Аркан № 2 «Папесса»
Другие возможные названия: «Верховная Жрица», «Тайна», «Истина», «Гнозис», «Мудрость», «Исида», «Врата Святилища», «Оккультизм» и другие.
Традиционное изображение: на троне сидит женщина, облаченная в накидку. За ней располагаются две колонны — Иахин и Боаз, символизирующие Добро и Зло, Тьму и Свет, позитивный и негативный аспекты познания (так же можно трактовать и выложенный в шахматном порядке черно-белый пол). Между колоннами натянут занавес, скрывающий Тайны Мироздания.
Голова жрицы увенчана тиарой с перевернутым полумесяцем, указывающим на то, что основа ее учения — интуиция и воображение, без которых невозможно постичь секреты, что скрывает от нас Природа.
На коленях у Жрицы лежит Книга Тота (или свиток Торы), а в руке она держит два ключа, без которых никто не сможет прочесть содержащиеся в этой Книге Тайны (золотом ключ соответствует Солнцу, представляющему Разум, а серебряный — Луне, которая отвечает за мистическую Интуицию или Воображение).
В колоде О. Вирта правая нога «Папессы» опирается на подушку, символизирующую ничтожно малое количество доступных нам знаний из области Неизвестного, а левая рука — на скульптуру Сфинкса.
Возможное оккультное толкование: Великая Матерь всего сущего Исида является второй (пассивной) ипостасью Единого Вселенского Духа, или Первопричины.
Во взаимодействии активного Начала («Маг») с этим пассивным Началом и происходит отражение первого во втором — то есть во внешнем (материальном) Мире.
Именно работа этих двух Начал и приводит к тому, что человек может познавать мир только в сравнении, или в так называемой «парности всех вещей» (бинере, или антиномии).
То есть он способен воспринимать только контрастность явлений, но не их действительную сущность.
О. Вирт так говорит об этом «Законе контраста», которому подчиняется наше восприятие: «Если бы не было тьмы, мы бы не знали, что такое свет; если бы не было зла, мы бы не знали, что такое добро; а если бы не было страданий, мы бы не смогли наслаждаться счастьем»1 (в принципе, в этих словах и заключается весь смысл романа «Мастер и Маргарита» — от первых слов из гетевского «Фауста» до всей его внутренней сути: счастье приходит только через несчастья...).
По В. Томбергу, второй Аркан является Ключом Сакрального гнозиса — отражения «того, что вверху». Это Аркан двойственности, которая лежит в основе сознания; Аркан трансформации чистого акта в представление, из представления — в образы памяти, из образов памяти — в слово, а из слова — в его начертание, или «книгу»2.
Возможные прорицательные толкования: Мудрость, Творческая Мысль, Слово; плодотворное противостояние, из которого рождается все сущее; прорицание, интуитивная философия; молчание, сдержанность; скрытность, злопамятность, ханжество, нетерпимость и другие.
Созвездие — Кассиопея.
* * *
Итак, глава, посвященная Аркану «Тайна», начинается... именно со знака тайны — предостерегающе поднятого пальца и таинственного шепота незнакомца, как мы уже знаем, неожиданно появившегося в лунном свете на балконе в сто семнадцатой палате Ивана Бездомного: «...неизвестный погрозил Ивану пальцем и прошептал: «Тссс!»»
Этот «таинственный посетитель» был человеком «со свешивающимся на лоб клоком волос», примерно «тридцати восьми» (3 + 8 = 11; 1 + 1 = 2 — Аркан № 2) лет, в «буром халате», со связкой ключей (!) в руке. Причем, зайдя в комнату, «пришедший» первым делом «подмигнул Ивану» и «поместился в кресле».
И вы не находите во всем этом сходства с «расположившейся в кресле Папессой» с «ландшафтика»?
Или у вас все же есть сомнения? И в первую очередь из-за того, что на картинке данного Аркана изображена женщина, а не мужчина?
Тогда ответьте нам, а где в этой главе говорится, что перед нами предстает именно... мужчина?
Давайте-ка вместе внимательно проанализируем все авторские упоминания, которые имеют отношение к этому образу: «неизвестный»; «бритый, темноволосый... человек»; «таинственный посетитель»; «пришедший»; «на нем» (в смысле, на нем, как на «образе»); «пришедший»; «гость»; «я стащил» (ну и что? — «образ стащил» — не «мужчина»); «гость»; «пришелец»; «гость»; «гость»; «гость»; «гость»; «пришедший»; «он» (да, да, именно «он» — все тот же «образ»!); «гость»; «посетитель»; «гость»; «пришедший» и, наконец, снова «гость».
««Тсс! шепнул гость и, выскочив на балкон, закрыл за собою решетку».
Итак, первое пришествие «таинственного гостя» не дает нам ответа на вопрос, кто же перед нами был: мужчина или женщина (забегая вперед, отметим, что пол «незнакомца» так и не будет назван до конца главы!).
Это был просто таинственный образ одной из самых таинственных карт колоды Таро, который и призван защищать Тайну, хранящуюся в Книге Тота.
И одно из названий этой карты — «Тайна»!
Но вы можете возразить, что в одиннадцатой главе романа, мол, четко сказано, что «таинственная фигура, прячущаяся от лунного света» была именно фигурой «мужчины», который появился на Ивановом балконе.
Однако тогда и мы можем возразить, что, во-первых, Иван в тот момент как раз засыпал и мог легко ошибиться в этом полусонном состоянии.
Во-вторых, фигура именно «пряталась от лунного света» (Луна сама по себе символизирует серебряный ключ в руках «Папессы»), а значит, чем-то себя прикрывала (рукой, например, или той же шторой), — то есть снова можно было легко ошибиться в точном определении ее пола.
Ну и в-третьих, вы вообще-то до конца уверены, что в этой главе речь идет о той же самой фигуре, что и в главе одиннадцатой?
Посмотрите, например, на такое отличие: в предыдущей главе «этот мужчина, прижимая палец к губам, прошептал: «Тссс!»», а тут — «неизвестный погрозил Ивану пальцем и прошептал: «Тсс!»».
Видите, даже шепот у них разный — у нашего теперешнего гостя в слове «Тсс» на одну «с» меньше!
Ну да ладно, считайте, что мы в очередной раз пошутили, — мы же занимаемся «шутливыми медитациями», не так ли?
Шут с ним, с этим «образом-мужчиной-немужчиной»!
Постарайтесь, однако, понять главное.
Главное: мы имеем дело не с точными образами, изображенными на Арканах Книги Тота, а с их зашифрованными символами — с архетипами, которые вечно живут в нашем подсознании!
Ну и наконец, отметим, что все фигуры, изображенные на картах, в идеальном смысле должны быть и не мужчинами, и... не женщинами!
Они должны быть именно андрогинными (двуполыми) существами3.
Однако подробнее об этом поговорим несколько позже.
Главное состоит в другом: чтобы эти образы передавали то значение, которое они и призваны передавать!
Существуют сотни вариантов колод Таро, и в некоторых из них вообще отсутствуют изображения людей.
Например, есть колода, где вместо «Глупца» изображен... крокодил!
Это все и называется «завесою».
И главной задачей «завешивающих» как раз и является достижение более глубокой зашифровки от непосвященных истинного значения того или иного Ключа Таро.
С другой же стороны, основной задачей ищущего должно стать развитие у себя настоящей интуиции, воображения, ощущения этой Тайны.
В данном случае (признайтесь честно самим себе) разве у вас не появилось ощущения чего-то таинственного, исходящего от образа человека в буром халате, со свешивающейся на глаза прядью волос, со связкой ключей в руках, неожиданно появляющегося в лунном свете и шепчущего: «Тсссссс...»
А?
Вот то-то и оно!
Это и называется архетипом.
Ну что, пошли далее?
Далее неизвестный объясняет наличие у него связки ключей (серебряный и золотой ключи в руках «Папессы»), дающих возможность «выходить на общий балкон, а он... тянется вокруг (снова Колесо Таро!) всего этажа», и таким образом гостю иногда удается навестить своих соседей.
Простой анализ полученных сведений о новом персонаже позволяет нам сделать предположение, что он также символизирует собой... «Дурака».
Хотя бы потому, что помещается в той же клинике для душевнобольных, что и Иван.
Причем «Дурака», уже имеющего ключи от всего Колеса Таро, — то есть это образ посвященного, который значительно дальше продвинулся по «Королевскому Пути», нежели, к примеру, тот же Бездомный.
Между двумя героями происходит небольшой диалог, в котором они обмениваются информацией, сразу же позволяющей сделать первоначальное предположение об их состоявшемся посвящении в Тайны Каббалы.
Об этом свидетельствуют хотя бы названия таких Сефирот, как четвертая Сефира «Милосердие» («милейший... человек»; «мне ненавистен людской крик, будь то крик страдания»; «попросил пришедший умоляюще»), пятая — «Строгость» («крик... ярости»; «строго спросил»; «осудил гость»; «отчитав»), девятая — «Основание» (««Основание?..» — спросил гость»).
И таких Арканов, как безномерной (или же без своего «дома» в колоде) «Безумец» («вы... не буйный?»; «Бездомный»), десятый — «Фортуна» («Ох, как мне не везет!»), пятый — «Папа» («я готов принять на веру») и некоторых других.
В принципе, вместо всех этих косвенных признаков можно было бы остановиться только на двух фактах, напрямую свидетельствующих о посвящении данных лиц, — на том, что незнакомец владел «связкой ключей» (Таро), а Бездомный открыто назван (в указанном же отрывке) «преображенным (!) поэтом».
Кроме того, на вопрос заглянувшей в комнату фельдшерицы относительно того «желает ли он спать в темноте или со светом», «преображенный» Иван попросил «свет оставить».
Конечно же, здесь символизируется настоящий Свет — Свет Познания, достичь которого можно только следуя по Пути Мудрости!
Но вернемся к тексту.
В палату возвращается потревоженный фельдшерицей неизвестный.
Он сообщает, что «в 119-ю комнату»4 привезли нового «Дурака», все время «бормочущего про какую-то валюту... и клянущегося, что у них на Садовой поселилась нечистая сила», а также кричащего: «Куролесов, бис, бис!»
Снова — «бис, бис!» — повторяется все та же «куролесия».
Снова — намек на все то же «КурОЛЕСОв».
На все то же «Колесо» Таро, располагающееся на Древе Жизни...
Узнав, что Иван попал в клинику «из-за Понтия Пилата», гость, «забыв осторожность» (!), просит рассказать ему об этом.
И действительно, в лице «неизвестного (Айн-Соф)... и таинственного (а вот и прямое название этого Аркана — «Тайна»!) похитителя ключей (снова и снова прямое указание на один из главных признаков этой карты — на «Ключи» в руках «Верховной Жрицы»)... не рядящего Ивана в сумасшедшие (без комментариев, просто посвященный «Сумасшедший» «не рядит» посвященного «Сумасшедшего» в сумасшедшие — вот и всё)» поэт получил благодарного слушателя известных нам событий на Патриарших Прудах.
Со своей стороны, ночной гость объясняет «девственному» (вот и сняли сомнение насчет «андрогина» и «Папессы», не так ли?) и «невежественному»5 Ивану, из-за чего он (Бездомный) оказался «в психиатрической лечебнице» (в «психиАТРическОй лечебнице Таро») — из-за «сатаны»:
«Вы были одним, по-видимому, из первых, кто от него пострадал. Сидите... в психиатрической лечебнице, а все толкуете о том, что его нет. Право, это странно!»
Далее неизвестный удивляется, что этого «сатану» не узнал «начитанный» и «очень хитрый» Берлиоз, и тут же добавляет: «Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее»...
Впрочем, более подробно об этом «запорошивании глаз» со стороны указанного образа поговорим все же несколько позже — в главе, соответствующей именно Аркану «Дьявол».
Здесь же давайте попробуем (только осторожно попробуем!) вместо слова «Воланд» подставить слово «Папесса», чтобы убедиться в правильности версии о нашем нахождении именно в Аркане «Тайны»:
«Папесса может запорошить глаза и человеку похитрее».
Более того, словно в доказательство нашей правоты, неизвестный в очередной раз призывает «неузнаваемого» (то есть изменившегося) Ивана к сохранению этой тайны: «Тише!»
Теперь давайте рассмотрим следующее высказывание Бездомного относительно его первого знакомства с магом Воландом:
«Понимаю, понимаю. У него буква «В» была на визитной карточке».
Поверьте, мы нисколько не ошибаемся, настойчиво называя его именно «Магом»!
Во-первых, об этом напрямую говорилось в предыдущей главе, посвященной этому одноименному Аркану.
Во-вторых, как вы помните, данной карте («Магу») соответствует еврейская буква «Вейт», которая в латинской традиции изображается... как раз в виде указанной на его «визитной карточке» буквы «В»!
Вместе с тем вам, наверное, хочется упрекнуть нас в некотором отступлении от темы исследуемого именно в этом разделе Аркана — Аркана «Папесса», не так ли?
Ну что же поделаешь — из песни, как говорится, слов не выбросишь.
Понятное дело, что было бы куда логичнее, если бы на его карточке была не «В», а, например, соответствующая данному ключу «П» — как «Папесса», но...
Но, впрочем...
Хотите, мы вам покажем очередной фокус?
Если ваш ответ будет положительным, тогда возьмите этот же роман М. Булгакова в издании, например, «Литература артистика», 1988, Кишинев (причем никакой трудности в его поиске вы не обнаружите, так как тираж данной книги составлял аж 300 000 экземпляров!) и откройте его на 565 странице.
Читаем:
«Понимаю, понимаю. У него буква «П» была на визитной карточке».
Да, да, в текст этого издания «вкралась» (снова по «странному совпадению»?) именно буква «П» — «П» как «Папесса»!
«Ай-яй-яй, вот так штука!.. А меня сумасшедшим называют!» (да, да, именно «называют»; на самом деле эти «безумцы» гораздо умнее многих «умников», считающих себя мудрецами в вопросах Мироздания), — удивляется даже Иван, заканчивая свои рассуждения относительно буквы «В» (или же «П» — выбирайте сами — по своему вкусу!) на карте «Папесса».
Закончим данную тему и мы — пора двигаться далее.
А далее незнакомец открыто указывает нам на причастность обоих этих персонажей к мистическому посвящению:
«Будем глядеть прямо в глаза, — и гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила (а Луна, как мы уже упоминали ранее, символизирует серебряный ключ в руках «Верховной Жрицы» — ключ Интуиции или Воображения). — И вы, и я — сумасшедшие (!), что отпираться! (Что «ОТпиРАться»?) Видите ли... у вас, очевидно, подходящая для этого почва (ну, о «почве» даже говорить не станем, — значит, пришел его черед — его черед в череде его жизней, — и все тут!)».
Вместе с тем очевидно, что Иван-дурак действительно находится только в начале этого пути, — в нем еще проявляется «прежний, еще не окончательно добитый Иван», и он пытается убедить гостя в необходимости «изловить» иностранного мага, который «черт знает чего натворит».
И мы даже знаем, «чего» этот «Маг» на самом деле «нАТвОРит»!
Далее гость рассказывает о своей жизни, о том, что год назад он написал «о Пилате роман» (то есть он написал... «книгу мистического откровения», что и является целью Сакрального гнозиса, представленного в Таро именно Арканом № 2, не так ли?!).
Более того, гость открыто говорит Ивану, что и в клинику-то он («гость») попал именно «из-за» этого «Понтия Пилата».
И тут же как-то странно, на наш взгляд, уточняет: «из-за того же, что и вы».
Или вы ничего не находите тут странного?
А если мы еще раз приведем всю эту фразу полностью:
«Видите ли, какая странная история, я сижу6 здесь из-за того же, что и вы, именно из-за Понтия Пилата...»
Вы не находите тут никакой странности?
Ведь буквально на предыдущей странице этой самой главы гость объяснял Ивану, что тот попал в лечебницу «из-за сатаны», а здесь — уже «из-за Понтия Пилата»!
Но, не... ломайте голову, это на первый взгляд несущественное противоречие на самом деле никаким противоречием и не является!
Впрочем, более подробно остановимся на этом в главе, настоящему «сатане» и посвященной...
А сейчас вернемся к книге.
К Сакральной Книге Тота, которая, как вы только что увидели, действительно и появилась на коленях у нашей «Папессы».
К Книге, зашифрованной под названием «романа о «Понтии Пилате»».
«— Вы писатель? — с интересом спросил поэт.
Гость потемнел лицом (как настоящий «Дурак» с его «эфиопским» происхождением) и погрозил Ивану кулаком, потом сказал:
— Я — мастер, — он сделался суров и вынул из кармана халата засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой «М»... — Она своими руками сшила ее мне, — таинственно (очередное упоминание Аркана «Тайна»!) добавил он... — У меня нет больше фамилии... я отказался от нее, как и вообще от всего в жизни. Забудем о ней».
Гость начинает подробно рассказывать Ивану свою «действительно не совсем обыкновенную историю».
«...Историк (то есть — специалист по «Торе», изображенной на картинке второго Аркана) по образованию, он еще два (а вот и намек на карту № 2) года тому назад работал в одном из московских музеев, а кроме того занимался переводами».
Кроме родного русского, он знает еще пять языков — «английский, французский, немецкий, латинский и греческий», а также «немножко еще» читает «по-итальянски» (в чем мы, впрочем, уже и убедились).
«Жил историк одиноко... в Москве. И, представьте, однажды выиграл сто тысяч рублей.
— Вообразите (а здесь, как, впрочем, и в слове «представьте» из предыдущего предложения, автор уже напрямую призывает нас к Воображению, выступающему в качестве одного из ключей к Бессмертной Книге Тота!) мое изумление...
Выиграв сто тысяч, загадочный (и снова образное указание на одно из главных названий этого Ключа — указание на «загадку», или же «Тайну») гость Ивана поступил так: купил книг (а «книга» — один из признаков второго Аркана), бросил свою комнату на Мясницкой (то есть оставил свою прежнюю жизнь, в которой доминировало «телесное» — «мясницкое» — или же материальное начало)...
— Уу, проклятая дыра! — прорычал он.
...И нанял у застройщика (именно у «зАсТРОйщика»), в переулке близ Арбата... две (снова намек на второй Аркан) комнаты в подвале маленького домика в садике. Службу в музее бросил и начал сочинять роман о Понтии Пилате»7.
Далее идет прямое описание схемы масонской ложи с символами четырех элементов Мироздания: «подвальчик» — Земля, «раковина с водой» — Вода; «в печке... пылал огонь» — Огонь; «пахнет сирень» — Воздух.
Снова следует прямое указание на второй Аркан с изображенной на нем «сидящей» фигурой: «Я... сидел (!) во второй (!)... комнате».
Пропускаем еще несколько абзацев, содержащих те же ключевые слова («книги, книги...», «прокуРАТОР», «нАТуРальнО», «ОТпРАвлялся», «ресТОРАн» и тому подобное), и остановимся на отрывке, посвященном встрече «таинственного гостя» с «Ней» — не менее «таинственной незнакомкой».
Итак, «глаза гостя широко открылись, и он продолжал шептать (то есть говорить тихо, чтобы все сказанное им не стало достоянием непосвященных, — образный намек на «Тайну»), глядя на луну» («луна» как символ воображения), о том, что «она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы («ОТвРАтительные ТРевОжные» цветы Таро)...
Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской (с «ТвеРскОй»)... и тут обернулась (ROTARE). Ну, Тверскую вы знаете? («Ну, Таро вы знаете»?) По Тверской шли тысячи людей (по «Дороге ТвеРскОй» до нас уже «шли тысячи людей»...), но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного (...но Тайна раскрывается немногим)... И меня поразила... ее красота («кРасОТА» Таро)...
Повинуясь этому желтому знаку» (прямой намек на значение символизма в романе!), Иванов гость «свернул в переулок и пошел по ее следам... И не было, вообразите (снова призыв к «Воображению»!), в переулке ни души...
И, вообразите (и снова о том же!), внезапно заговорила она:
— Нравятся ли вам мои цветы?..
Я быстро перешел на ее сторону и, подходя к ней, ответил:
— Нет... Я розы люблю...»
Говоря о символизме романа, посмотрим, что могут означать в нем такие ключи, как какие-то «желтые цветы» и «розы».
Начнем с «отвратительных, тревожных желтых цветов», которые весной «первые почему-то появляются в Москве».
Конечно же, здесь речь идет о мимозах (о чем, впрочем, позднее открыто скажет и сам автор: «Что нужно было этой женщине, украсившей себя тогда весною мимозами?»8).
А «мимозы» — это разновидность акации, которая, со своей стороны, как раз и является одним из главных символов масонства!
Именно веткой акации трое подмастерьев обозначили место захоронения убитого ими Мастера «вольных каменщиков» Адонирама, руководившего постройкой Храма Царя Соломона в X веке до нашей эры (именно поэтому автор и употребляет такие эпитеты — «отвратительные, тревожные желтые цветы... Нехороший цвет»).
То есть, вводя в роман символ акации, которая, фактически, указывает на место захоронения носителя Слова, автор подразумевает и возможность Его обнаружения именно в Бессмертной Книге Тота.
Об этом очевидно свидетельствует хотя бы фраза о том, что Маргарита специально «украсила себя мимозами» («себя» как место пребывания Божественного Имени — место, которое как раз и сокрыто на «ладшафтике» второй карты занавесом между двумя Столпами Добра и Зла!).
В этом, пожалуй, и заключается главный смысл введения символа акации в данной главе: хочешь постичь Неизвестное, познай Его через изучение Книги Тота, изображенной на коленях фигуры второй карты.
Вот и все.
Хотя, впрочем, не все, — мы забыли еще отметить, что на одной из колон «ландшафтика» второго Аркана изображен... именно желтый цветок.
Вот теперь все.
Теперь о розах.
Этот цветок — один из немногих символов, имеющих весьма широкую трактовку.
Роза символизирует собой и совершенство, и посвященного в Мистерии Исиды, и Любовь, и Просветление, и Деву Марию, и даже Иисуса Христа.
Она же является и символом молчания или тайны9 — нашей с вами «тайны», «Тайны» второго Ключа Таро!
Кроме того, говоря о христианском эзотеризме, прямой интерес представляет для нас и ее розенкрейцеровская трактовка: распустившаяся роза в центре креста символизирует Пламенеющую Звезду франкмасонов, которая как раз и обозначает Гнозис, Аркан которого мы в данной главе и рассматриваем!10
Ну а теперь о фразе мастера «Я розы люблю».
Даем ее возможный смысл: «Я люблю... Таро».
Да, да — именно «Таро».
Дело в том, что средневековые вольные каменщики часто изображали большие круглые отверстия над центральным входом в готические храмы именно в виде розы.
И эти розетки имели четкое название.
Они назывались так: «Rota».
То есть «Колесо».
То есть Таро11.
Ну а дальше... «дальше вы могли бы и сами угадать»: любовь «выскочила» перед ними, «как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила» их «сразу обоих!».
«Так поражает молния, так поражает финский нож!»
Так поражает мастерство автора, который в этих словах дал четкое указание на формулу постижения Неизвестного: стань настоящим Любовником «Великой Жрицы» Книги Тота — и тебя обязательно «поразит» настоящая Любовь — Любовь еще неизвестного тебе Бога!
Разве о чем-то ином говорит нам Мастер Булгаков в трижды (!) повторенном им ключе, сокрытом в слове «поражает»?!
Ведь это слово является не чем иным, как каббалистически правильно прочитанным (слева направо) словом «Таро» («пОРАжаеТ»)!
На важность роли Аркана «Великая Жрица» (или «Тайна») в этом процессе указывают и такие слова: «Майское солнце (а золотой ключик в руках фигуры второй карты, если вы помните, как раз и символизирует Солнце — или Разум) светило нам. И скоро, скоро стала эта женщина моею тайною (именно «тайною» — Арканом «Тайна»!) женой».
И наконец, чтобы закончить эту любовную историю, нельзя не отметить еще и следующую очень важную в контексте нашей работы фразу: «Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что... любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя...»
Без всякого сомнения, здесь идет речь о вечно живущих в нас архетипах, которые, однако, мы сможем по-настоящему увидеть только в результате индивидуального развития в себе настоящей Интуиции и Воображения.
Это, конечно же, не просто, и требует больших усилий...
Но как только это произойдет, вы до конца жизни уже будете не один: если до этого, говоря словами автора, в ваш маленький «дворик мало кто приходил» или «просто сказать, никто не приходил», то теперь к вам устремится «весь город», вся Вселенная!
Более того, как только у вас действительно появятся эти способности, с ваших глаз сразу же спадет завеса многих Тайн Мироздания!
Вместе с тем по-настоящему развиться интуиция может только благодаря Книге Тота, о чем Булгаков и говорит нам практически на каждом шагу...
Буквально на каждом, включая, например, и этот отрывок главы!
Ну, судите сами:
«Она приходила... каждый день... За десять (10) минут я садился к оконцу...
Она входила в калитку один (1) раз, а биений сердца до этого я испытывал не менее десяти (10). Я не лгу...»
Разве не ясно, что «10» плюс «1» плюс «10» равняется... все тому же двадцати одному Старшему Аркану Таро?!
Мы не лжем, читатель, — вы только попробуйте по-настоящему приоткрыть эту Дверь Познания, и вы ее уже никогда не закроете!
Но все-таки вернемся к нашему Аркану — к «Тайне».
Ведь о ней здесь упоминается буквально на каждом шагу.
Разве не об этом говорится, например, в такой фразе Иванова гостя: «Я... оказывался... у второго оконца... но... черный шелк, заслонявший свет, исчезал...»
Разве здесь не очевидно, что «второе оконце» является на самом деле простой зашифровкой второго Аркана, а «черный шелк», изображенный на той же карте, — занавес, заслоняющий от непосвященного настоящий Свет Познания?!
И тут же снова очередное прямое указание на «Тайну»:
«Никто не знал о нашей связи, за это я вам ручаюсь... Не знал ее муж, не знали знакомые...
— А кто она такая? — спросил Иван, в высшей степени заинтересованный любовной историей.
Гость сделал жест, означающий, что он никогда и никому этого не скажет...»
То есть перед нами снова «жест», означающий знак «молчания», или знак тайны, с чего мы, собственно говоря, и начали рассказ об этом Ключе Таро — о Ключе «Тайны».
«Ивану стало известным» только то, что «мастер и незнакомка полюбили друг друга так крепко, что стали совершенно неразлучны», а также то, «что гость и его тайная (!) жена... пришли к заключению, что столкнула их на углу Тверской («на углу Таро») и переулка сама судьба (десятый Аркан «Судьба»)».
Видимо, следует сразу же отметить тот факт, что имени его «тайной» жены в этой «таинственной» главе автор так и не приводит (вероятно, с целью дополнительного привлечения нашего внимания к рассматриваемому в ней Аркану «Тайна»).
Забегая далеко вперед, все же отметим, что впервые она называется своим именем в девятнадцатой главе, которая открывает вторую часть романа12.
Глава эта так и называется — «МАРГАРИТА», а первые слова о героине звучат так:
«Прежде всего откроем тайну (да, да, именно «Тайну» одноименного второго Аркана, в котором и появился этот образ!), которой мастер не пожелал открыть Иванушке. Возлюбленную его звали Маргаритою (да, да, возлюбленную его звали именно... «Таро» — «маРгАриТОю»!!!)».
И далее:
«Маргарита была женою очень крупного специалиста (первый Аркан, «Маг»), к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного значения («ОткРыТие госудАРсТвеннОго значения»). Муж ее был молод (как и фигура «Мага» на первой карте), красив (!), добр (а вся Сакральная магия и является исключительно магией Добра), честен (настоящая магия и шулерство — понятия несовместимые) и обожал свою жену («Папессу», без помощи которой его действия не нашли бы отражения в нашем мире)». Ну и наконец, полное подтверждение наших догадок о «Маге» и «Папессе»: «Маргарита Николаевна (Аркан «Папесса») со своим мужем (Аркан «Маг») вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка (а эти первые Арканы как раз и занимают самый «верх» «прекрасного особняка» Старших Арканов Таро!) в саду (с находящимся в нем Древом Жизни!) в одном из переулков (один из каналов или Путей Мудрости) Арбата (ну а наш рассказ об этом «Арбате» также впереди). Очаровательное место! (Конечно же, «очАРоваТельнОе», ведь речь в нем идет опять о Таро!) Всякий может в этом убедиться (!), если пожелает (!) направиться в этот сад (!). Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу (Дорогу Мудрости — все ту же Дорогу Таро!) — особняк цел еще (!) до сих пор»13.
Ну и наконец, из еще столь далекой девятнадцатой главы: «Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жила тайною...»14 (!)
Без комментариев. По нашему мнению, и так все совершенно ясно...
Но вернемся все-таки к нашей главе, посвященной именно второму Аркану, и посмотрим, как «проводили день» мастер и его тайная жена. Здесь в первую очередь следует отметить, что приходила она к нему «когда... стрелка показывала полдень».
Данный факт является многозначительным уже сам по себе, так как он очевидным образом наводит нас на предположение о возможной причастности этих двух персонажей к масонству.
Дело в том, что все «работы» в масонских ложах всегда символически начинаются «ровно в полдень», а заканчиваются «ровно в полночь».
А дальнейший рассказ еще более подтверждает наше предположение! Судите сами:
«Она приходила, и первым долгом надевала фартук (именно это и делают «вольные каменщики», входя в ложу), и в узкой передней15, где находилась та самая раковина (вспомните, ранее она уже упоминалась как «раковина с водой», служащая для символического очищения «камня» посвященных), которой гордился почему-то бедный больной (то есть посвященный), на деревянном столе (стол «Мага», или Мастера ложи) зажигала керосинку (масоны в самом начале работ в ложе первым делом зажигают три Светильника Мудрости) и готовила завтрак («приготовляла» Таро — «завТРАк» — как основной инструмент постижения Неизвестного) и накрывала его на овальном столе».
Когда шли майские грозы с их теплыми ливнями, они «пекли... картофель. От картофеля валил пар, черная картофельная шелуха (на масонский манер трижды употреблено слово «картофель» как очевидный символ «карт Таро» — «КАРТофель, «кАРТОфель»!)... В подвальчике слышался смех (в закрытой ложе слышалась «Мудрость», представленная второй Сефирой «Хохма»), деревья (Древо Жизни) в саду (Мироздания) сбрасывали с себя после дождя обломанные веточки, белые кисти (после соответствующего очищения прозелитов им постепенно открывались те или иные Тайны Бытия, символизируемые «веточками» с Древа Жизни, на которых и расположены «белые кисти» Сефирот). Когда кончились грозы и пришло душное лето, в вазе появились долгожданные и обоими любимые розы (символ Просветления!).
Тот, кто называл себя мастером, работал («Тот, кто называл себя мАсТеРОм работал» над Книгой Тота), а она, запустив в волосы с остро отточенными ногтями пальцы (тем самым показывая нам двурогую диадему Исиды на карте «Папесса» в колоде А. Уэйта, например), перечитывала написанное (согласно тому же Уэйту, «Папесса», будучи Шекиной, или Духовной Невестой мужа праведного, придает Божественный смысл Закону, который он читает16), а перечитав, шила... шапочку (Сефира «Венец», но подробнее об этой «шапочке» также поговорим несколько позднее — в главе, посвященной настоящей мастерской степени)... Она сулила славу (одноименная восьмая Сефира, — то есть, символизируя собой Высшую Премудрость, «Папесса» вдохновляла мастера на написание его книги17), она подгоняла его и вот тут-то стала называть мастером. Она дожидалась этих обещанных уже последних слов о пятом прокураторе (именно «о прокуРАТОре»!) Иудеи, нараспев и громко повторяла отдельные фразы, которые ей понравились (и именно «повТОРялА»18), и говорила, что в этом романе ее жизнь.
Он был дописан... И, наконец, настал час, когда пришлось покинуть тайный (снова и снова прямое указание на наш второй Аркан «Тайна»!) приют и выйти в жизнь».
Вот и все, «Великая Жрица» приоткрыла посвященному свою Книгу Тота, благодаря чему он и стал мастером — просветленным, добившимся Короны или Венца всей своей жизни.
Что же происходит далее?
А далее Мастер выходит из своей «пещеры Познания («подвальчика») в наш с вами мир — в мир десятой Сефиры, в мир суеты сует:
«И я вышел в жизнь, держа его [роман «Понтий Пилат»] в руках, и тогда моя жизнь кончилась».
Да, да, мастер вышел из ложи и попал в мир настоящих сумасшедших — сумасшедших без всяких завес, которые тратят свою бесценную жизнь служению абсолютно ничтожным идеалам, которым «бес» цена!
Порой, занимая высокое положение, они высокомерно задают вам сфинксовы вопросы: «Кто ты?», «Откуда ты пришел?» и «Куда ты идешь?»
Но сами не знают на них ответов... Скажем даже более точно: и не могут их знать!
Хотя нет, у них на все эти вопросы всегда есть один ответ — только один ответ: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»
Но мы, впрочем, снова отвлеклись...
Итак, «редактор («редактор Таро» — «РедАкТОр») спрашивал (!) меня о том, кто я таков (первый вопрос Сфинкса!) и откуда я взялся... (второй!)... кто это меня надоумил сочинить роман на такую странную тему?» (На «тему» дальнейшего следования Мастера — на «тему» все того же «Таро» — на «сТРАнную тему»!)
А дальше следует страх...
Страх принятия решения.
Страх возможной потери своих насиженных в земном болоте мест, страх свершения каких-либо Настоящих поступков, которые могут сломать привычный ход их существования...
А за страхом следует перекладывание решений на разного рода подчиненных им «латунских» и «ариманов», «Лавровичей» и «Лапшенниковых», которые «со скошенными к носу от постоянного вранья глазами» просят сначала «прийти», например, «через две (второй Аркан) недели», а затем под любым предлогом («редакция обеспечена материалами на два года») и вовсе отказываются от всего, что хоть чем-то угрожает привычному ходу их жалкой жизни.
Словом, Мастер получает назад свою Книгу с «осыпавшимися красными лепестками на титульном листе» (и именно эти «лепестки» — символ борьбы Добра и Зла — как раз и изображены на Книге Тота, которую держит в своих руках «Папесса»!)...
«Рассказ Иванова гостя становился все путанее, все полнее наполнялся какими-то недомолвками (каким, в принципе, и должен быть рассказ, посвященный Аркану «Тайна»). Он говорил про... отчаяние в подвальном приюте... Шепотом вскрикивал, что он ее («Верховную Жрицу»), которая толкала его на борьбу (да, да — именно на «борьбу» со Злом и «подталкивает» нас этот Аркан!), ничуть не винит, о нет, не винит (вот вам и образ настоящего посвященного, который никогда не отказывается от этой борьбы!)...
Иван догадался из дальнейших путаных (!) фраз, что какой-то другой редактор напечатал большой отрывок из романа того, кто называл себя мастером.
По словам его, прошло не более двух дней (и снова эта «двойка» — снова прямое указание на второй Аркан!), как в другой газете появилась статья критика Аримана19, которая называлась «Враг под крылом редактора» (а «под крылом редакТОРА» действительно скрывается «Враг» всему, что лишено разума!), в которой говорилось, что Иванов гость, пользуясь... невежеством редактора (!), сделал попытку протащить в печать апологию Иисуса Христа» (!).
То есть мастер в романе сделал то, что совершил и сам Булгаков, — пользуясь тем же самым «невежеством», он сумел в своем романе протащить... апологию Пути Мудрости — апологию Таро!
Ведь не случайно же им употреблено здесь именно это слово — слово «пРОТАщить»?!
«Через... день за подписью Мстислава Лавровича («Мсти», слава Настоящих Знаний, таким «лавровичам», увешивающим себя ложными земными «лаврами»!) обнаружилась другая статья, где автор ее предлагал ударить, и крепко ударить, по пилатчине и тому богомазу (то есть «пишущему о Боге»!), который вздумал протащить (опять это проклятое слово!) ее в печать» (а мы и не «думаем» останавливаться на этом слове — на слове «пРОТАщить», — которое действительно «проклинают» только настоящие профаны).
В третьей газете «было две статьи: одна Латунского, а другая — подписанная буквами «Н.Э.»».
Автор особенно останавливается на статье Латунского, которая называлась «Воинствующий старообрядец» (или же — срывая элементарную завесу со слова «сТАРОобрядец» — «Воинствующий за обряд Таро»!), а с другой стороны — почему-то не дает никаких комментариев к другой статье, подписанной буквами «Н.Э.».
Не будем скрывать: нам абсолютно понятны причины этого, однако об истинной роли Николая Эрдмана в жизни Мастера Булгакова мы поговорим, возможно, в другой раз.
В другой раз, если нам будет дозволено...
«Настали безрадостные осенние дни (радость сменилась на «безрадость» — совершенно обычное явление, управляемое десятым Арканом, «Колесо Фортуны»). Роман был написан»... и теперь они «жили тем, что сидели на коврике (а в любой масонской ложе обязательно и должны быть «коврики» с обозначением символов степени, в которой идет работа) и смотрели на огонь (с которого действительно все начинается и которым все заканчивается). Теперь мастер и его подруга стали чаще расставаться, а у него «неожиданно завелся друг... внешне-то черт его знает на что похожий».
Вместе с тем, несмотря на такое эмоциональное заявление относительно его внешности, никаких конкретных деталей про него Иванов гость так и не поведал.
Из его рассказа стало известно, что этот человек, который отрекомендовался журналистом, живущим неподалеку в такой же тесной квартирке, зашел «по какому-то делу к... застройщику» мастера и «и очень быстро свел» с ним «знакомство» («свел быстрое знакомство с Таро» — с «зАсТРОйщиком»).
Нового знакомого мастера звали Алоизий Могарыч. Он «обладал» редким умом, но особенно покорил его «своею страстью к литературе» (покорил он его на самом деле «своею страстью к Таро» — «сТРАстью к лиТерАтуРе»).
Тем временем критические «статьи... не прекращались», в результате чего мастер (перед тем как попасть в клинику Стравинского) последовательно прошел три стадии своего «психического заболевания» — «смеха», «удивления» и «страха».
А «Безумец» и проходит три стадии, прежде чем становится настоящим посвященным, — стадию ученика, стадию товарища и, наконец, стадию мастера...
И ровно три стадии проходит непосвященный в эти тайны: смеха над лубочными «ландшафтиками» карт Таро, удивления от исходящего от них духа Мудрости и, наконец, страха (граничащего с почитанием) перед их действительной Силой!
У такого человека появляется настоящий страх перед «темнотой» окружающего нас мира, которая (стоит нам только «потушить лампу» настоящего Света) влезает в нас через все «оконца», словно «какой-то спрут с очень длинными и холодными щупальцами»...
«В половине октября» мастер передал своей тайной жене на сохранение десять тысяч рублей и где-то «в сумерки» лег спать, «не зажигая лампы».
В «два часа ночи» (и снова все то же прямое указание на Аркан номер «два») он проснулся «от ощущения, что спрут здесь». С ним случился приступ безумия, и он «стал человеком, который уже не владеет собой».
Здесь (в рамках нашей работы) очень важной является такая фраза мастера: «Я боролся с собой как безумный», без всякого сомнения, означающая, что настоящим мастером можно стать, только работая над собой как «Безумный» (безномерной Аркан посвященного)!
Ибо только работая над собой исключительно как «Безумный», можно по-настоящему постичь самого себя, что, в свою очередь, неминуемо приведет и к настоящему постижению Бога...
Далее, в порыве отчаяния, мастер разжигает печку, выпивает прямо «из горлышка... белого вина» и начинает шепотом звать незнакомку.
«Но никто не шел... Тогда случилось последнее»: мастер «вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь»: он «раздирал тетради, стоймя вкладывал их между поленьями и кочергой трепал листы... роман, упорно сопротивляясь, все же погибал»...
Одним словом, его книга погибала точно так же, как и Книга Тота во время знаменитого пожара в Александрийской библиотеке!
Когда же мастер приступил к уничтожению последнего «пятого экземпляра»20, вернулась «незнакомка». Он бросился «по кирпичным ступенькам»21 к двери и, едва совладав «с цепью и ключом» (здесь — прямое указание на «ключи» в руке «Верховной Жрицы» с картинки нашего Аркана!), впустил ее.
Быстро зайдя в квартиру и «тихо вскрикнув», его тайная жена тут же «голыми руками выбросила на пол последнее, что там оставалось, пачку, которая занялась снизу». Затем «она принялась собирать и расправлять обгоревшие листы (а Книга Тота, как известно, и состояла именно из отдельных «листов»!). Это была какая-то глава из середины романа... Она аккуратно сложила обгоревшие листки, завернула их в бумагу, перевязала лентой (то есть у нее получился примерно такой же свиток Торы, который изображен в руках «Папессы» из Уэйтовской колоды)».
Она принимает решение навсегда остаться с мастером. Правда, для этого ей нужно было вернуться домой, чтобы объясниться с мужем, которого, кстати, также «внезапно» вызвали ночью на завод... из-за «пожара» (и разве это третье упоминание о «пожаре» не является очевидным намеком на знаменитый пожар — пожар в Александрийской библиотеке?!).
Последнее, что запомнил о ней мастер, была «полоска света (Света Мудрости!) из... передней... и белый сверток» (содержащий, как мы уже поняли, обгоревшую Книгу Тота), а также ее слова: «Не бойся... Завтра утром я буду у тебя».
Тут больной вдруг перебил «сам себя» и снова «поднял палец» (в очередной раз указывая нам на знак Тайны!): «Тссс!.. беспокойная сегодня лунная ночь», — произнес он.
«Гость скрылся на балконе. Иван слышал, как проехали колесики (символ Колеса Таро) по коридору...
Когда все затихло, гость вернулся и сообщил, что 120-я комната получила жильца» («12» инверсируем в «21» и, добавив «ноль» — то есть нулевую карту — вновь прибывшего «Сумасшедшего», снова получаем точное количество Старших Арканов Таро — 22 карты!), просящего «вернуть ему голову. Оба собеседника помолчали в тревоге, но, успокоившись, вернулись к прерванному рассказу. Гость раскрыл было рот, но ночка, точно, была беспокойная... и гость начал говорить Ивану на ухо так тихо, что то, что он рассказал, стало известно одному поэту только, за исключением первой фразы: «через четверть часа после того, как она покинула меня, ко мне в окна постучали...»
То есть только «гость» хотел «было раскрыть» нам свой рассказ о чем-то очень важном... как сразу же вспомнил, что мы находимся в Аркане «Тайна», и поэтому услышать его смог только поэт Бездомный — такой же посвященный, как и он.
Нам же остается только положиться на свое воображение и интуицию и попробовать догадаться, о чем же все-таки шла речь в дальнейшем повествовании «Сумасшедшего» мастера, рассказанного «на ухо» Ивану-«Дураку».
Итак, анализ этой самой таинственной части романа через призму предложенных автором ключей позволяет нам выдвинуть следующие гипотезы.
Во-первых, имеющаяся информация о том, что к нему «в окна постучали» именно «через пятнадцать минут» после ухода «незнакомки» наводит на мысль о возможной зашифровке под этим числом пятнадцатого Ключа Таро под названием «Дьявол» — то есть зашифровке возможного визита к нему именно этого «Дьявола», не так ли?
Если это признать, то логичное обоснование получает и тот факт, что повествование об этом «очень волновало его. Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его плавал и метался страх и ярость».
Разве не такой должна быть реакция у обычного человека, вспоминающего о встрече с дьяволом (точнее с «дьяволом», образ которого издалека рисовался в подсознании этого человека в качестве страшного и беспощадного существа, весьма далекого от его гетевской трактовки)?
Вместе с тем если бы этот «дьявол» был таким, как Воланд, то почему же тогда в дальнейшем при встрече с ним (с Воландом — в двадцать четвертой главе, «Извлечение мастера») он сомневается, что перед ним именно... дьявол?
То есть мы имеем явную контроверзу: либо Воланд не является «Дьяволом», либо к нему в окно постучал не «Дьявол».
Если в ее разрешении принять во внимание тот неоспоримый факт, что цифровой ключ в виде цифры «15» все-таки строго соответствует исключительно Аркану «Дьявол», то вывод напрашивается сам собой: настоящим символом карты «Дьявол» в романе является... не Воланд.
Считаем, что в пользу данного аргумента говорят и следующие доводы:
• Впервые Воланд предстает перед нами в первой главе романа в образе неизвестного «первого человека» («...в аллее показался первый человек»), который по всем признакам четко уложился в описание первой Сефиры, «Корона», напрямую связанной как с Неизвестным («Айн-Соф»), так и с первым Ключом Таро, «Маг».
• Затем Воланд появляется перед нами снова-таки именно в виде «черного мага» (и никак не «Дьявола»!) в двенадцатой главе, «Черная магия и ее разоблачение», которая структурно также строго соответствует именно первому Аркану — Аркану «Маг»!
С учетом сказанного выше мы и делаем предположение, что Воланд в романе символизирует на самом деле не «Дьявола», а «Мага» — настоящего «Мага»-мистификатора, способного к настоящему перевоплощению в любой из образов, представленных на картах Таро (конечно же, включая и образ «дьявола» или же, как отмечалось в первой и нынешней главах, — «сатаны»).
Итак, мы вроде бы предварительно установили, что образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита» соответствует не «Дьяволу», а «Магу».
Но тогда возникает справедливый вопрос, кто же является в нем настоящим «Дьяволом» — «Дьяволом» в эзотерическом (или же гетевском) его понимании, который в ту далекую ночь постучал в окно мастера?
Чтобы разобраться в этом, давайте продолжим анализ текущей главы.
Итак, пребывая в возбужденном состоянии, «рассказчик указывал рукою куда-то в сторону луны (очередное указание на Интуицию как ключ к познанию Тайны), которая давно уже ушла с балкона» (и действительно, разве нужно здесь присутствие интуиции, если нам и так уже достоверно известно, что этот общий балкон тянется вокруг всего этажа, на котором расположены палаты всех героев, помещенных автором в психиатрическую лечебницу: Иван Бездомный № 117, мастер — 118, Никанор Босой — 119, Бенгальский — 120; ведь простое арифметическое действие совершенно отчетливо — без всякой «интуиции» — сразу же укажет на угаданные нами ключи; судите сами: 117 + 118 + 119 + 120 = 474; 4 + 74 = 78 (полная колода Таро, состоящая из семидесяти восьми карт!).
Когда «перестали доноситься всякие звуки извне» и «гость... заговорил погромче», стало ясно, что рассказ его был достаточно длинным, так как он охватил период с «середины октября» до «половины января».
Все детали того, где он пребывал и что делал в течение этих трех месяцев, теперь уже навсегда останутся известными только Ивану. Нам же...
Нам же остается только одно — продолжить исследование имеющегося материала:
«Да, так вот, в половине января, ночью, в том же самом пальто, но с оборванными пуговицами, я жался от холода в моем дворике. Сзади меня были сугробы, скрывшие кусты сирени, а впереди меня... — слабенько освещенные, закрытые шторами (очередной признак Аркана Тайна — «штора» между двумя столбами за спиной «Верховной Жрицы») мои оконца... в комнатах моих играл патефон... Это все, что я расслышал. Но разглядеть ничего не мог. Постояв немного, я вышел за калитку в переулок. В нем играла метель. Метнувшаяся мне под ноги собака испугала меня... Холод и страх, ставший моим постоянным спутником, доводили меня до исступления... вся штука заключалась в том, что страх владел каждой клеточкой моего тела. И так же точно, как собаки, я боялся и трамвая».
Из данного отрывка ясным становится лишь одно: в течение трех месяцев мастер пребывал в какой-то обстановке, которая еще более обострила его болезнь.
Никаких конкретных подсказок, на первый взгляд, в этом эпизоде не приводится.
Вместе с тем, если внимательно проанализировать данный текст, становится ясно, что в нем заложено несколько ключей.
Разберем лишь некоторые из них, зашифрованные в следующих фразах: «в том же самом пальто, но с оборванными пуговицами», «в комнатах играл патефон» и «метнувшаяся мне под ноги собака испугала меня».
В принципе, не нужно быть большим аналитиком, чтобы не обратить внимания на «то же самое пальто с оборванными пуговицами».
О наличии здесь простого ключа говорит хотя бы тот факт, что ранее в романе вообще не было ни одного упоминания о каком-либо «пальто» мастера. Вместе с тем открытый для наших «ушей» текст как бы продолжает некий связанный с ним важный эпизод, начало которого было рассказано, как вы помните, исключительно Ивану «на ухо». На это четко указывают слова «то же самое» [пальто].
То есть результатом простой реконструкции возможного смысла рассказа мастера, имеющего прямое отношение к данному верхнему платью, является то, что оно привязывает нас к какому-то важному событию, связанному с ним, — допустим встрече с владельцем этого «пальто», который по тем или иным причинам передал (или одолжил) его мастеру.
Например, он чувствовал определенную вину в связи с неожиданным визитом к мастеру глубокой октябрьской ночью, за которым последовало и срочное (без всяких сборов) исчезновение самого мастера на целых три холодных месяца.
Если согласиться с предположением, что перед нами действительно ключ, указывающий на это лицо, то не логично ли будет поискать в уже пройденном тексте романа возможные ссылки на данный вид одежды, которые помогут нам установить и ее владельца?
Результатом же этого поиска будет лишь одно прямое упоминание о принадлежавшем тайной жене мастера «пальто», от которого она «освободилась в передней» во время их последнего свидания.
Однако оно никак не может быть именно тем, которое нас заинтересовало.
Об этом говорят, например, такие факты, что покидала она своего любовника осознанно, не спеша, в достаточно спокойном душевном состоянии (на что совершенно четко указывает хотя бы следующая фраза: «Она потребовала вина и, выпив, заговорила спокойнее»22), а это означает, что она не забыла соответствующим образом одеться перед выходом на улицу в холодную московскую октябрьскую ночь.
То есть пальто «незнакомки», скорее всего, служит целенаправленной завесой какому-то другому «пальто» или же (с учетом отсутствия иного упоминания о нем в тексте) какому-либо платью, напоминающему данный вид одежды.
Если вести поиск в этом направлении, то из всех возможных вариантов, представленных в тексте, более всего под категорию верхнего платья попадает лишь... «белый плащ с кровавым подбоем» прокуратора Иудеи Понтия Пилата, о котором мастер и написал свой роман!
Но можно ли со всей ответственностью утверждать о соответствии этого плаща искомому нами «пальто», только основываясь на том факте, что это был утепленный двусторонний плащ, которым пользовался прокуратор в середине «весеннего месяца нисана»?
Конечно же, нет.
Но если к этому прибавить одну совершенно четкую деталь, о которой автор трижды (!) упомянул во второй главе («Понтий Пилат»), то этот «плащ» становится... именно нашим «пальто»!
Судите сами:
1. «Тесно мне, — вымолвил Пилат, — тесно мне!
Он холодною влажною рукой рванул пряжку с ворота плаща (именно с «воРОТА плаща»), и та упала на песок»23, — то есть «плащ» прокуратора остался без бывшей на нем «пряжки», служившей ему... «пуговицей», не так ли?
2. «...Прокуратор сказал:
— Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол (!), сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку (второе упоминание об этой оторванной «пряжке-пуговице») и торжественно (!) сказал: — Пора!»24.
3. «Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку (третье упоминание об оторванной пряжке!) и щурясь».
Итак, автор трижды упомянул какую-то «ненужную пряжку», оторванную Пилатом от своего плаща.
И после этого вы еще продолжаете думать, что она действительно никому не нужна?
Что и это простая случайность?
Очередная «случайность»?
Разве вы еще не поняли, что у Мастеров просто не может быть «простых случайностей»?!
Разве теперь это «пальто без пуговиц» не указывает на то, что к нему в окно в ту страшную осеннюю ночь постучали именно от Пилата?
Но если вы все еще сомневаетесь в этом, давайте дождемся... хотя бы конца главы.
Договорились?
На «патефоне», игравшем в комнате мастера, и на испугавшей его «метнувшейся под ноги собаке» остановимся очень коротко.
«Патефон» ранее упоминался Мастером в седьмой главе «Нехорошая квартира»: «Степа [Лиходеев] кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на Сходне, на даче у автора («у автора Таро», словом, у «авТОРА») скетчей Хустова... Припомнилось даже», что «был еще при этом какой-то актер не актер... с патефоном (!) в чемоданчике. Еще, помнится, выли собаки (!) от этого патефона» (!)25.
Тут все совершенно очевидно — мастер уточняет для нас, кто именно поселился в его подвальчике.
Им является, конечно же, как раз этот «автор скетчей», который, как вы помните, «отрекомендовался» гостю Ивана в настоящей главе «журналистом», — «Алоизий Могарыч» по фамилии... «Хустов»26.
Эта версия подтверждается хотя бы тем же «патефоном» (от которого воют и мечутся под ноги собаки), принадлежавшим его другу-«актеру», по-видимому, пришедшему к нему в гости в ту холодную январскую ночь.
Вернемся, впрочем, к тексту главы.
Здесь уже практически без всяких завес мастер называет себя «Сумасшедшим» и «Шутом» — то есть посвященным в эзотерические Тайны:
«Перед нею, — гость благоговейно посмотрел в тьму ночи (конечно же, здесь — зашифровка «благоговейного» отношения мастера «перед нею» — перед «Верховною Жрицею» второго Ключа Таро!), легло бы письмо из сумасшедшего (!) дома... Душевнобольной? (!) Вы шутите (!), мой друг!
Иван не сумел возразить на это, но молчаливый Иван («молчание» как одно из четырех требований к посвященному) сочувствовал гостю, сострадал ему».
И далее в том же духе:
«Да, так на чем я остановился?.. Я знал, что эта клиника («клиника Таро») уже открылась, и через весь город пошел в нее. Безумие (!)... Я отделался тем, что отморозил пальцы на левой ноге27... И вот четвертый месяц я здесь. И, знаете ли, нахожу, что здесь очень и очень неплохо. Не надо задаваться большими планами, дорогой сосед, право! Я вот, например, хотел объехать весь земной шар. Ну, что же, оказывается, это не суждено. Я вижу только незначительный кусок этого шара. Думаю, что это не самое лучшее, что есть на нем, но, повторяю, это не так уж худо... Ключи (Таро) расширили мои возможности...»
По нашему твердому убеждению, здесь зашифровано указание для будущих неофитов: не нужно «задаваться большими планами» — желаешь познать Мир, следуй по «Королевскому Пути» и ты... познаешь его!
«Свежеет. Ночь («ночь», или непроглядная тьма, является царством Исиды, Великой Жрицы, которой и является центральная фигура нашего Аркана) валится за полночь. Мне пора (а ранее мы уже упоминали, что вольные каменщики символически начинают свои работы «в полдень», а заканчивают «в полночь»)».
Ну и наконец:
«— Скажите мне, а что было дальше с Иешуа и Пилатом, — попросил Иван, — умоляю, я хочу знать.
— Ах нет, нет, — болезненно дернувшись, ответил гость, — я вспомнить не могу без дрожи мой роман...
И раньше чем Иван опомнился, закрылась решетка с тихим звоном, и гость скрылся».
Нужны ли здесь дополнительные комментарии?!
Ведь автор уже совершенно открыто указывает на нашу правоту: если ранее мы могли только догадываться, что к мастеру в ту октябрьскую ночь постучали именно от Пилата, про последующую встречу с которым у него «судороги... проходили по... лицу», а в глазах «плавал и метался страх и ярость», то здесь он уже напрямую пишет об этом и с точно такими же внешними проявлениями, сопровождающими эти воспоминания, — «болезненно дернувшись», «вспомнить не могу без дрожи...» (!).
И все-таки... сомнения?
А если...
А вы просто подумайте, что он там не может «вспомнить без дрожи»...
Его «роман»?
Роман, который называется «Понтий Пилат»?
Разве это не прямое указание на того, кого нормальный человек (не будучи посвященным в Тайны Мироздания) не может вспоминать без дрожи и чтобы болезненно при этом не дергаться?
Указание на... дьявола.
Словом, наше предположение, что в ту страшную осеннюю ночь он встретился или непосредственно с героем «своего романа» — Понтием Пилатом — и затем в течение трех месяцев находился в его компании (благодаря чему, возможно, он и продолжил свой рассказ о нем, изложенный в дальнейших главах «Мастера и Маргариты»), или же... с каким-то очень близким к нему — к Понтию Пилату — человеком, становится еще более убедительным.
Или вы думаете, что «на ухо» он рассказывал Ивану не о встрече с прокуратором, а о содержании своей книги, с которой к тому времени ознакомилась практически вся литературная Москва (благодаря хотя бы опубликованному «большому отрывку» из нее и соответствующим критическим статьям разного рода «ариманов» и «Лавриновичей»)?
Именно «на ухо»?!
Разве в этом есть элементарная логика?
Конечно же, нет!
Поэтому мы и утверждаем, что в «середине октября» к нему явились исключительно от Пилата и, соответственно (куда же мы денемся от стольких наводок на число «пятнадцать»: «четверть часа» — то есть «пятнадцать минут»; «середина октября» — то есть «пятнадцатое октября»; «середина января» — «пятнадцатое января»?), именно Пилат олицетворяет собой «Дьявола» пятнадцатого Аркана Таро!
Вам еще нужны доказательства?
А вы что, уже забыли, из-за чего «сидят» в клинике для душевнобольных Иван и его ночной гость?!
Не из-за «сатаны» ли?
Не из-за Понтия ли Пилата?
А впрочем...
А впрочем, не будем спорить.
Давайте все-таки дождемся другой главы.
Главы от пятнадцатого месяца нисана.
Главы пятнадцатого Аркана.
Главы прокуратора Иудеи.
Главы «Дьявола».
Примечания
1. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 88.
2. Валентин Томберг. Медитации на Таро. К.: София, 2000. С. 41—42.
3. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 144.
4. 1 + 1 + 9 = 11, или две графически «завешенные» под «единицы» колонны Иахин и Боаз. Кроме того, результатом теософского сокращения «одиннадцати» является именно «двойка», или же номер настоящего Аркана: 1 + 1 = 2.
5. В рамках данной работы нам представляется особенно важным и само признание поэтом факта своего «невежества»: «Бесспорно, — согласился неузнаваемый (!) Иван». То есть неофит (как и положено при вступлении в ложу) открыто признает свое невежество в вопросах Божественного Мироздания, но, вступив на Путь Познания, он уже становится другим — «неузнаваемым».
6. Обратите внимание: во втором Аркане, изображающем «сидящую» фигуру «Папессы», автор настойчиво употребляет именно этот, а не какой-либо другой глагол, более приемлемый для словосочетания со словом «клиника» — «лежит», «находится», «пребывает» и тому подобное. В принципе, из двадцати двух фигур Старших Арканов Таро сидят на троне только пять: вторая карта — «Папесса», третья — «Императрица», четвертая — «Император», пятая — «Папа» и восьмая — «Справедливость».
7. Вы не находите, что между этим «неизвестным Ивановым гостем» и «неизвестным магом» много общего: оба являются специалистами по Торе или же — Таро (одним словом, «исТОРикАми»); оба снимают квартиры в Москве; оба имеют отношение к Понтию Пилату. Оба же являются мастерами: один — «мастер» Слова или Логоса, другой — мастер магии (раз уж он появился в главе, как раз Магу и посвященной!). То есть и тот и другой — настоящие мастера эзотерики или масонской ложи, одновременно являющиеся, естественно, и мастерами Таро. Разве не на Таро указывает такое множество словарных и цифровых ключей?
8. См. стр. 169 романа.
9. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / сост. В. Андреева и др. М.: Локид; Миф. С. 421.
10. Освальд Вирт. Таро магов. СПб.: Экслибрис, 2003. С. 101.
11. Е.Я. Шейнина. Энциклопедия символов. Харьков: АСТ, «Торсинг», 2003. С. 155.
12. Фактически, эта «вторая часть» является... завесой от профанов! Эта «вторая часть» названа «второй» только потому, что как раз здесь начинается рассмотрение именно «второго» септернера Арканов Таро.
13. Стр. 169 романа.
14. Стр. 170 романа.
15. «Входите тесными вратами. Потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими! Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь. И немногие находят их!» (Мф 7:12—14).
16. Таро: теория и практика. Полное описание системы Артура Эдварда Уэйта. К.: София, 1999. С. 34.
17. Вспомните слова В. Томберга в предисловии к этой главе!
18. Кстати, именно таким образом — «нараспев и громко» — ортодоксальные евреи «повторяют» премудрость Торы.
19. В древних персидских Мистериях Ариман являлся олицетворением Зла.
20. Кстати, число «пять» в масонстве является символическим возрастом «товарища», или посвященного второй степени.
21. «Ступеньки» как один из устойчивых признаков ложи.
22. Стр. 116 романа.
23. Стр. 28 романа.
24. Стр. 30 романа.
25. Стр. 62 романа.
26. То есть Лиходеев дает нам его фамилию — «Хустов», а мастер — имя и отчество — «Алоизий Могарыч». А знаете, почему он переехал в его подвальчик из Дома Драмлита, в котором проживал ранее? Не знаете?! Он переехал туда потому, что... А впрочем, вы это сами и узнаете, когда дойдете до соответствующей главы!
27. Забегая далеко вперед, все же отметим, что при посвящении в высокие степени настоящие Мастера, наряду с необходимым «очищением водой», должны пройти еще и «испытание холодом, которое погасит в его сердце все мелочные страсти». (Освальд Вирт. Таро магов. С. 146).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |