Вывод о том, что события в романе относятся к реальной действительности, полностью ситуацию не проясняет. Очень важно понять, являются ли похождения нечистой силы философской сказкой или же все это написано, что называется, всерьез. Однако прежде чем анализировать этот вопрос, следует сказать, почему он вообще выделен в отдельный параграф, а не связан с рассмотрением альтернативной реальности. На наш взгляд, сказка все-таки имеет определенные отличия от параллельного мира, а именно:
1) параллельный мир по-своему логичен, а в сказке многое основывается на чуде;
2) в параллельном мире приходится принимать существующие там правила игры, а в сказку можно одновременно и верить, и не верить;
3) в параллельном мире счастливый конец не гарантирован — там могут иметь место и «черные» варианты бытия вплоть до уже упомянутого антимира.
Таким образом, вполне возможно рассмотреть сказку как особую реальность, которая не зависит от различных альтернативных вариантов бытия.
Вопрос о том, чего больше в «Мастере и Маргарите» — сказки или жизни — представляется далеко неоднозначным. В литературной критике по этому поводу можно найти различные суждения. С одной стороны, в романе, как и в жизни, представлены все основные человеческие чувства — любовь, счастье, страх, радость и т. д. Однако все эти чувства даны Булгаковым в той высокой степени концентрации, которая присуща скорее сказке, чем реальной жизни [16, с. 6]. Более того, некоторые исследователи полагают, что в «Мастере и Маргарите» присутствуют основные черты волшебной сказки, определенные В.Я. Проппом в «Морфологии сказки»:
1) персонажи этого романа выглядят вполне реалистично, но его фабула, связанная с визитом дьявола в Москву, является фантастической;
2) происходящие в романе события удовлетворяют как читателя, так, по-видимому, и самого автора. Во всяком случае, ни одно из решений Воланда Булгаковым не оспаривается;
3) серьезное содержание этого произведения постоянно входит в конфликт с его стилем, что и вызывает комический эффект, довольно распространенный в сказках;
4) логически объяснить и мотивировать все действия нечистой силы очень сложно [18, с. 223].
С другой стороны, нечистая сила, вторгшись в Москву, ошеломляет если не всех, то по крайней мере многих столкнувшихся с ней людей. Такой поворот событий для сказки не является характерным, поскольку чудеса там — дело обычное [25, с. 52].
Если подробнее рассмотреть создавшееся противоречие, то может показаться, что на каждый из приведенных аргументов в пользу «сказочного» варианта развития событий найдется контраргумент, доказывающий прямо противоположное:
1) относительно концентрации чувств следует заметить, что подобное явление вызвано не сверхспособностями изображенных в романе людей, и даже не «штучками» Воланда и его свиты, а просто динамичностью действия и быстрой сменой эпизодов;
2) реальность некоторых персонажей романа не является безусловной, и, во всяком случае, еще ни о чем не свидетельствует. Так, Воланд и его свита могут привлекательно выглядеть внешне, они способны произносить красивые афоризмы, но в них не хватает некой «человеческой живинки», например, способности искренно удивляться каким-либо событиям, присущей обыкновенным людям. С другой стороны, что касается фантастической фабулы, то сам Булгаков считал, что если человек глубоко верит в какое-либо событие, значит, оно вполне могло произойти на самом деле [71, № 15, с. 28; 72, с. 81];
3) уже один тот факт, что число толкований «Мастера и Маргариты» все время увеличивается, свидетельствует о своеобразном дискомфорте, складывающимся у читателей при чтении этого романа. По сути дела, каждый прочитавший «Мастера и Маргариту» стремится или упростить, или усложнить ситуацию исходя из собственного мировоззрения. В свою очередь, из того, что высказывания Воланда в романе практически не оспариваются, еще не следует, что он прав. Возможно, на пути дьявола просто не попался достойный соперник;
4) в сказке трагическое мировоззрение не является доминирующим, а в романе при всем обилии комических сцен оно явно присутствует;
5) в действиях нечистой силы гораздо больше логичных моментов, чем нелогичных. Если же некоторые эпизоды не поддаются логическому осмыслению, это еще не означает их условности или надуманности. Вполне возможно, что нечистая сила сама заинтересована в подобной неопределенности.
Приведенные рассуждения не являются, однако, бесспорным доказательством того, что сказочные аспекты «Мастера и Маргариты» можно вообще не принимать во внимание. Скорее всего, сказочную реальность, как и альтернативную, следует распространять не на весь роман1, а только на отдельные его эпизоды. В целом можно выделить не менее четырех таких эпизодов:
1) прежде всего, это происходящая с фантастической быстротой погоня Бездомного за нечистой силой, поездка Бегемота на трамвае и прочие «вступительные» фокусы подчиненных Воланда. Можно даже сказать, что в какой-то мере «Мастер и Маргарита» начинается как роман о вторжении сказки в реальную жизнь. В результате этого вторжения обе реальности — и земная, и сказочная — перемешиваются и вступают друг с другом в очень сложное взаимодействие. При этом, однако, надо отметить то обстоятельство, что в ранних редакциях романа сказочные моменты были выражены сильнее, чем в окончательной редакции. Так, Аннушка в одной из ранних редакций романа принимает Бегемота за Кота в сапогах, а у Ивана Бездомного, наблюдающего за тем же Бегемотом, возникают какие-то совершенно нелепые мысли о «коте в сберкассе, коте, летящем на аэроплане» [15, с. 42, 161]. В целом подобные замечания действительно напоминают сказку (хоть классическую, хоть современную), но в окончательной редакции таких нюансов уже значительно меньше.
2) второй эпизод подобного рода — это полет Маргариты на шабаш ведьм, описанный в настолько сказочном стиле, что особых комментариев тут и не требуется;
3) еще один эпизод связан со сказочным решением судьбы Мастера и Маргариты [52, с. 71];
4) и, наконец, сказочные элементы проявляются и в сцене проведения сатанинского бала. При всей его видимой реалистичности у него есть и оборотная сторона — ведь подобный бал представляет собой не что иное, как мрачную сказку о сбывшихся мечтах негодяев всех времен и народов, претворенную в жизнь с помощью безобидной на вид концепции «каждому по вере».
Таковы основные эпизоды, которые можно истолковать в духе сказочной реальности. Но здесь сразу же следует отметить и другое обстоятельство — практически все «опыты» Воланда над московскими обывателями совершенно реальны и сказкой ни в коем случае не являются.
Примечания
1. Охарактеризовать весь роман как волшебную сказку можно только в том случае, если вообще весь порядок вещей в России в XX в. рассматривать как «эксперимент с социальной утопией, продемонстрированный в сказочном стиле» [98, с. 145].
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |