Временем работы Булгакова над романом официально считаются 1923—1924 гг., однако еще в 1922 году автором были написаны некоторые рассказы, которые позднее в несколько измененном виде вошли в роман. Уже в марте 1923 года в седьмом номере журнала «Россия» появляется сообщение: «Михаил Булгаков заканчивает роман «Белая гвардия», охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919—1920)». Окончательно название роману Булгаков дает в самом конце работы над ним. Рабочими названиями были «Полночный крест» (на мой взгляд, более подходящее название для книги, отражающее ее реальное содержание) и «Белый крест».
Я с особенным интересом перечитываю «Белую Гвардию» ибо описываемые в романе события происходят ровно 100 лет назад. Что ж, давайте разбираться в деталях. Их здесь предостаточно.
Булгаков пишет «Белую гвардию» в один из самых тяжелых периодов своей жизни. Из воспоминаний друзей приходил «в редакцию он в пижаме, поверх которой у него была старая потертая шуба». В своем дневнике в начале 1922 года он пишет, что питается впроголодь и что идет самый черный период его жизни. Писатель перебивается редкой подработкой, выполняя заказы на фельетоны, помогает в литературной корректуре нескольким изданиям одновременно, старается всеми силами вырваться из тисков бедности и пытается выкроить время для написания своего первого большого романа. Итак, что же мы видим в результате этой большой и выстраданной всей душой автора работе?
«Белая гвардия» — это внушительный объем, художественная совершенность, равномерно движущаяся сюжетная линия, внимание к деталям. «Белая гвардия» — первая по-настоящему большая и цельная работа Булгакова. Именно с ее написания происходит становления Булгакова как автора серьезной прозы. Книга описывает события постреволюционной гражданской войны на Украине и повествует о семье русских интеллигентов, переживающих серию социальных катаклизмов. В наши дни подобную книгу бы снабдили строкой «основана на реальных событиях». Почти у всех персонажей существуют свои прототипы — друзья, родственники, знакомые семьи самого Булгакова. Художественными декорациями романа стали дома и улицы Киева, в которых жила его семья.
«Белая гвардия» — это реквием русской интеллигенции, пошаговая демонстрация разрушения ее мира. Любопытно отметить, что Булгаков, как и Гоголь «Мертвые души» задумывал свой роман как первую часть трилогии. Однако книгу постигла точно такая же судьба. Сил на нее у Булгакова не хватило, и он переместил свое внимания на другие работы, а также театральную интерпретацию получившую название «Дни Турбиных».
Часть романа была впервые опубликована в журнале «Россия» в 1925 году. Полностью роман был впервые опубликован только в 1927—1929 годах во Франции.
«Белая гвардия» — невероятный по своей эмоциональной силе творческий прорыв автора, редкий образец реализовавшегося на деле резкого перехода от посредственных, литературно легких произведений к монолитному, цельному и эмоционально насыщенному труду.
Любопытно отметить, что следы столь свойственного Булгакову необычного мистического стиля можно заметить даже в этом достаточно строгом историческом романе. («Только под утро он разделся и уснул, и вот во сне явился к нему маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку», «кавалерист с траурными глазами»). Именно с этой книги Булгаков выходит на тот уровень, где я начинаю его любить. В том числе эти вкусные предложения и отличают «Белую гвардию» от большинства других книг этого периода и тематики. Моему вниманию предстает не грубая и топорная «социалистическая проза» о могуществе и скрытом потенциале рабочего класса, а весьма изысканная работа писателя с хорошим литературным вкусом.
Очень важную роль в композиции романа играет атмосфера. Этот пронзительный, сковывающий мысли и чувства декабрьский холод, это ощущение подступающей опасности и неизбежности катастрофы, эта обстановка всеобщей тревожности... Они создают напряженность сюжетной линии ничуть не меньше, чем диалоги героев. Как известно, Булгаков уделил особое внимание достоверности каждой детали книги, начиная от описания погоды и заканчивая действиями героев. Хотя многие имена и фамилии и были изменены (все же мы с вами читаем художественное произведение) за каждым из героев чувствуется живой прототип (поручик Мышлаевский — похож на друга детства Булгакова Николая Николаевича Сынгаевского, капитан Тальберг имеет очень много общих черт с мужем Варвары Афанасьевны Булгаковой, Леонидом Сергеевичем Карумом, в Николке угадывается образ брата — Николая Булгакова).
Следует отметить, что диалоги не являются сильной стороной книги, а вот некоторые художественные описания героев романа, напротив, детализированы Булгаковым до восхищения подробно. В них заключена особая сила, которая, пожалуй, будет заметна даже искушенному читателю («Красота в разных по цвету, смелых глазах, в длинных ресницах. Нос с горбинкой, губы гордые, лоб бел и чист, без особых примет. Но вот один уголок рта приспущен печально, и подбородок косовато срезан так, словно у скульптора, лепившего дворянское лицо, родилась дикая фантазия откусить пласт глины и оставить мужественному лицу маленький и неправильный женский подбородок.»)
Красивые художественные обороты и внимание к деталям также возносят эту работу в моих глазах на весьма высокий уровень («наступил белый, мохнатый декабрь», «страх скакал в глазах у него, как черт», «уколол обоих братьев щетками черных подстриженных усов», «луч понимания мелькнул в глазах Студзинского, а обида в них погасла», «неожиданно загорелись два шара по концам коридора, и тьма, кувыркнувшись, улизнула совсем», «Николкин мозг задернуло черным туманцем»). Заботы автора удостаивается даже маленькая мышь в комнате инженера Лисовича. Даже она описывается автором весьма детально и красочно.
В «Белой гвардии» можно обнаружить шикарные приемы одушевления неодушевленного, которые я просто обожаю и которые часто использую и сам в моих собственных книгах. Подобные примеры встречаются в текстах писателей XX века уже не так уж часто как, скажем, в веке XIX-ом и этим они особенно ценны. «Пустые глаза были окрашены в черную ненависть», «голос начал вытекать по капле, слабея на каждом слове», «маленькие глазки, из которых сочится ненависть», «— Петлюра! — запрыгало со стен, с серых телеграфных сводок. Утром с газетных листков оно капало в кофе, и божественный тропический напиток немедленно превращался во рту в неприятнейшие помои. Оно загуляло по языкам и застучало в аппаратах Морзе у телеграфистов под пальцами», «кошмар уселся лапками на груди», «Потом вся тупая и злая боль вытекла из головы, стекла с висков в ее мягкие руки, а по ним и по ее телу — в пол, крытый пыльным пухлым ковром, и там погибла».
Другой положительной стороной романа является возвышенный слог Культура Булгакова, как человека и писателя находит свое отражение в словах и предложениях, которые он тщательно подбирает. «Грозные матерные слова запрыгали в комнате, как град по подоконнику. Скосив глаза к носу, ругал похабными словами штаб в вагонах первого класса, какого-то полковника Щеткина, мороз, Петлюру и немцев, и метель, и кончил тем, что самого гетмана всея Украины обложил гнуснейшими площадными словами.» Вот за что я люблю Булгакова. Он не позволяет себе опускаться до перечисления этих конкретных матерных слов. Булгаков, как вы видите, концентрируется совсем на другом — на том, как красиво и искусно показать даже самое нелицеприятное. Ведь из подобных на первый взгляд мелочей и складывается позитивное впечатление от романа в целом. Странно, что этого не будут понимать и осознавать, скажем, братья Стругацкие, которые читали и знали творчество Булгакова достаточно глубоко.
Впрочем, при всех положительных сторонах книги, для большей объективности следует упомянуть о том, что стиль написания «Белой гвардии» не всегда способствует мягкому и плавному скольжению глаз по словам. Из откровенно несимпатичного мне, можно выделить частое переключение на настоящее время, тогда как в целом произведение задумывалось как историческая эпопея. Типичный пример выглядит так: «Алексей во тьме, а Елена ближе к окошку, и видно, что глаза ее черно-испуганны. Что же значит, что Тальберга до сих пор нет? Старший чувствует ее волнение и поэтому не говорит ни слова, хоть сказать ему и очень хочется.» Эти предложения лучше бы подошли для пьесы и весьма органично смотрелись бы, скажем, в «Днях Турбиных». На мой взгляд, здесь, для формата романа, строгой классической прозы, куда лучше бы подошло художественно подкрашенное прошедшее время.
Конечно же, присутствуют здесь и некоторые «шероховатости» текста. Местами Булгаков дистанцируется от связанности больших изящных и намеренно разбивает и укорачивает их — «Елена рыжеватая сразу постарела и подурнела. Глаза красные». Впрочем, это можно объяснить все тем же подсознательным и неконтролируемым тяготением к формату пьесы, где подобное вполне оправданно. Как мы знаем, всего через год Булгаков сделает именно это — трансформирует роман в сценарий для театральной постановки, дав ему обновленное название «Дни Турбиных».
Также имеют место не очень красивые повторы — «Фельдман стал темный лицом, глаза его запрыгали. В глазах запрыгали зеленые галунные хвосты гайдамаков», «Генерал побледнел серенькой бледностью» и т. д. Красоты тексту это не добавляет (очевидно, что автор был способен на большее). Впрочем, все это, конечно же, лишь небольшие неровности на фоне весьма объемной, серьезной и не побоюсь этого слова выстраданной душой и телом работы. «Белая гвардия» — это, безусловно прорыв Булгакова как писателя. Она не на одну, не на две, а на все пять голов выше всех его предыдущих литературных экспериментов вместе взятых.
«Белая гвардия» — вполне совершенное творение Булгакова. Здесь присутствуют все составляющие классической, добротной, художественной прозы: детальные портреты героев с вниманием к их движениям, голосу и интонациям, красивый и самобытный стиль изложения, хорошая структура глав без их именования, фокальная точка — всевидящий автор (такой масштабный труд едва ли можно также добротно изложить иначе), стройная композиция и продуманная сюжетная линия, большие и изысканные описания природы (как например в начале четвертой главы). При этом следует отметить, что в целом первая половина книга читается намного легче и увлекательнее, чем вторая. Сказываются сходящие на нет по объективным сюжетным причинам действия героев, переход на описание сцен массовок и чередование диалогов то на русском, то на украинском языке. Последнее, конечно же, было сделано автором в угоду реалистичности. Не добавляют позитивных эмоций от прочтения второй половины книги и детализация сцен, описывающих «груды слипшихся мертвых тел» в самой эмоционально тяжелой из всей книги, семнадцатой главе.
«Белая гвардия» своеобразный роман-реквием, в котором автор описывает постепенный процесс разрушения мира русской интеллигенции (о «трещине в вазе турбинской жизни», как описывает сам автор). Читая «Белую гвардию» сложно отделаться от мысли о том, что сюжет романа выглядит только как первая часть более общего замысла. Чувствуется, что Булгаков первоначально хотел сделать сюжетную линию длиннее, об этом говорит даже само название. Исходя из него, основное действие должно было развиваться в армии Деникина, куда по логике развития событий романа герои должны были бы попасть. Это же косвенно подтверждает и машинистка Раабен, помогавшая Булгакову. Согласно ее воспоминаниям, второй том романа должен был охватить события 1919 года, а третья — 1920 года, включая войну с поляками. В третьей части Мышлаевский должен был перейти на сторону большевиков в Красную армию.
В «Белой гвардии» Булгакову удалось почти невозможное. Для того чтоб добиться публикации подобного произведения в советской России, да еще и успешно поставить по ней пьесу «Дни Турбиных» писателю воистину пришлось балансировать на лезвии бритвы. Читая роман понимаешь, что автор отчасти сочувствует белому движению и сожалеет о постигшей семью Турбиных крахе, однако открытых примеров, которые позволили бы цензуре заблокировать произведение найти не так то просто.
В противовес предыдущей работе, «Белой гвардией» Булгаков очень гордился: «А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, от которого небу станет жарко...», а чуть позже, в «Год писал роман «Белая гвардия». Роман этот я люблю больше всех других моих вещей».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |