Время действия романа не раз становилось предметом отдельных исследований, однако любые умозрительные рассуждения по поводу привязки романных событий к конкретным числу и году входят в противоречие с авторским замыслом в последние годы работы над рукописью.
Судя по черновикам и ранним редакциям, первоначально действие романа должно было происходить на закате в среду 5 июня 1934 г., затем в 1935-м и даже в 1945-м (т. е. появление Сатаны в Москве относилось в будущее). Однако впоследствии Булгаков снимает почти все конкретные темпоральные указания (исключение составляет «майский вечер» в самом начале романа), так что определить точно можно только дни недели: параллелизм московской и ершалаимской сюжетных линий требует, чтобы центральные события — осуждение и казнь Иешуа и великий бал Сатаны — происходили в пятницу (в тексте есть соответствующее указание: «Утром в пятницу, то есть на другой день после проклятого сеанса» — 178). Соответственно, события московской сюжетной линии должны начинаться в среду и заканчиваться в субботу.
Это не останавливает исследователей (B. Sharatt, D.M. Fiene, А.А. Кораблев), которые берутся точно указать год описанных событий исходя из того, что они происходят на Страстной неделе в мае и в полнолуние. Назывались 1926, 1929, 1932 и 1937 гг. Однако значимой для Булгакова остается установка на синхронизацию событий московского и ершалаимского мира, не подкрепляемая конкретными датами.
Более понятно стремление определить приблизительное время действия романа. Так, Б.М. Гаспаров, руководствуясь датировкой определенных событий, определяет два временных плана: 1924—1926 гг., которые «опознаются» через детали — расцвет нэпа, существование лагеря на Соловках, первый пушкинский юбилей, наконец, травля Булгакова после постановки «Дней Турбиных» и т. д.; и 1936—1938 гг.: второй юбилей Пушкина, визиты в Москву знаменитых иностранцев, время политических процессов. Роман Булгакова, по Гаспарову, — «это притча о мире 20-х годов, рассказанная из 1937—38 года».
Нежелание автора привязать события романа к конкретному году и в ершалаимской, и в московской частях компенсируется частыми упоминаниями «микровремени» — часов и минут: «Было около десяти часов утра» (43), «...в десять часов вечера в Массолите состоится заседание» (16), «в половину одиннадцатого часа того вечера...» (58), «Когда в приемную знаменитой психиатрической клиники <...> вошел человек с острой бородкой и облаченный в белый халат, была половина второго ночи» (66) и т. д.
Точно так же неизвестно, в каком году происходят события, описываемые в ершалаимской линии романа, которые в более ранних вариантах были направлены на явное соотнесение судьбы Иешуа с современностью («Я полагаю, что две тысячи лет пройдет ранее... он подумал еще... да, именно две тысячи, пока люди разберутся в том, насколько напутали, записывая за мной»). Но наряду с этим, сделав игру одним из основных смыслообразующих принципов романа, Булгаков переносит временное указание в потусторонний мир, где оказываются после смерти герои и где время сменяется вечностью (ср. вечный приют Мастера и Маргариты), и дает отсылку на те же самые две тысячи лет: «Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много?» (370).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |