Тотальная игра с культурным наследием — одна из наиболее существенных примет творческого метода Булгакова. Она может быть проиллюстрирована на материале «тайных» наук, придавшем «закатному роману» особый магический тонус. Первыми его ощутили немногочисленные слушатели романа, а затем подвергли анализу исследователи (L. Tikos, А.А. Кораблев, О.Б. Кушлина, Ю. Смирнов, И.З. Белобровцева, С.К. Кульюс).
И действительно, роман являет собой пеструю мозаику, составленную из многочисленных осколков магического знания — от магической предметности, примет, суеверий до гаданий, заклинаний, актов чудесного исцеления. Архив писателя пестрит именами, имеющими отношение к «тайным наукам». И подборка имен, и их вкрапление в повествование свидетельствуют о поисках путей конструирования текста с эзотерическими проекциями. Эти имена — свидетельство интереса к магической культуре и определенных познаний в этой области, в полной мере подтверждаемое романом. Привлечение этой архаической культурно-исторической модели открывало перед писателем колоссальные возможности художественного моделирования.
Мотив магии в «Мастере...» ощутимее всего связан с демонологией. Материалы к роману свидетельствуют, что связанные с ней магические культы были объектом особого внимания Булгакова, пристрастного к Средневековью, — эпохе, когда странствующие рыцари и бродяги распространяли элементы «тайного» знания по Европе, а магия, ее ритуалы, интерес к проблеме общения со скрытыми силами мира составляли повседневность простолюдина, в сознании которого христианская и магическая картины мира были слиты. Отголоски интереса Булгакова к этой эпохе можно найти в ряде его произведений, в их образной системе, лексике и сюжетных ходах.
В демонологическом пласте воспроизводится весь арсенал колдовских возможностей чародеев и магов — от жеста до телепатии и гипноза, от магической предметности до ритуала, благодаря чему «Мастер и Маргарита» становится едва ли не иллюстрацией к энциклопедии чародейства. Фантасмагорический сюжет позволяет репродуцировать чудесные возникновения и исчезновения персонажей, их плоти и тени, ложных контрактов, предметов; волшебные превращения; перемещения со сверхъестественной скоростью, неуязвимость для пуль и преследований. Магическая аура усилена введением «сеанса черной магии» с его карнавальной двойственностью. Не менее знаменательно присутствие в «Мастере...» важнейшего догмата чародейства — акта заключения договора Маргариты с дьяволом. Ищет встречи с дьяволом и сам Мастер («Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не я!» — 134), в конечном итоге еще один участник «договора» с ним.
И наконец, как показали О. Кушлина и Ю. Смирнов, в романе представлены элементы важнейшего обряда «леворукой» магии — «черной мессы». Магическое начало романа, продиктованное его необычным сюжетом, построенным на использовании элементов православных таинств, заметнее всего в сцене бала Сатаны, на которую и приходится полнокровное развитие мотива «черной мессы». Магический декор романа, однако, создается отнюдь не только за счет нечистой силы.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |