Вероятность обнаружения неизвестных еще прототипов литераторов Массолита достаточно высока, даже если о них говорится всего в нескольких словах. Попробуем, например, определить, кто именно может стоять за фигурой писательницы Непременовой, одного из «апостолов» Берлиоза, напрасно поджидающих его в Доме Грибоедова в роковой для него вечер.
Было высказано предположение (Б.С. Мягков, В.И. Лосев), что прототипом Непременовой является С.А. Апраксина-Лавринайтис (псевдоним — Сергей Мятежный). Основанием для соотнесения персонажа и реального лица послужили мужской псевдоним и упоминание Лавринайтис в «Дневнике Елены Булгаковой» в 1939 г.: она звонила в надежде передать Булгакову либретто, но при этом, ссылаясь на знакомство с ним, ошибочно назвала его отчество. Обратим внимание на одно обстоятельство: в жизни Булгакова Апраксина-Лавринайтис появилась, когда «Мастер и Маргарита» близился к завершению и соответствующий персонаж существовал в нем уже почти десятилетие! Кроме того, писательница и на сегодняшний день известна столь мало, что ее имя отсутствует в большинстве справочников (без дат рождения и смерти ее упоминает «Словарь псевдонимов» И. Масанова). В этом смысле неясной становится мотивация введения Непременовой в члены правления Массолита, что само по себе указывает на ее известность и статус.
Можно предложить более достоверного «кандидата» на роль прототипа этого персонажа. Так, догадка М. Безродного о том, что писательница, сочиняющая батальные рассказы под псевдонимом Штурман Жорж, происходит от Ольги Форш с ее «Сумасшедшим кораблем», может быть подтверждена рядом аргументов. «Морской» псевдоним и морская тематика творчества — отсылка к автору книги о литературном доме — «сумасшедшем корабле». О. Форш действительно имела «мужской» и одновременно «водный» псевдоним — Б.А. Терек, который не менял своей смысловой окраски и в варианте «Мастера и Маргариты», где у писательницы был еще более прозрачный псевдоним — Жорж-Матрос. Последнее тем более любопытно, что М. Горький называл Форш «Жорж Санд».
Редакции романа содержат и другие «улики», указывающие на известную советскую писательницу. В ранних эскизах героиня называлась то поэтессой, то «драматургессой» (у Форш есть пьеса тоже с «морским» названием — «Причальная мачта»). Кроме того, она «московская купеческая сирота» (59), что соответствует биографии Форш: дочь генерала, она рано потеряла родителей и провела школьные годы в Николаевском сиротском институте. О ее раннем сиротстве знали многие, впоследствии оно подчеркивалось и большинством мемуаристов.
Другая деталь в ранних вариантах романа — возраст героини: «лет шестидесяти», «66 лет», вполне коррелирует с годом рождения Форш — 1873. В 1920-е годы многим она казалась человеком «преклонного возраста», ее называли «Старик Форш», считали «старейшиной» Серапионов. Мемуаристы упоминают старинные фасоны ее одежды, поношенные юбки ее гардероба, делавшие ее человеком иного поколения («шелковая кофта старинного фасона» упоминалась и у Булгакова). Возраст Форш подчеркивался в романе тем, что даже маститый Берлиоз для нее — «хлопец» (стоит соотнести это слово и украинско-армянское происхождение Форш).
Акцентировка «густого голоса», «густого баритона», «контральто» героини отвечает многочисленным воспоминаниям, фиксирующим «чрезвычайно низкий», «гудящий» голос, «женский басок» Форш. Точно так же, как и «гигантские размеры», «габариты» героини романа («грузность», «царственная массивность» Форш в 30-е годы — предмет постоянных упоминаний современников). Обладательница «контральто» описана в окончательном тексте как опытная интриганка, провоцирующая конфликты, «подзуживающая» присутствующих. В дневниках Ю. Слезкина, бывшего владикавказского приятеля Булгакова, Форш названа «ерной и не стоющей» старушкой (так! — И.Б., С.К.), там же есть и указание на «литературные сплетни» салона «шумливой патронессы». В литературных кругах ходил анекдот Хармса о маститой писательнице и ее взаимоотношениях с пишущей братией.
На первом съезде писателей Форш была делегатом от Ленинграда, но подолгу жила в Москве и часто гостила на дачах в Переделкине (в вариантах романа упоминалось, что ей «хорошо работалось» «на природе, за городом»; можно вспомнить и увещевания ею же самой спровоцированных членов правления: «Не надо, товарищи, завидовать. Дач всего двадцать две <...>, а нас в Массолите три тысячи». <...> Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас» — 59). По-видимому, именно Форш провожает в последний путь Берлиоза: в похоронной процессии Маргарита обратила внимание на вид «гражданки, стоящей в левом заднем углу автодрог. Толстые щеки этой гражданки как будто изнутри распирало еще больше какой-то пикантной тайной, в заплывших глазках играли двусмысленные огоньки» (216). Как член правления Массолита Форш вполне могла быть в числе четырех человек, стоящих по углам гроба бывшего председателя (ср. Форш, идущую за гробом Маяковского в 1930 г. рядом с П. Павленко и А. Толстым и запомнившуюся многим).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |