Он... не такой как все...
Ни пить, ни есть не хочет по-земному.
Гёте. Фауст
Аранжировка темы применительно к персонажам духовного плана выглядит совершенно иначе. Из сюжетных линий, связанных с героями этого типа, устранена почти вся «гастрономия», названия конкретных блюд отсутствуют, их обозначение инвариантно: обед, завтрак, ужин. Их принципиальная для Булгакова «надмирность» подчеркнута безбытностью. Мы не знаем, что подавалось на «завтрак у Канта», Булгаков не считает нужным не только вводить какие-либо уточнения, связанные с пищей, но и намеренно избегает их упоминания в отношении Иешуа и Мастера. Мы знаем лишь, что Мастер до встречи с Маргаритой иногда «отправлялся обедать в какой-нибудь дешевый ресторан» (не в писательский ресторан Дома Грибоедова!), и даже выпить что-нибудь его упрашивают, а яства, появившиеся в подвальчике «неизвестно откуда» (тоже неназванные!), так и остаются нетронутыми.
В пространстве Иешуа тоже нет места земной пище. В пергаменте Левия, правда, упоминаются плоды смоковницы, но их сосуществование в записях «ученика» рядом с записью беседы Иешуа о бессмертии («Смерти нет... Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты...») характеризует скорее самого «летописца», чем бродячего философа. Текст этих записей отдаленно напоминает абсурдность контаминировавшихся письма и счета постоялого двора в гоголевском «Ревизоре»: «уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры».
Иешуа подносится в романе только питье, да и то «ритуальное», — во время распятия — «пропитанная водою губка» («уксус, смешанный с желчью» — Мф. 27: 34). Отсутствие сколько-нибудь заметной «гастрономической» обрисовки пространства Иешуа и Мастера свидетельствует об их противостоянии остальным персонажам романа и косвенно подтверждает их двойничество.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |