Варьете

Пилат (тоскливо зовет). Банга! Банга!

Мимо обалдевшего конферансье пробегает собака Пилата.

Бенгальский. Итак, граждане, сейчас перед вами выступит знаменитый иностранный артист м-сье Воланд с сеансом черной магии. Ну, мы-то с вами понимаем, что никакая это не магия, а просто м-сье Воланд в высокой степени владеет техникой фокуса. А так как мы все как один за технику и за ее разоблачение, то попросим господина Воланда!

Чарльстон. Гелла, Коровьев. Номер на рояле.

Воланд. Кресло мне! (Коровьеву.) Скажи мне, любезный Фагот, как по-твоему, ведь московское народонаселение значительно изменилось?

Коровьев. Точно так, мессир.

Воланд. Ты прав. Горожане сильно изменились... Внешне, я говорю... Как и сам город, впрочем... О костюмах нечего уж и говорить, но появились эти... как их... трамваи, автомобили...

Коровьев. Автобусы...

Бенгальский. Иностранный артист выражает свое восхищение Москвой, выросшей в техническом отношении, а также и, браво, браво! москвичами!

Воланд. Разве я выразил восхищение?

Коровьев. Нет, мессир, вы никакого восхищения не выражали.

Воланд. Так что же говорит этот человек?

Коровьев. А он попросту соврал!

Воланд. Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая...

Коровьев. Аппаратура...

Воланд. Совершенно верно, благодарю. Сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли граждане внутренне?

Коровьев. Да, это важнейший вопрос, мессир.

Воланд. Однако, мы заговорились, дорогой Фагот, а публика начинает скучать. Покажи нам для начала что-нибудь простенькое.

Коровьев и Бегемот показывают фокусы с колодой карт.

Коровьев. Колода эта таперича находится в седьмом ряду у гражданина Парчевского, как раз между трехрублевкой и повесткой в суд по делу об плате алиментов гражданке Зельковой! (В партере гражданин достает из кармана колоду.) Пусть она останется у вас на память! Недаром же вы говорили, что, кабы не покер, то жизнь ваша в Москве была бы совершенно несносной.

Молодой человек в зале. Верно, у него! Тут, тут!.. Стой, да это червонцы! Ей-богу, настоящие! Червонцы! Сыграйте и со мной в такую колоду.

Коровьев. Авек плезир! Но почему же с вами одним? Раз, два, три! Граждане, проверьте ваши сумочки и портмоне! Надеюсь, червонцы при вас имеются!

Сверху в публику летят талоны.

Коровьев. А по этим талонам, которые с печатью, вы можете приобрести в кассе билеты на наши последующие представления.

Бенгальский. Граждане, мы с вами видим сейчас случай так называемого массового гипноза. Эти талоны недействительны.

Коровьев. А сейчас, граждане, мы видели случай так называемого массового вранья. Талоны настоящие.

Администратор. Граждане, я администратор этого театра. Заверяю, что талоны с печатью настоящие.

Коровьев. А этот (показывает на Бенгальского) мне надоел. Суется, куда не просят, ложными замечаниями портит сеанс. Что бы такое с ним сделать?

Голос из зала. Голову ему оторвать!

Коровьев. Как вы говорите? Ась? Это идея! Бегемот!.. Эйн, цвей, дрей!

Бегемот бросается на Бенгальского, отрывает ему голову, отдает ее Коровьеву.

Голова. Доктора!!!

Коровьев. Ты будешь в дальнейшем молоть всякую чушь ?

Голова. Не буду больше.

Голос из зала. Перестаньте мучить человека!

Коровьев. Так что, граждане, простить его?

Голоса. Перестаньте! Положите голову на место!

Коровьев (Воланду). Как прикажете, мессир?

Воланд. Ну что же, они люди как люди... и милосердие иногда стучится в их сердца... Любят деньги, но ведь это всегда бывало... Обыкновенные люди... В общем, напоминают прежних, квартирный вопрос только их испортил. Наденьте голову!..

Коровьев передает голову Бегемоту, тот надевает голову Бенгальскому.

Бенгальский. Голова, моя голова! Голову отдайте... Квартиру возьмите, картины возьмите, только голову отдайте!

Лиходеев. Я не пьян, я болен, скажите, какой это город?

Коровьев. Ну, Ялта. Катитесь отсюда, без вас веселей! Таперича, когда этих надоедал сплавили, давайте откроем дамский магазин! Фирма совершенно бесплатно обменивает старые дамские платья и обувь на парижские модели! А также сумочки и все прочее...

Гелла. Герлэн, Шанель, Мисуко, Шанель номер пять, вечерние платья, платья коктейль...

Коровьев. Прошу, без всякого стеснения и церемоний!

На сцену потоком пошли дамы. Среди них оказывается один мужчина.

Мужчина (Коровьеву). Дело такое, что у моей супруги грипп... А в доказательство того, что я женат, прошу взглянуть в паспорт...

Коровьев. Верю, верю, как самому себе и без паспорта...

Брюнетка (примеряет туфли). А они не будут жать?

Коровьев. Что вы, что вы!

Бегемот. Мяу!

Брюнетка. Я беру эту пару, м-сье!

Гелла. Герлэн, Шанель...

Коровьев (протягивает брюнетке футляр с флаконом). Фирма просит вас принять это на память!

Брюнетка. Мерси! (Идет на свое место.)

Со сцены бегут счастливые женщины в бальных платьях.

Коровьев. За поздним временем магазин закрывается!

Семплеяров (из зала). Минутку! Все-таки желательно, гражданин артист, чтобы вы незамедлительно разоблачили бы перед зрителями технику ваших фокусов. Желательно также и возвращение конферансье на сцену. Судьба его волнует зрителей.

Коровьев. Пардон! Я извиняюсь, здесь разоблачать нечего!

Семплеяров. Нет, виноват! Иначе ваши блестящие номера оставят тягостное впечатление. Зрительская масса требует разоблачения.

Коровьев. Зрительная масса как будто ничего не заявляла. Но, принимая во внимание ваше глубокое желание, гражданин Семплеяров, как председателя Акустической комиссии московских театров, я — так и быть — произведу разоблачение. Но для этого — разрешите еще один крохотный номерок?

Семплеяров. Отчего же, но только обязательно с разоблачением.

Коровьев. Слушаюсь, слушаюсь... Итак, где вы были вчера вечером, Аркадий Аполлонович?

Супруга Семплеярова. Аркадий Аполлонович вчера вечером был на заседании Акустической комиссии, но я не понимаю, какое это имеет отношение к магии... черной?

Коровьев. Уй, мадам! Натурально, вы не понимаете. Насчет же заседания вы в полном заблуждении. Выехав на упомянутое заседание, каковое, к слову говоря, и назначено-то вчера не было, Аркадий Аполлонович отпустил своего шофера на Чистых Прудах, а сам в автобусе поехал на Елоховскую улицу в гости к артистке Милице Андреевне Покобатько и провел у нее в гостях около четырех часов...

Голос в зале. Ой!

Молодая женщина (рядом с супругами Семплеяровым ми). Все понятно! Теперь мне ясно, почему эта бездарность получила роль Луизы! (Бьет Семплеярова зонтиком по голове.)

Супруга Семплеярова. Мерзавка! Да как ты смела коснуться Аркадия Аполлоновича?!

Молодая женщина. А вот смела! Я-то, как раз, смела!

Супруга Семплеярова. Милиция! Взять ее!!!

Коровьев. Вот, почтенные граждане, один из случаев разоблачения, которого так добивался Аркадий Аполлонович! Кто-нибудь желает еще? Вы? Вы?

Бегемот. Сеанс окончен. Маэстро, врежьте марш!

Звучит марш. Вся компания Воланда поет:

Его превосходительство
Любил домашних птиц
И брал под покровительство
Хорошеньких девиц!

Затемнение. Хохот, бешеный крик. На сцену выскакивают раздетые женщины, бегут через зал. Трели милицейских свистков, гогот, женский визг.

Римский. Я так и знал! В белье женщины... о, Господи!..

Автор. Наставала пора действовать, приходилось пить горькую чашу ответственности. Надо было звонить.

Римский два раза кладет руку на телефон и два раза ее убирает. Звонок. Римский поднимает трубку.

Голос в трубке. Не звони, Римский, никуда, худо будет...

Римский отдергивает руку от трубки. Неслышно появляется Варенуха. Римский почти вскрикивает, хватается за сердце.

Римский (узнавая Варенуху). Боже, как ты меня напугал! Ну говори же скорее. Что означает вся эта петрушка с Ялтой?

Варенуха. Ну то, что я и говорил. Нашли его в трактире в Пушкине.

Римский. Как? Это под Москвой? А телеграмма из Ялты?

Варенуха. Какая там, к черту, Ялта?! Напоил пушкинского телеграфиста, и начали оба безобразничать, в том числе посылать телеграммы с пометкой «Ялта».

Римский. Ладно... Ага... Ладно... (Стукнув по столу.) Подробности!

Варенуха. Ну, явился я, куда ты меня направил, меня немедленно приняли и выслушали внимательнейшим образом. Все сейчас же согласились, что Лиходеев, конечно, в «пушкинской» «Ялте».

Римский. Где же он сейчас?

Варенуха. Натурально, в вытрезвителе!

Римский. Ну, ну! Ай, спасибо.

Варенуха. Ну, плясали они в обнимку с телеграфистом за гражданками гонялись, подрались в «Ялте» с буфетчиком... Одолели...

Автор. Скоро, очень скоро понял Римский, что все, рассказанное администратором — ложь. Ложь от первого до последнего слова! И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу Римского.

Варенуха. Словом, темный ужас! Ну, одолели, погрузили в машину.

Римский (глухо). Что у тебя на лице?

Варенуха. Машину занесло, ударился...

Автор. «Лжет! — подумал Римский. — Он не отбрасывает тени!»

Варенуха. Догадался, проклятый! Всегда был смышлен!

Римский. Помогите!

Автор. Укатил, укатил бедный старик, за одну ночь поседевший, в Ленинград, чтобы скрыться там и требовать себе отдельной бронированной камеры.