «Глупца») человек, чтобы на это рассчитывать, но я зарежу Иуду из Кириафа...
Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, и он... сказал:
— Это тебе сделать не удастся... Иуду этой ночью уже зарезали».
Услышав это, «Левий отпрыгнул, дико озираясь» (ну точно — «прыгающий дикий козел»!) и стал умолять прокуратора сообщить ему, кто это сделал.
Тут Пилат и признается, что у Иешуа «были поклонники... и кроме» Левия Матвея и что Иуду зарезал именно он!
«Левий открыл рот, дико (!) поглядел на прокуратора, а тот (Тот!) сказал:
— Этого, конечно, маловато, сделанного, но все-таки это сделал я».
Итак, перед нами, на первый взгляд, парадокс: сначала дьявол совращает Иуду одним из семи «смертных грехов» (жадностью), чтобы тот предал Иешуа.
Затем тот же «Дьявол» (теперь в лице Пилата) посылает Иешуа на смерть.
Дьявол
И снова-таки, этот же «Дьявол» (в лице того же прокуратора) через одного из своих «дьяволят» (Афрания) теперь убивает и самого Иуду из-за... любви к убитому им же Иешуа!
Есть сомнения, что «Дьявол» — это не Пилат?
Тогда — последний аргумент: на «ландшафтике» карты из колоды Висконти-Сфорца «Дьявол» изображен в виде чудовища с двумя (!) лицами, пожирающего двух людей — Каина и... Иуду.
Да, да, именно Иуду!
Иуду, убитого дьяволом в этой ему же посвященной главе!
Это сразу же понял и Левий Матвей, который в знак понимания попросил у Дьявола «кусочек чистого пергамента».
И здесь замыкается очередной круг.
Теперь вам до конца ясно, кто тогда поздней октябрьской ночью постучался в окно к Мастеру?
Ну конечно же, Левий Матвей!
Левий Матвей, который, записав «на кусочке» данного ему «чистого пергамента» услышанную им от «Дьявола»-Пилата историю, решил наконец также совершить своеобразный подвиг: попросить Мастера, чтобы этому «Дьяволу» перестали «подавать» его индивидуальный «платок с синей каемочкой» (мы, конечно же, о милосердии!).
Более того, мы смеем еще кое-что утверждать...
Мы смеем утверждать, что кроме этого «кусочка чистого пергамента» Пилату удалось тогда вручить ему — «грязному оборванцу» Левию Матвею — еще один подарок — плащ «с оборванными пуговицами»...
И разве не очевидна эта взаимосвязь мастерского шифра?
Связь между «оборванцем» и «оборванными пуговицами»?
А между «грязным» оборванцем и «плащом с вымазанными мокрым песком полами»20?
Ну а теперь пришло наконец время...
Пришло наконец время узреть и маленькую белую пентаграмму Разума, появившуюся на лбу «Дьявола»!
Ведь в его душе уже окончательно одержана Победа Добра над Злом, а это значит, что должна воссиять и его Звезда — Звезда Прозрения!
Так бывает всегда и со всеми!
Так случилось и с Пилатом...
Судите сами!
Судите сами, как встретил свой новый «рассвет пятнадцатого (!) нисана» пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат:
«Прошел час... Теперь тишину рассвета («рассвета» Разума, конечно же) нарушал только тихий шум шагов часовых в саду. Луна (обманчивый «дьявольский» свет) быстро выцветала (!), на другом краю неба было видно беловатое пятнышко утренней звезды».
Да, да — именно «утренней звезды».
Утренней звезды Венеры — Богини Любви.
Утренней звезды, предвещающей начало Света и конец Тьмы.
Утренней звезды, одно из имен которой... «Люцифер»21!
Да, да — именно тот Люцифер.
Тот, часть той Силы...
И Ключ к роману.
Ключ «Дьявола».
Примечания
1. То есть, по существу, на Аркане изображен не отец, дающий жизнь своим детям, а как раз наоборот — двое родителей, символизируемых мужской и женской малыми фигурами, которые дают жизнь новому человеку.
2. Владимир Шмаков. Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. К.: София, 1993. С. 348—349.
3. Таро: теория и практика. Полное описание системы Артура Эдварда Уэйта. К.: София, 1999. С. 91.
4. «Дьявол, если как следует разобраться, служит Богу и потому не позволяет вовлекать себя в сомнительные и неправые дела. Неприятности и несчастья, которые он причиняет (даже в случае с казнью Иешуа. — Авт.), не окончательны и не вечны; созданный им беспорядок является частью более общего порядка и ведет к нему, поскольку Дьявол тоже подчиняется всеобщему закону, за соблюдением которого строго следит «Справедливость» (VIII): если 22 Аркана расположить в два ряда, один над другим, то Аркан VIII будет доминировать над Арканом XV» (Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 152).
5. Стр. 15 романа.
6. Стр. 19 романа.
7. Кстати, именно «по-латыни» и написаны на руках «Дьявола» главные принципы магического действия по получению флюидической энергии — «Coagula» и «Solve» — «Сгущай» и «Растворяй». См. стр. 20 романа.
8. Более того, в данном же эпизоде, на наш «медитативный» взгляд, это же «сгущение» и «растворение» имеют еще одну зашифровку: «прокуратор... сжал голову руками» (стр. 19 романа) и «Развяжите ему руки» (стр. 20 романа).
9. Валентин Томберг, описывая версию пятнадцатого Аркана Таро (Марсельской колоды), пишет: «Два других персонажа по обе стороны от него [Дьявола] изображают нагих мужчину и женщину. У обоих звериные хвосты и уши... У последнего следует отметить еще одну характерную черту: он косоглаз (подчеркнуто нами. — Авт.), его зрачки сведены к переносице».
10. «Имя ему легион» (Марк 5: 9).
11. Астеризм (от греч. aster звезда) легко различимая группа звёзд, имеющая исторически устоявшееся самостоятельное название.
12. Кстати, если хотите увидеть именно эту «голубую дорогу», то разложите карты Марсельской колоды в одну шеренгу от безномерного «Безумца» до восемнадцатой карты «Луны» — перед вами преобладание именно голубого цвета.
13. Дар врачевания основан на бескорыстии, и если Природа и позволяет проникать в свои тайны, то лишь простым и бесхитростным душам, в которых совсем нет зла. Она любит открывать свои тайны «нищим духом». См.: Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 149—150.
14. Франц. «тамплиеры».
15. Кстати, сложение первых букв имен зашифрованных в главе «дьяволят» («Банга» и «Афраний») также дает в результате «БАФ» — сокращение от «Бафомета»!
16. Стр. 23 романа.
17. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 153.
18. Например, десятая карта имеет такие названия, как «Колесо Фортуны», «Господство Бога» и др.; шестнадцатая карта — «Дом Божий», «Знание Добра и Зла» и др.; пятая — «Верховный Жрец», «Господство духа над формой»; семнадцатый Аркан — «Рождественская Звезда»; двадцатый — «Воскрешение из Мертвых» и другие подобные «изречения».
19. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 166.
20. Стр. 243 этой же главы.
21. «Люцифер» — латинское название Венеры, переводится как «Свет несущая».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |