Имя Пушкина, строки его произведений, сама его личность входят в сознание Булгакова с самого начала его творческой деятельности и остаются до последнего «закатного» романа «Мастер и Маргарита». «Гоголь и Пушкин, — верно отмечает М. Чудакова, — были двумя центрами беспрестанного интереса Булгакова» [24, с. 235]. Некоторые связи произведений Булгакова с традицией Пушкина раскрыты в работах И. Бэлзы, М. Каганской, О. Солоухиной, этой проблемы касаются в своих исследованиях В. Лакшин, И. Золотусский, М Чудакова. Однако только И. Бэлза в статье «К вопросу о пушкинских традициях в отечественной литературе (на примере произведений М.А. Булгакова)» говорит об общности некоторых сторон сатиры Булгакова с пушкинской художественной манерой. И. Бэлза, в частности, упоминает о сатирическом обличении Булгаковым литераторов-приспособленцев в романе «Мастер и Маргарита», о трагедийности, присущей «горькому смеху» Булгакова, которая также восходит к Пушкину [25, с. 243]. Другие исследователи пока еще не касаются проблем пушкинских традиций в сатире Булгакова.
Разумеется, в своих сатирических произведениях Булгаков в значительной мере следовал за Гоголем и Салтыковым-Щедриным, однако и опыт Пушкина-сатирика использовался им весьма успешно и плодотворно. Булгакову был близок пушкинский пафос обличения деспотической власти, хлесткого и едкого осмеяния царей и высокопоставленных холопов («светской черни»). Его сатирические повести разоблачают пороки советского строя, тоталитарного уклада жизни, основанного на подавлении свободы личности.
Пушкин проявил блестящее умение снизить высокий канон с помощью шутливого рассказа и тонкого пародирования («Руслан и Людмила»). Булгаков, продолжая пушкинскую традицию, обращается к реальным историческим деятелям и делает их предметом сатирического осмеяния: Людовик XIV, Иван Грозный, Николай I и Николай II появляются в сценах, комически окрашенных, порой даже в фарсовых ситуациях, благодаря чему высмеивается их мелочность, низость, тщеславие, лицемерие (пьесы «Кабала святош», «Иван Васильевич», «Александр Пушкин», «Батум»). Булгаков весьма искусно разрабатывает фарсовые мотивы. Он довольно часто вводит в свои произведения фарсовые эпизоды, порой даже с элементами буффонады («Зойкина квартира», «Багровый остров», «Мастер и Маргарита»). И это тоже роднит его с Пушкиным, автором «Графа Нулина» и «Домика в Коломне», где изображенные поэтом и косный помещичий быт, и городской мещанский уклад ощущаются как фарс.
«Горький смех» Пушкина, его «шутка, с желчью пополам», приобретают у Булгакова черты трагикомедии и трагифарса. Трагизм положений в пьесе «Бег» приводит к таким комическим неадекватным ситуациям, что они становятся фарсовыми по форме. Историко-биографическую пьесу о Мольере («Кабала святош»), трагическую по существу своему, Булгаков тоже пишет приемами фарса, парадоксально переплетая различные сюжетные линии и мотивы.
Напряженный анализ действительности первых десятилетий XX века, осознание Булгаковым неимоверной сложности окружающего мира, не поддающегося рациональному объяснению, обусловило широкое внедрение фантастики и элементов мистики в его творчество. Образцом для Булгакова в этом аспекте могли послужить произведения Пушкина «Медный всадник» и «Пиковая дама».
Булгаков, как и Пушкин, виртуозно владел искусством пародирования. Пародийное начало окрашивает некоторые эпиграммы Пушкина, глубоко уходит оно в подтекст «Повестей Белкина». Булгаков-сатирик прибегал к разнообразным приемам пародирования. Пародийным является рассказ «Багровый остров», в котором действие (революционные события) происходит на экзотическом океанском острове, персонажи носят имена героев произведений Р. Киплинга и Жюля Верна. Булгаков утрирует стиль «революционных» повестей и рассказов советской литературы. Интересную театральную пародию представляет собой комедия «Багровый остров», созданная на основе рассказа и высмеивающая пьесы 20-х годов с их плакатным, упрощенным до примитива изображением революции. Булгаков создает также пародийные образы литераторов, в которых можно узнать футуристов и пролетарских поэтов (романы «Белая гвардия», «Мастер и Маргарита»).
Булгакова роднило с Пушкиным осознание миссии писателя как подвижничества, как бескомпромиссного служения высоким гуманистическим идеалам. Булгаков, как и Пушкин, оценивал изображаемых и осмеиваемых им персонажей с точки зрения общечеловеческих нравственных канонов, некоей идеальной этической нормы. Духовные и творческие традиции Пушкина нашли достойное продолжение и развитие во многих произведениях Булгакова.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |